Как приручить Обскура (СИ) - Фальк Макс (бесплатные версии книг .txt) 📗
Он сунул сигарету в рот, и она сразу затлела.
— А теперь подумай, — Грейвз спокойно выпустил дым и провёл языком по губам, — если сейчас у не-магов есть пулемёт… что будет у них через год? Через десять лет? У них есть танки и самолёты, у них есть бомбы, у них есть иприт, фосген и чёрт знает что ещё. Ты хочешь воевать с ними?.. — насмешливо спросил Грейвз. — Они обгоняют нас технологически. Их наука развивается так быстро, что наши «учёные» не успевают за ними копировать. Что есть у нас, что не было бы украдено у них?.. И что будет, когда их наука разовьётся до такой степени, что магия больше не будет нас прятать?.. Что будет, когда они сами обнаружат нас какими-нибудь… радиоволнами?
— Представь себе, что ты не один тут такой умный, — Гриндевальд презрительно скривил губы. — Именно поэтому я делаю то, что делаю. Магглы опасны, и становятся опаснее с каждым днём. Наше преимущество перед ними тает, как дым. Именно поэтому я изучаю древнюю магию, тёмную магию — однажды окажется, что нам больше не на что положиться.
— Именно поэтому, Геллерт, важно сначала ослабить, а потом отменить Статут, наладить контакт с не-магами, начать с ними сотрудничать. Но пока ты резвишься, об этом не может быть и речи. Ты украл у нас десятки лет свободы, — обвиняющим тоном сказал Грейвз.
— Болтовня и бюрократия! — перебил Гриндевальд. — Ты предлагаешь не действовать, а рассуждать. Бесконечно говорить, говорить и говорить: можно сделать то, можно сделать это… Но никто никогда ничего не делает!
— Я лично, — резко ответил Грейвз, — сделал для защиты свободы американских магов всё, что было в моих силах!
— Таскаясь по переулкам за сиротками? — едко спросил Гриндевальд.
Грейвз посмотрел на него, подняв бровь. Дались же ему эти сиротки. Неужели так и не понял, что этот приём уже не работает?.. Гриндевальд смотрел вызывающе, с лёгким недоумением. Давай, давай, пусть до тебя наконец дойдёт, — подумал Грейвз.
Молчание затянулось. Грейвз смотрел спокойно, слегка изучающе, как флегматичный глава семьи смотрел бы на плохо воспитанного гостя, рассказавшего за столом непристойный и несмешной анекдот. Белоснежная скатерть, хрусталь в огоньках свечей, фарфор, шесть перемен блюд, тихие разговоры, и вдруг — «мы, ковбои, народ грубый — лошадей ебём».
Грейвз дождался, пока Гриндевальд отведёт взгляд, и продолжил, как ни в чём ни бывало:
— Если бы из-за тебя мне не приходилось осторожничать, чтобы мои предложения не связали с твоими идеями, поправки к Закону Раппапорт уже обсуждались бы в Конгрессе. Но я и без этого сделал достаточно. В каждой крупной не-маговской газете у меня есть свой человек. Газеты сейчас создают общественное мнение, не-маги верят всему, что в них пишут. Мои люди ведут аккуратную пропаганду, сейчас они сосредоточены на Рождестве. Это молодой праздник, но не-маги его любят. Мы наняли художников и журналистов, мы через десятые руки свели вместе Санта-Клауса и Кока-Колу, мы начали печатать рождественские истории для детей, мы создали новые традиции… И ты знаешь, что происходит?.. Не-маги начинают верить, что чудеса в Рождество — это нормально! — сказал Грейвз. — Не просто дети, а взрослые люди. В последние годы Отдел обливиации в конце декабря почти в полном составе прохлаждался без работы, потому что никто не пугался, случайно увидев магию. Без работы по обливиации, конечно, — усмехнулся Грейвз, — потому что я поручал им шляться по улицам и устраивать маленькие, крошечные, добрые чудеса. И это работало! — с внезапной злостью сказал он. — Пока ты мне всё не испортил!
Гриндевальд покачал головой.
— Какой же ерундой ты был занят всё это время, Перси. Лучше бы ты пришёл ко мне, я нашёл бы тебе занятие поинтереснее.
— Лучше бы ты пришёл ко мне, — жёстко сказал Грейвз. — Я серьёзно, Геллерт. Если бы десять лет назад ты пришёл ко мне и сказал: «Давай изменим мир, давай будем работать вместе» — я бы выслушал тебя и предложил бы тебе помощь. Если бы ты не был зациклен на своих пиротехнических увлечениях, а действительно хотел изменить мир, уже сейчас отмена Статута обсуждалась бы в цивилизованном обществе — политиками, промышленниками, учёными. Эти разговоры велись бы на светских приёмах, в Конгрессе, на кухнях. Мы бы нашли способ открываться не-магам постепенно, шаг за шагом. Люди хотят верить в чудеса, посмотри только на их религии. Они жаждут чудес. Мы бы дали им то, что они хотят.
— А как же охотники на ведьм, которых ты так боишься? Куда их? — насмешливо спросил Гриндевальд.
— Тем, кто будет упорствовать — стереть память, — ответил Грейвз. — Завербовать своих людей в маггловских правительствах по всему миру, начать лоббировать нужные нам законы. Да, это не быстро, — он кивнул. — И не так эффектно, как взорванный магазин. Но эти методы — работают. А твои — нет.
— Ты ещё не видел, как работают мои методы, — протянул Гриндевальд. — Большое видится на расстоянии, знаешь ли.
— Я видел достаточно за твою карьеру, — ответил Грейвз. — Шуму много. Результат — нулевой.
— Как же тогда тебя угораздило опять мне попасться? — вспылил тот.
— Геллерт, я один из самых либеральных и прогрессивных магов, — проникновенно сказал Грейвз. — Я один из тех, кто согласен с тем, что отмена Статута необходима. Скажи мне, как моё похищение поможет тебе добиться своей цели?.. Ты рассуждаешь о свободе, но делаешь прямо противоположное — убиваешь магов, запугиваешь их, захватываешь в плен. Свобода отсюда не начинается.
— Свобода начинается с того, что у кого-то хватает смелости её взять.
— Одной смелости без мозгов недостаточно, Геллерт.
— По тебе это особенно видно, — огрызнулся Гриндевальд.
— Знаешь, что мне видно? — спросил Грейвз. — То, что ты окружаешь себя фанатиками. Они не хотят думать, что ты делаешь, зачем ты делаешь. Они боятся тебя, смотрят тебе в рот и поддакивают. Рядом с тобой нет ни одного человека, который сказал бы тебе — «Геллерт, окстись, от того, что ты делаешь, становится только хуже». Самое глупое, что может сделать лидер, — горячо сказал Грейвз, — это окружить себя теми, кто не способен ему возразить. Кто не способен проявить инициативу. Знаешь, почему я был так успешен в моей работе? Потому что я не считал себя правым всегда и во всём. Я держал рядом людей, которые могли сказать мне — «Перси, ты делаешь хуйню». Я — человек, я не могу один решать за весь мир, — убеждённо сказал он. — Всегда есть другое мнение, третье мнение. Моя задача — прислушаться к ним. Даже если потом я всё равно сделаю по-своему — я должен знать, что у меня есть оппозиция.
— Я — твоя оппозиция, — сказал Гриндевальд. — Твоя, ваша… вашего консервативного, заплесневелого мирка. Если хочешь, иди ко мне, — он широко раскрыл руки, будто бы для объятий. — Изменим этот мир вместе.
Грейвз щелчком бросил в него окурок. Тот упал, ударившись о невидимую преграду.
— Давай без ярких метафор, — сказал Грейвз. — Конечно, тебе нужен такой, как я. Тебе нужен тот, кто направит твою энергию в нужное русло, не позволит тебе разбрасываться, даст тебе чёткий план, даст тебе цель. Свобода для всех магов — это не цель, Геллерт, это утопическая иллюзия идеалиста. А вот отмена Статута — это цель. Заключение союза с правительствами не-магов — это цель. Устранение угрозы от династий охотников на ведьм, регулировка общественного мнения, развитие магических наук, открытие университетов, государственные гранты для талантливых магов, отмена рабства эльфов, отмена сегрегации, защита прав магических существ других рас, налаживание торговых отношений с не-магами — вот цели, которые приведут магов к свободе, — спокойно сказал Грейвз. — Пока ты бегал и кошмарил Европу, я работал, как проклятый, я менял законодательство, я торчал в Конгрессе на каждом грёбаном Совете, я по каждому вопросу вставал, как хуй на похоронах, и твердил: нам нужны поправки сюда, нам нужны поправки туда, нам нужны новые законопроекты, нам нужно развивать то, нам нужно развивать это… Я таскался на все вечеринки, как блядский коммивояжёр с чемоданом серебряных ложек, и продавал эти идеи — уговаривал, убеждал, доказывал выгоду… Подкупал, если было надо.
