Трилогия об Игоре Корсакове - Николаев Андрей (бесплатная библиотека электронных книг TXT) 📗
— Может, мне перейти на службу к вам? — вкрадчиво спросил Корсаков.
— Не искушайте, Игорь Алексеевич. Вы не представляете, что значит вступить в наши незримые ряды. Железная дисциплина и гарантия рано или поздно погибнуть по приказу. Позвольте сделать вам комплимент: вы из тех, кто сам выбирает дорогу и врагов, так оставайтесь вольным в своих решениях. И все же, вы поселились в неспокойном районе…
— Об этом я, пожалуй, знаю больше вашего.
— Я не имею в виду криминал и прочее. Вы знаете, как раньше назывался район, прилегающий к нынешнему Арбату?
— М-м-м… так сразу и не вспомнить.
— Район назывался Чертолье. Вас этот топоним не наводит на размышления?.
— Я не настолько верующий человек, — пожал плечами Корсаков.
— Это ваши проблемы. А вот человек глубоко верующий озаботился тем, что ездит к иконе Пречистой Девы по дороге, в названии которой упоминается имя врага рода человеческого. Так указом царя Алексея Михайловича в середине семнадцатого века Большая Чертольская улица стала именоваться Пречистенской, а Чертольские Ворота — Пречистенскими. Еще раньше там было урочище с глубоким оврагом, по дну которого тек ручей Черторой, — магистр помолчал, выжидающе глядя на Корсакова. — Соотнесите это с тем, что я говорил вам раньше по поводу шахт, провалов в земной коре и так далее, и вы поймете, что район улицы Арбат для вас не самое спокойное место.
— Угу. Я вот сейчас все брошу и уеду куда подальше, — проворчал Корсаков.
— Ну, как знаете…
Открылась дверь квартиры Лады Алексеевны. Двое санитаров, ударяясь о косяк, вынесли накрытые простыней носилки. Следом, давая через плечо указания врачу «скорой помощи», выступал Александр Александрович. Капитан Симонихин замыкал шествие.
— Капитан, — Сань-Сань приостановился, пропустил вперед врача, — вы все поняли относительно завещания?
— Так точно, товарищ депутат! — проскрипел Симонихин. — Однако, должен заметить, что поскольку контактов гражданина Корсакова с Ладой Алексеевной Белозерской не зафиксировано, то…
— Так зафиксируйте! — повысил голос Александр Александрович, но тут же сбавил тембр, оглянувшись на квартиру. — Анна Александровна ничего знать не должна.
— Понятно, — нехотя выдавил Симонихин.
Санитары, не обращая внимания на Корсакова и магистра, проследовали вниз. Выпятив подбородок, глядя сквозь Игоря, прошел Сань-Сань. Капитан Симонихин оглядел лестницу, посмотрел наверх и пожал плечами.
— Просил же не отлучаться, — недоуменно проворчал он. — Неужели и впрямь нечисто?
— Однозначно нечисто, — рыкнул Александр Александрович.
Корсаков недоуменно посмотрел на магистра:
— Вы что, накрыли нас шапкой-невидимкой?
— Это не я, это вы, Игорь Алексеевич, — магистр указал на браслет на руке Корсакова. — Привыкайте к новым способностям.
— Интересные способности, — пробормотал Игорь, разглядывая браслет.
Камни слабо светились. Корсаков посмотрел вслед Александру Александровичу
— Ну, папа, ну, депутат… А ведь с какой радостью руку жал, когда узнал, что мы с Анютой будем жить вместе.
— Это не те проблемы, о которых стоит беспокоиться, — сказал магистр. — Главное, не оставляйте Анну Александровну в одиночестве. С этим позвольте откланяться.
— Вы заходите, если что, — иронически предложил Корсаков.
Магистр покрутил головой.
— Всенепременно воспользуюсь вашим любезным предложением, — в тон Игорю ответил он, исчезая в темноте подъезда.
Корсаков поднялся в квартиру, захлопнул дверь. В комнате, где умерла Лада Алексеевна, Анюты не было. Шторы были отдернуты, ветерок колыхал занавески. Запах трав выветрился. Услыхав, что в кухне бежит вода, Корсаков прошел туда. Анюта мыла чашки и чайник из саксонского сервиза. На Игоря она взглянула мельком. Корсаков присел на табурет.
— Ты знаешь, надо, наверное, плакать, реветь белугой, а я ничего не чувствую, — сказала Анюта тусклым голосом.
— Все произошло слишком быстро. А потом милиция, врачи, — Корсаков поднялся, подошел к ней и обнял за плечи.
— Может, я такой урод бесчувственный? — она замерла, глядя прямо перед собой.
Корсаков выключил воду, усадил девушку на табурет, вытер чашки и чайник и поставил в сушку. Присев перед Анютой на корточки, он взял ее за руки.
— Ты не бесчувственная, ты — нормальная. Это стресс, девочка моя.
— Я хочу, чтобы он прошел. Мне кажется, что я предаю бабушку. Может, я еще не поняла, что ее нет и никогда больше не будет?
— Так и есть, — подтвердил Корсаков. — Поехали домой.
— Поехали, — Анюта тяжело поднялась с табурета.
Они прошли по квартире, выключая свет. Перед изорванной картиной Анюта задержалась, словно пытаясь что-то вспомнить.
— Она тебе говорила о своем завещании? — спросил Корсаков.
— Нет.
— Она оставила квартиру мне, но если хочешь, я откажусь.
— Это желание бабушки и так и будет.
— А отец? Если он окажется против?
— Пусть только попробует, — в голосе Анюты послышались новые нотки.
Она обернулась к Игорю, и тот поразился произошедшей в ней перемене: лицо девушки осунулось, она будто стала старше
— Я знаю, о чем он думает — жилплощадь, квадратные метры, квартира уплывает в чужие руки. Как был жлобом, так и остался. У него недвижимости по всей Европе…
— Ладно, ладно, — Корсаков закрыл окно и задернул шторы, — пойдем.
Анюта отдала ему ключи, он запер дверь квартиры, взял ее под руку, и они медленно пошли по лестнице. На площадке возле окна Анюта покачнулась, всхлипнула и, бросившись Игорю на грудь, разрыдалась. Он прижимал ее к себе, ощущая под ладонями вздрагивающие плечи.
— Ну, ну… ничего, все пройдет, — бормотал он, проклиная так некстати появившуюся косноязычность.
Подхватив девушку на руки, он понес ее вниз. Света на первом этаже почти не было, с трудом нашарив последнюю ступеньку, он толкнул ногой дверь подъезда. Двор был пуст, только красная машина Анюты одиноко стояла рядом с подъездом, да возле пристройки курил Ильдус. Корсаков кивком подозвал его, осторожно поставил Анюту на ноги, раскрыл ее сумочку и достал ключи от машины. Ильдус стоял рядом с трясущимися губами и бормотал что-то, мешая русские слова с татарскими. Корсаков открыл заднюю дверцу, отодвинул сирень и помог Анюте устроиться.
— Ильдус, я тебя попрошу, пригляди за квартирой, — попросил Корсаков, доставая деньги.
— Не надо денег, — дворник убрал руки за спину, словно опасаясь, что может взять предложенные купюры. — Все сделаю, дорогой товарищ, за всем пригляжу.
— Спасибо, — Корсаков пожал ему руку и сел за руль.
Выезжая через арку, он посмотрел назад. Ильдус стоял посреди двора, растерянный, словно потерявшая хозяина собака. Окна квартиры Лады Алексеевны казались слепыми, будто глаза мертвого человека.
Анюта, упав лицом в сирень, плакала навзрыд, Корсаков сжал зубы.
«Все пройдет, девочка, ты не одна, — подумал он. — Будем надеяться, что это последняя потеря, которую тебе пришлось пережить».
В зеркальце заднего вида он увидел, как Анюта приподнялась на сиденье. Подавшись вперед, она обхватила его шею руками и прижалась лицом к его щеке. Он почувствовал ее мокрую щеку, ощутил прерывистое дыхание. В ее волосах запутались белые и фиолетовые цветки сирени.
— Мы всегда будем вместе, девочка, и впереди у нас вечность, — сказал он.
Глава 6
День похорон Лады Алексеевны начался неприятно.
Накануне ночью Корсаков работал допоздна. Анюта уже третий сон видела, а он рисовал эскиз за эскизом, сидя под включенной люстрой в большой комнате. Карандашные наброски валялись по всему полу, сигареты исчезали с пугающей быстротой — свою «Яву» Игорь уже выкурил и теперь смолил Анютин «Vogue», нещадно изжевывая тонкие фильтры. Картина неизвестного художника, уничтоженная во время смерти Белозерской, не давала ему покоя. Не то чтобы он хотел полностью воссоздать ее, но запечатлеть, совместить виденное в своем кошмаре и основной сюжет картины стало для Игоря навязчивой идеей.
