Будем жить! (СИ) - Сердюк Алексей (книги без сокращений txt) 📗

Его звали Гюнтер, Гюнтер Раух. Нелепый до смешного долговязый пожилой тип, с приличным «пивным» животиком и дурацким кожаным лётным шлемофоном времён Первой Мировой на голове, одетый в засаленную кожаную же куртку, неопределённой породы штаны (кажется, когда-то это были джинсы) и стоптанные туфли. Я его видел живым только пару минут – когда он пытался стать одним из бойцов нашего отряда, и Дейс лично его выпроваживал – мужик шумел и ругался вголос! Над этим забавным и несколько, кажется, неадекватным кадром, в Нойехафене посмеивались – не везло по жизни мужику перманентно. Он прибыл сюда с дурацкой авиеткой – двухместный мотодельтаплан с полузакрытой кабиной и мотоциклетным движком под двухлопастный пропеллер. Лететь эта стрекоза могла всего порядка двухсот километров, пускай чуть больше, да и то за счёт дополнительного бака, напрочь съедавшего полезную нагрузку… Больше десятка лет (местных лет!) Раух перебивался случайными заработками, пытался накопить на более приличный самолёт, продать свою тарахтелку, организовать какой-то бизнес… тщетно. А не летать, пусть и на такой конструкции, он просто не мог – буквально «болел» небом! Кое-как перебивался, став чем-то вроде нарицательного персонажа – как неправильно строить свою жизнь… Вечером его тарахтелку – по команде герра Дейса Горста Иво, разумеется – перевезли на тот же блок-пост, с котрого начинала наша группа, там и спрятали (я его не заметил до самого отъезда). Утром, в темноте, по приказу Дейса, смешной человек поднялся в воздух, имея на втором сиденье блок рации с комплектом аккумуляторов и аварийную канистру с бензином. И с первыми лучами солнца нелепая авиетка болталась в тысяче метров над будущей Большой Чашей! Он отслеживал всю серию попаданий, коректируя наводчиков, в него стреляли с земли, в него попали… Вместо немедленного возвращения Пилот-Корректировщик Гюнтер Раух, кое-как перетянув простреленную ногу подвернувшейся тряпкой, полетел ко второму кратеру, и провёл корректировку второго этапа, его торжествующие вопли по рации я и слышал! И сразу пошёл на вынужденную посадку – прострелили ему не только ногу, но и основной бензобак… Его «удача» не изменила ему и тут – при посадке авиетка попала колесом в трещину и перевернулась, сам Раух получил кусок лопнувшего каркаса своей тарахтелки в печень, и умер через несколько минут после посадки – шансов выжить у него не было бы и при немедленной медицинской помощи, не то что там, возле картера. Нашли его только на вторые сутки, при помощи дрона-разведчика – на удивление нетронутого хищниками/падальщиками; возможно, из-за залившего во время аварии тело бензина, из разбитой запаски. Хоронили в закрытом гробу – двое суток он пролежал на жаре – но на похороны пришёл едва не каждый второй житель Нойехафена! И имя его – да, так и осталось у немцев нарицательным – но как пример величайшего героизма и самоотверженности! А записи с его любительской камеры, уцелевшей при катастрофе, вошли в школьный курс обучения, и не только у немцев; он даже попрощаться успел, перед посадкой, в воздухе – почувствовал что-то?.. впрочем, я забегаю вперёд.

Практически поголовное уничтожение «гарнизонов» кратеров, хотя и оценивалось как невероятный успех, но стало только одним из эпизодов начатой Дейсом полусамодеятельно войсковой операции. Точнее – первым актом сумбурного, но стремительно разворачивающегося наступления! Пока мы расстреливали второй кратер – «проснулось» командование вооружёнными силами Германского Анклава. Отправило «тукано» на разведку, оценило складывающуюся ситуацию – мы как раз выполняли «правку» по первому лагерю косоглазых – и вверх по Рейну рванулись пять канонерок и целая свора мелких посудин, большая часть которых вообще не имели отношения к ВС Анклава! Но на каждой в рубке присутствовал кто-то из военных, а на палубах и в трюмах… Несколько тихоходных барж везли развёрнутый полевой госпиталь и полевые пункты питания, сравнительно быстроходные транспорты (речного класса, не следует забывать!) вслед за канонерками тащили боеприпасы, а разнообразная мелочь – торопились за артиллерийскими кораблями с десантом. Внешне такая пёстрая кавалькада выглядела в чём-то несуразной и даже смешной, но тем китайским подразделениям, которые занимались непосредственно блокадой (а по факту – удерживанием заложников) немцев у верфей и, особенно, у пансионатов и детских лагерей отдыха – очень быстро стало не до смеха! Необъявленная война обернулась собственным зеркальным отражением – теперь уже узкоглазые оказались на правобережье прижаты к скальным хребтам в радиусе действия стодвадцатимиллиметровок L55, не без некоторого технического авантюризма установленных в качестве главного калибра на канонерках, по четыре орудия на одно плавсредство. Эти корыта, построенные специально для речного судоходства, этакие современные «мониторы» (хотя определение «современные» тоже не очень-то соответствует), тем не менее, свою задачу выполняли прекрасно – особенно в отсутствие у противника тяжёлой бронетехники. Косорезы практически победу праздновали, а потому тупо не озаботились усилением своих пехотных частей серьёзной «бронёй» – да оно и оправданно, пожалуй! За что и поплатились – с правого берега немногочисленные китайские заслоны канонерки просто смели, засыпав снарядами места расположения противника – противопоставить тем было нечего. Пленных практически не брали, дойчи просто выбросили десант со своих корыт, и – сделали вид, что обстрел был ну очень массированным, никто не выжил! Бывает, конечно… На левом берегу и противника было больше, и маневрировать он мог активнее – но ключевые объекты рельефа имелись и там, да и основные силы десанта тоже оказались сориентированы именно на левобережье (штаб Нойехафена всё же не лаптём щи хлебал, когда появилась возможность действовать решительно – начал с истинно немецкой педантичностью отрабатывать давно уже просчитанные манёвры). Канонерки тоже использовались при малейшей возможности, вступая в перестрелку с артиллерией противника по всему побережью на дистанции досягаемости… короче говоря, за двое суток полторы тысячи десантников Анклава (вернее сказать – морпехов, но тоже не совсем… «речной пехотинец» вообще дико звучит, так что пускай – десантники) зачистили в ноль три с лишним тысячи китайских головорезов – потеряв, правда, при этом не менее полутысячи своих, и половину из них – совсем… и одну канонерку-монитор; сгорела в перестрелке с колёсными Type-05. Однако к концу декады мощнейшая, по местным меркам, Армия Нового Китая перестала существовать!..

После полудня в наш кратер прибыли «гости» – теперь уже немецкий временный гарнизон. Трофейные гаубицы перешли в их ведение, как и складские резервы – как минимум ещё по три-четыре б/к к орудиям, какие-то патроны, продовольствие и прочее. На нас – я имею в виду всех нас, не только на меня и Коляна – прибывшие посматривали с видом узревших легендарных героев саг и эпосов! Особенно оценив мясорубку в захваченном лагере – а тухлятиной воняло достаточно заметно, столько времени прошло… К тому же, мы и сами начинали… хм, «пахнуть»! Постирать «камки» не было ни возможности, ни желания особого – от усталости уже ноги едва тягали, даже те, кто, по нашему с Веслом примеру, прикорнули пару часиков в свободное время (нас подняли, не дав даже задремать – появились новые проблемы; а вот некоторым удалось…). Да и со свободным временем не очень получалось – слишком много интересного нашлось в захваченном пункте дислокации!

С Дейсом мы договорились легко – и тут же переругались как собаки! Ушлый фриц мылился нашего пленного прихватизировать на предмет получения от оного неких секретных сведений – ибо сей хмырь (который узкоглазый) действительно был заместителем командира спецотряда «Бао Фу», если по-человечески – «рука воздаяния»… или «ладонь возмездия», как-то так. И звание носил действительно приличное – «шао ксяо», по-немецки «хаупт», на великом-могучем – майор. Только я закономерно опасался последствий – хитрожопый косорез вполне мог попытаться выторговать свою шкуру у наших союзников, которым мы уже не были критически необходимы – и потому предложил герру Дейсу заниматься своими делами, зарабатывая звание капитана (или, учитывая уже совершённое – майора, а то и полковника) на чём-нибудь ещё… В итоге, сошлись на компромиссе – из сявки выбивают информацию до того момента, пока мне не надоест (точнее, пока Дейс не выполнит нашу просьбу), а потом им озаботимся мы… Для содержания пленных и их допросов на этой базе соответствующее помещение имелось – всё же, как-никак, командование здесь пребывало! И палач штатный имелся, а как же – такое хозяйство да без соответствующего персонала? И аж пятеро заключённых, из них четверо – военнопленные, в состоянии «краше в гроб кладут» – поскольку на всяческие Женевские конвенции товарищи косорезы клали, с пробором! Когда до палача добрались двое более-менее целых (относительно недавно попавших в его лапы) пленных – как ни печально, из отряда наших предшественников, попытавшихся отбить этот драный кратер – оно вдруг заверещало не только на своём мявкающем, но и на языке нашей «родины слонов»! И неплохо так изъяснялся, как носитель языка, а не изучавший речь по военному самоучителю – тому, по которому десяток фраз заучивают, типа «Где находится ваш штаб?», «Кто твой командир?», «Сколько человек в твоём отряде?», и, конечно, универсальное «Сдавайся, скотина!»… Ох и поговорили! Такое дерьмо оказалось…