Как приручить Обскура (СИ) - Фальк Макс (бесплатные версии книг .txt) 📗

— Мне нужно знать, чего хочешь ты, — сказал Персиваль. — Остаться здесь или вернуться в Нью-Йорк? Или уехать так далеко, чтобы нас никогда не нашли? Скажи мне.

На мгновение Криденс замер. По привычке, а не из страха — он до сих пор иногда замирал, когда надо было принять решение, сделать выбор. Раньше он впадал в тупое оцепенение, стоило ему столкнуться с вопросом, ответ на который он заранее не знал. Сейчас — он как будто задерживал дыхание перед тем, как нырнуть. Персиваль научил его не бояться делать выбор. Он был так добр и так терпелив, что иногда, когда Криденс смотрел на него, он вдруг чувствовал, как к глазам подступают слёзы. Чем он заслужил столько внимания, столько ласки?.. Что он делал такого, что тёмный взгляд, обращённый на него, светлел?..

Чем дольше он жил с Грейвзом, тем отчётливее он понимал, что не заслужил это. Ничем. Что Персиваль просто был щедр, потому что это было свойство его характера, и только по стечению обстоятельств эта щедрость сейчас доставалась ему, Криденсу. Могла бы достаться кому-то другому, но досталась — ему. Точнёхонько над его головой небеса разверзлись, и звёзды всё сыпались, сыпались, сыпались на голову, кажется, их были там — миллионы. И единственное, что он мог сделать — принимать с благодарностью эту щедрость и ждать возможности сделать что-то в ответ. Он уже задумывался о том, что бы это могло быть, но пока ещё робел. Благодарность была такой огромной, что её невозможно было выразить в словах — может быть, только длинным стихом, ритмичным, как стук сердца.

— Если мы останемся здесь, — сказал Криденс, опуская затылок на его плечо, — какой будет жизнь?

— Думаю… очень тихой, — ответил Персиваль. — Я буду следить за тем, чтобы Гриндевальд не нашёл нас. Местное Министерство магии не пустит его в Англию, в этом заинтересованы многие. Я буду работать с ними. Со временем подыщем занятие и для тебя. Станем провинциалами, будем жить уединённо. Найдём здесь друзей. Однажды я покажу тебе Париж… Венецию. Все свои любимые города. Это будет очень мирная, очень простая жизнь. Шахматы, прогулки, книги… И мы никогда не вернёмся в Америку, — спокойно сказал он.

— Вы говорили, он однажды найдёт меня…

— Я могу ошибаться. Никто не знает, что ты жив — только Ньют и Тина. А он верит, что ты погиб, и не станет искать специально. Может быть, он никогда не узнает о тебе.

— А если мы сможем вернуться, — спросил Криденс, — что будет тогда?..

Персиваль глубоко вздохнул и обнял его крепче.

— Я найду доказательства, что Валентайн помогал Гриндевальду, выкину его из своего кабинета и отправлю в Форт Кэрролл. Вернусь к работе. Работы будет много, я буду поздно возвращаться домой, часто буду злым и уставшим.

Он потёрся щекой о волосы Криденса, качнул его из стороны в сторону. Когда он говорил об идиллии провинциальной жизни, его голос звучал спокойно и безразлично. А сейчас в нём чувствовалась жизнь… даже страсть. Криденс вдруг подумал, что никогда не видел Персиваля за его настоящей работой, не знал, какой он, когда занят своим делом… Неужели он никогда этого и не узнает?.. Не встретит его измученным и уставшим, не будет ждать его допоздна, не будет ужинать с ним глубокой ночью в полном молчании, потому что Персиваль будет слишком измотан, чтобы разговаривать о том, как прошёл день?.. Не получится стать частью его настоящей, деятельной, наполненной заботами жизни?..

— Я найму тебе много учителей, — продолжал Персиваль. — Ты будешь заниматься не только магией. Я заставлю тебя учить историю, географию, математику, каллиграфию, литературу, грамматику, пару иностранных языков. Я дам тебе классическое образование, как у меня самого, ты будешь очень много читать, и не только для развлечения. Тебе придётся нелегко, потому что я буду очень требовательным. Для этой глуши ты годишься таким, какой есть, но в Нью-Йорке мне будет этого мало.

— Там… вы не будете меня прятать?..

— Нет, — уверенно сказал Персиваль.

— А если ваши друзья пригласят вас… в гости?.. или в театр?.. — с затаённой надеждой спросил Криденс.

— Ты пойдёшь со мной, — спокойно ответил Грейвз.

— Как ваш воспитанник?..

— Нет, — снова сказал тот.

Криденс ждал продолжения, но Грейвз молчал. Криденс тоже не знал подходящего слова, чтобы назвать, кем они приходятся друг другу. Невидимые нити связывали их вместе, и никакое из слов не было полным. Любовники?.. Да, конечно, но этого было мало. Друзья?.. Возможно, но им ещё предстояло стать настоящими друзьями. Опекун и его воспитанник?.. И это тоже не всё.

Криденс жалел, что Грейвз не хотел усыновлять его — такое родство, в представлении Криденса, было бы наиболее близким к правде. Он ощущал, что рядом с Грейвзом много вакантных мест, и хотел бы заполнить собой каждое. Быть его любовником, учеником, другом, сыном, кузеном, племянником, дальним родственником, быть всеми сразу, чтобы никто никогда не посмел приблизиться к Грейвзу. Пусть остаются коллеги и приятели, дальние знакомые, полузабытая родня, пусть они будут, но близко, вплотную — никого, никого, только Криденс.

Нью-Йорк, новые учителя, работа Грейвза — всё это было зыбкой, туманной возможностью. Станет ли она правдой? Стоит ли обрывать жизнь здесь, сейчас, когда всё только-только наладилось?.. Они помирились, они начали разговаривать, Криденс каждое утро просыпался с радостным ожиданием нового дня. Он открывал глаза, улыбался, и его первой мыслью было — «Сегодня произойдёт что-то хорошее».

Он ещё не успел напиться этого счастья — прошло так мало времени, он едва-едва поверил, что оно больше не кончится. Он хотел бы провести здесь всю жизнь, и неважно, что им придётся прятаться и быть осторожными. Друг для друга у них будут целые дни и целые ночи. Прогулки над озером и в холмах, шахматы по вечерам, книги, много книг, и синематограф, и разговоры, и поцелуи, и этот сад. Скоро зацветут сирень и липа. Розы вспыхнут бутонами. Можно будет срезать их и ставить в вазы. Как всё это оставить, не увидев, не прожив до конца эту весну, а потом — лето, не встретив здесь осень, не украсив в гостиной ёлку к Рождеству?..

— Вы будете здесь счастливы?.. — спросил Криденс.

— Я буду счастлив рядом с тобой, — тихо сказал Персиваль.

— Мне очень нравится здесь, — сказал Криденс. Взял его за руку, развернул, поцеловал в ладонь. — Я люблю этот дом… и свою новую комнату. Мне нравится ждать вас, когда вы уходите в Министерство. Я только здесь узнал, что такое… когда не надо бояться. Когда… всё хорошо.

— Значит, хочешь остаться?.. — спросил Грейвз.

— Да, — сказал Криденс. Он завёл руки за голову, обнял Персиваля за шею. Погладил ладонями по затылку. — Очень хочу. Но больше всего… — тихо сказал он, закрыв глаза, — больше всего я хочу, чтобы вы были счастливы. А вы здесь — не будете…

Грейвз потёрся щекой о его волосы, сдержанно вздохнул.

— Возвращаться опасно, — сказал он. — Мы рискуем потерять всё, что у нас есть сейчас. Какие бы планы я ни строил, я не могу уверенно сказать, что знаю, о чём думает Гриндевальд. Если он передумал использовать тебя, и если я ему больше не интересен — он может просто убить нас.

Криденс улыбнулся.

— Когда я встречался с вами в Нью-Йорке — я боялся, что кто-то увидит меня и расскажет обо всём Мэри Лу. Она была бы в ярости, если бы узнала, что я гуляю с вами вместо того, чтобы раздавать листовки. Иногда она узнавала, — признался он. — Когда я возвращался, она сидела на лестнице, сложив руки, и ждала меня. У неё было такое лицо, будто я оскорбил её. Она злилась, хотя даже не знала, что вы — волшебник.

— Она наказывала тебя за то, что ты говорил со мной?.. — тихо спросил Грейвз.

— Да. Я говорил ей, что вы интересуетесь нашими собраниями, но она не верила. Она думала, что если накажет меня как следует, я перестану разговаривать с вами. Но я знал… я каждый раз знал, что когда вы снова придёте — я снова пойду с вами. Даже если она узнает. Я всё равно пойду.

Грейвз глубоко вздохнул, ничего не ответив, прижался губами к его волосам.