Дорога домой (СИ) - Голд Джон (серия книг TXT) 📗
Однорогий сделал несколько шагов вокруг статуи и затем посмотрел на стены полигона, заросшие травой.
— Ты знаешь, что происходит с твоим учеником?
— Спит?!
— Нет! — Байх зло оскалился. — Не думал, что жадность настолько затуманила твой разум.
Однорогий обернулся, зло глянув на притихшего гнома.
— Он развоплощается! Твой ученик, малыш Брут, растворяется в сущности бытия. Его физический сосуд и эфирное тело, вытягивают из окружающей среды необходимые питательные вещества, пытаясь хоть как-то продлить время жизни. Да и ты поэтому выглядишь, так будто десять дней не ел. Сознание этого человека рассеивается по ноосфере, а душа уходит в такие глубокие дебри астрала, что тебе и не снилось. Не будь у него эфирного органа поддержки и перед нами уже стоял бы иссушенный труп!
Гном оперся спиной на стену. Подошедший вплотную к нему Однорогий, не стал садиться на корточки. Он продолжил говорить, смотря сверху вниз.
— Этот человек — воплощение Древа Кошмаров. Медиум, через который Воля Мира транслирует свое безумие! — обрадовавшийся возможности наконец убить ученика Брут с улыбкой вскочил на ноги и тут же был посажен обратно тяжелой рукой Байха Сай-Клоу. — Даже и не думай об этом! Если бы все было так просто, я бы казнил вас обоих за преступления против народа халифата.
Немного подумав, не поднимая головы гном спросил.
— Чем я могу вам помочь, мастер, дабы искупить свой грех?
Однорогий едва заметно улыбнулся.
— Поставь ему этот чертов экзамен! — дернувшуюся в душе Брута жабу недовольства припечатали последние слова мастера. — Ставь и не дергайся! Я чую у твоего якобы ученика полное родство с младшими стихиями и сильное с тремя старшими. У нас конец войны с Глубоководными на носу, а ты тут время тянешь. С нынешней подготовкой такому парню почти нечему учиться в Школе!
Достав из кольца-хранилища записную книжку, Байх стал быстро в ней делать заметки. Спустя пять минут в руки гнома лег длинный список растений-паразитов.
— Купи всё, что есть в этом списке через терминал Магазина и принеси сюда.
Успевший немного восстановиться Брут побежал выполнять поручение большого начальства. Оставшись на полигоне наедине с зеленой статуей, Однорогий подошел к ней и без видимых причин расхохотался.
— Джон Голд, мальчик который выжил! Не думал, что ты сам к нам придешь, да еще и так быстро. Раз уж убивать тебя нельзя, мы поможем тебе продержаться подольше.
В масштабах надвигающейся мировой войны с Глубоководными, какая-то там эпидемия кошмаров уже ничего не значит. Сейчас перед Байхом стоял не просто спящий человек, а причина уже начавшегося финала Битвы за Будущее в мире Фризе.
Такому пробужденному умирать никак нельзя!
Стою на пляже под таким родным и теплым земным солнцем. Смотрю на свои руки. Сжимаю и разжимаю пальцы в кулак. Это прошлое?! Может альтернативное настоящее или будущее?! Руки замерцали. Черные кожаные перчатки то появляются, то пропадают. Золотое обручальное кольцо на безымянном пальце правой руки переместилось на левую. Развод?! Повисело там миг и снова переместилось на правую руку. Странно всё это. Неужто я всю жизнь буду отказываться носить Системные кольца признания?!
[Голд…Голд…Голд…очнись же!.. ряешь себя!]
Пейзажи накладываются один на другой. Обогретая лучами солнца Земля, подводный мир Фризе, темные просторы царства сумерек, высокие леса Спайс-Сирдамур. Я стою на вершине холма рядом с каким-то аванпостом, спрятанным в рукотворном кратере. Указывая рукой в сторону Уральских Гор, рядом со мной стоит кореец.
Джинронг довольно улыбается.
— Знал бы ты, сколько живности тут водится! Прям, уххх! Мы с мужиками по вечерам выводим молодняк на охоту, дабы они к нашему образу жизни поскорее привыкли. А вечерком! Под водочку, да после баньки, треть всего рода в баре «У хари» собирается. Там музыка играет! Бабам нашим тоже расслабиться есть где. Саныч вместе с припасами, газеты и журналы с Земли приносит. Я всё организовал, пока тебя не было, Джо…
[Джон…он…Голд…очнись…сыпайся!..]
Перед глазами мелькнул образ родителей, Даниила и Светланы Чадовых. Они забирали меня из роддома и, судя по лицам, были не рады появлению еще одного голодного рта в бедной семье. На передней панели авто лежит газета с датой 27 января 1994 года.
— Успокой ребенка! — отец заводит машину.
— Да он постоянно орет. Весь в тебя, козла, пошел!
Им едва за двадцать, работы нет. Детей видимо заводить не планировали.
— Тогда положи на заднее сиденье, под ремни. Этот его крик машину вести мешает.
Видя их равнодушие к орущему ребенку на заднем сиденье машины, я ощутил, как на сердце заскребли кошки. И эти двое — мои отец и мать?!
Видение сменилось на новое, более туманное и расплывчатое. Этот день, я хорошо помню! 8 мая 1999 года. Я вижу себя пятилетним со стороны на полу в доме бабушки в деревне Лисий Лес под Новгородом. Бабушка Фрося сидит на кровати, глядя прямо перед собой в одну точку. Лицо не выражает ни эмоций, ни намека на умственную деятельность. По комнатам ходят еще хмурый Велерад и улыбающаяся Клементина.
— Обязательно было уничтожать им матрицы личности? Бабка, понятно, скажет потом, что наши прототипы переехали в другой город. Пацана-то зачем? Сил угрохали в пять раз больше нормы.
— Договор, сир Велерад. Я в своем праве! Знали бы вы, как эти дикари растили своего сына! Угнетение сознания, подавление черты любопытства, словесный абстракизм, двойные понятия у слов. Проще разрушить фундамент такой личности и выстроить ее заново. К тому же дитя нам нужно для легенды. Ты сам всегда говоришь…
Велерад кивает, не дослушав:
— Если могу кого-то использовать, я делаю это. Принимается. Заканчивай и уходим.
Теплые руки Клементины легли мне-малому на виски. Вся сущность пятилетнего пацана, всё то, что делало меня самим собой тогда, собралось воедино, повинуясь чужой воле.
Мягкий голос Клементины обволакивал собравшееся в шар сознание.
— Силами неба и земли. Миром, что не стал твоим домом. Прости меня, тот, кто пришел в него, и кого он не принял. Нарекаю тебя Чудом и признаю сыном.
Сколько бы обычных имен я себе не выбирал, настоящим всегда было одно. Чудо! Имя, данное мне Клементиной в тот день! Простое, понятное, короткое и настолько близкое сердцу, что я всегда старался оправдать заложенный в нем смысл. Сотворить чудо и докопаться до истины о Системе и Колыбели Цивилизаций. Спасти людей на испытании, объединив их в группы. Создать род, победить трижды мутировавшего сатира, выжить после заражения и сбежать от судьи. Я только и делал, что пытался оправдать право называться этим именем…
Клементина! Женщина, ставшая мне настоящей матерью, в тот день забрала меня от бабушки. Она учила меня языку, на котором мы говорили. Словам, что нас окружали. Она подарила мне целый мир детства и счастье, которое не выразить в простой благодарности.
— Спасибо, — шептал я наплевав на то, что стою во сне. — Спасибо, что нашла меня и подарила жизнь.
Образ Клементины замер на пороге дома бабушки. В видении она обернулась, будто услышала голос.
— Спасибо, что научила словам семья и дом. Отец и мать. Что показала, как следует мне жизнь выбирать.
Клео присела рядом со мной пятилетним.
— Спасибо, что заменила мать.
Ничего не говоря, она обняла меня, так как умеют делать это только женщины. Нежно и спокойно, одаривая своей заботой, она тихо прошептала.
— Я постараюсь, мое маленькое Чудо.
Видение нехотя сменилось на то, где я вхожу в один из малоизвестных банков Новгорода. Стояла зима! 22 января 2011 года. Двумя днями ранее мне едва стукнуло семнадцать лет, и в тот день я приехал к бабушке забрать три заказных письма присланных на мое имя.
Все повторилось так же, как это было в уже пережитом прошлом. Сотрудник банка, седовласый Альберт, принес открытую коробку с филактерией ламии и запиской. Бумага самоуничтожилась сразу после активации артефакта, но я вновь смог ее прочитать!
