"Фантастика 2024-68". Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Фролов Андрей (читаем книги txt, fb2) 📗
— Ну ладно, ладно, не гони. Давай ка лучше в гости приезжай, в субботу.
— В субботу не могу, я буду занят — придя в себя от «папы», ответил я Гвоздю.
— А в воскресенье.
— В воскресенье тоже. В Москву поеду. Наверное, неделю буду там.
— В Москву? А там то, что забыл? Пошляться или, может быть по делу?
— По делу. Пошляться, если захочу, я у нас могу.
— Ну ладно, тогда звони, когда приедешь. Телефон сейчас я продиктую. Есть, чем записать?
— Есть, говори.
«Батя» медленно продиктовал несколько цифр, затем заставил их ему назвать и только после этого сказал прощай, и резко бросил трубку телефонного аппарата. Ну, вот какого чёрта, я решил назвать его своим отцом? Отбиться от оброка всё равно не получилось, уменьшить размер оплаты тоже сильно не сумел, зато в нагрузку, так сказать за крышу, получил престарелого придурка, железно уверенного, что он моя родня. И на хрена мне такое счастье? Обратно всё вернуть? Попробовать конечно можно, но только использовать Гвоздя, в качестве первопроходца в таком, не очень освоенном для меня деле, опасно. Неизвестно, как он отреагирует на такую процедуру. Начинать надо с кого нибудь попроще, а уж потом разбираться с бандитом, само собой, если будет положительный результат. Но такого человека, с кем бы я был готов расстаться прямо сейчас, в моём ближайшем окружении не видно. Все люди при деле и избавляться от их дружбы, по доброй воле, я пока не готов. Придётся потерпеть, какое то время отцовские ласки. А там видно будет, как с ними в дальнейшем поступить.
Домой вернулся, как обычно, поздней ночью, но сразу завалиться спать не смог. Поел, подёргал телевизор за тугую рукоятку, на каждом из каналов демонстрировали жёсткую муть. По дому побродил, отыскивая сон, моль или тараканов, а не найдя ни тех и ни других, смотался в мастерскую, взял там отвёртки, плоскогубцы и ринулся в большую комнату, остатки стенки собирать. Минут пятнадцать ковырялся в тишине, затем включил приёмник, настроился на пропагандистскую волну и под монотонный голос одного из диссидентов, крутил шурупы, ставил полки, а кое где и гвозди забивал. В час ночи прекратил работу. Нет, не устал, здесь было дело намного хуже. В это самое время начались очередные новости по «Голосу Америки», в которых диктор, во всеуслышание, объявил о внезапной смерти премьер министра Великобритании, Маргарет Тэтчер, чем немного обескуражил меня, но и это было бы ничего, если бы он прямо тут же не заявил, что произошло это событие всего через полтора дня, после смерти президента Франции, Миттерана. Вот после этих слов я и прекратил работать.
— И когда это он успел? Почему я про это ничего не знаю? — спросил я радио, вспоминая, когда в последний раз слушал его.
По всем подсчётам выходило, что занимался этим примерно четыре дня тому назад. Последние три я упорно тружусь на ниве кинопроката. Ухожу рано и возвращаюсь поздно, когда нормальным людям спать уже пора. Это сегодня меня разговор с «отцом» раззадорил, вот и не спится, а так бы и про смерть первого лица государства, расположенного на громадном острове, узнал не скоро.
— И чего это им вдруг, надумалось, друг за другом помирать? — глядя на говорящий предмет, стоящий в соседней комнате, поинтересовался я.
Диктор тут же поделился со мной своими мыслями, по этому неординарному событию. Ему тоже показалась очень подозрительной, внезапная смерть двух, таких уважаемых людей.
— Как сообщает наш европейский корреспондент, оба лидера находились в прекрасной физической форме — мягким голосом, говорил он мне.
— Ну, так они тебе и рассказали, чего у них на самом деле болит — решил оспорить я его утверждение, на что тут же получил хорошо проработанный ответ.
— По данным официальных источников, премьер министр всего месяц назад проходила комплексное обследование, не выявившее в её организме никаких патологий неизлечимого характера. Подтверждают это и наши независимые источники — вещал голос на вражеской волне. — В свои пятьдесят шесть лет Тэттчер выглядела очень бодро и полностью подтверждала своё звание «железной леди». Буквально за день до смерти она участвовала в непростых дебатах в парламенте и по её внешнему виду даже нельзя было подумать, что она чем то больна.
Диктор продолжал высказываться по поводу произошедшего события, а я попытался проанализировать всё, что недавно произошло. Смерть Кунаева, теперь Миттеран с Тэттчер. Совпадение? В унисон мне, человек разговаривающий с миром, произнёс:
— Что это, если не заговор? Другой вопрос, кто за всем этим стоит? Некоторые горячие головы уже заявили, что Миттеран и Тэтчер пострадали от рук вездесущего КГБ. Тогда сам собой напрашивается вопрос: — Кто виновен в смерти Кунаева?
Собирать стенку резко перехотелось, я бросил инструменты на пол и с ненавистью посмотрел на неё.
— Да пошло оно всё, к чёртовой матери! Тут люди дохнут словно мухи, а я занимаюсь какой то ерундой.
Утром еле встал. Всю ночь мне снилось кладбище с крестами, шпионы и разведчики, пытающиеся отравить меня бутылкой дешёвого портвейна и Тэтчер, вальяжно прогуливающаяся с Миттераном, возле мавзолея Ильича. Пришлось взбодриться двойной порцией кофе, бутербродами, с остатками «московской» колбасы и апельсином, выданным мне тётей Зиной, почти неделю назад. Не забыть бы тридцатого к ней заскочить. Дома, кроме хлеба, макарон и супа в пакетах, больше ничего не осталось.
До работы добрался на попутке, пешком уже не успевал. У дверей нашего, самого первого кинозала, толпился народ. Немного, человек десять, но это ещё ничего. Кино про восточные единоборства мы давно крутим и смотреть его в девять утра, могут только самые отчаянные почитатели китайской культуры. Если дело так и дальше пойдёт, то утренние сеансы и вовсе можно будет отменять. Сидеть за десятку, в полной темноте и слушать восторженные вздохи из зала, даже мне уже надоело. Я представляю, чего творится с парнями, изо дня в день наблюдающими за любознательными людьми. Ладно, когда с этого процент хороший имеешь, а если работаешь, чуть ли не за кусок хлеба, тогда каково.
Герман отзвонился в начале второго сеанса. Билеты в Москву он взял ещё вчера, но не на тот поезд, на который мне непременно хотелось попасть.
— Там всё забито — с горечью в голосе, поведал приятель. — Даже боковушки все выкуплены. Пришлось в Тоннельную ехать и там брать на Новороссийский. Ничего, что садиться нужно будет ночью, главное в Москву приедем вечером. До гостиницы доберёмся, устроимся, выспимся и утром за работу.
— Ладно, с этим понятно, поедем во сколько скажешь — вставил я свои, несколько слов. — Ты мне лучше скажи, про Миттерана и Тэтчер слышал?
— А кто это? Фамилии, вроде, не русские.
— Президент Франции и Англии премьер. Что, скажешь не знал про них?
— Почему не знал? — возмутился Герман. — Чего то слышал. Давно правда, поэтому и забыл. Я же всё время на работе. Ну, Тэтчер — это, вроде, баба. А французуский президент он, кажется, мужик. Точно мужик, я вспомнил. Что то про него в армии говорили.
— И всё? Больше ничего не знаешь?
— Так мне и этого за гланды. А ты зачем интересуешься? Что с ними то, не так?
— Тэтчер померла сегодня ночью, а Миттеран отключился всего пару дней назад.
— И что? Теперь прикажешь мне заплакать или поминки по обоим заказать?
— Причём тут заплакать? Недавно Кунаев умер, сейчас эти двое. Тебе такое, странное совпадение, ни о чём не говорит?
— Нет. Мне ни о чём. А что, должно было? Я ни с кем из них лично не был знаком и судьба их мне совсем не интересна. Вон у нас за неделю, на улице, четыре старухи похоронили, так я и по этому поводу не очень печалюсь, хотя каждую из них по имени знал. Придёт время все там будем, ты не сомневайся. Так что давай, не забивай голову разной ерундой. Лучше скажи, денег одолжить сможешь?
— А сколько тебе надо? — поинтересовался я сообразив, что внешняя политика моего друга мало интересует.
— Тысячи три, а лучше пять. У меня своих всего восемь. Не буду же я каждый месяц в Москву за товаром мотаться. Затарюсь и месяца три торгую спокойно.
