Ловцы удачи - Пехов Алексей Юрьевич (первая книга .TXT) 📗
— Это единственный шанс, не так ли? — спросил я у провидения в лице Трехлапого.
Однако провидение было слишком занято тем, что лакало сладкое кокосовое молоко из прогрызенного ореха, хрюкая и постанывая от удовольствия.
— Будем считать это одобрением хода моих мыслей. — Я поднялся с земли, уже ощущая, как солнце начинает припекать даже через облака. — Я иду в «Лихой вираж», Трехлапый. Ты со мной?
Не отрываясь от лакомства, он лишь пренебрежительно дернул задней лапой, показывая, что в данный момент его такие подробности мало интересуют.
— Анна, быть может, угостит тебя чем-нибудь повкуснее.
Персиковый шарик повернул ко мне мокрую морду, и, клянусь Небом, на ней появилось задумчивое выражение. Он все-таки оставил еду и поскакал вдоль кромки вечнозеленых кустарников, показывая, что делает мне большое одолжение, оставив кокос в покое.
«Лихой вираж», как я уже говорил, работал круглосуточно, и когда Анны не было, ее заменял бармен по прозвищу Палаш — молодой человек с загорелым лицом, прической, состоящей из множества косичек, и шарфом летуна зелено-красно-желтой расцветки, с которым он никогда не расставался.
— Доброе утро, — сказал я ему.
— Привет, — кивнул он, сворачивая самокрутку. — Ты вчера пропустил грандиозную драку.
— Да ну? Что не поделили?
— За месяц до Шестичасовых гонок страсти уже начинают кипеть. Какого-то букмекера обвинили в нечистоплотности, вот и началось. Только стража их разогнала. Что будешь пить?
— Кофе с ромом.
— А этому твоему таракану чего? — Он кинул взгляд на крутящегося у меня под ногами Трехлапого и, увидев, что я колеблюсь, добавил:
— За счет заведения. Анне он нравится, так что она велела кормить его бесплатно.
— Тогда ему как обычно.
— Печеньки и молоко. Угу. Что, с деньгами туго? Понимаю. Сейчас худший месяц для летунов.
— И лучший для трактирщиков.
— Это точно, — согласился человек, закуривая. — Команды кораблей торчат на земле, денежки текут рекой. Через пару деньков у нас будет не протолкнуться. Что касается тебя, найти хорошую работу сложно.
Он достал из шкафчика миску с жареными, посыпанными сахаром бананами, поставил на пол перед Трехлапым и, немного повеселев от мысли о хорошем заработке, начал колдовать над моим кофе. А уже поставив передо мной дымящуюся чашку, добавил:
— Я говорю не о деньгах, а именно о нормальной работе для летуна. Все решают связи. Поговори с Анной, она может помочь.
— Спасибо.
Палаш отвлекся на другого клиента, отошел в сторону, громко загремел посудой, и храпевший на стойке Буваллон открыл один глаз. Увидел меня и замахал руками:
— Здорово, паря!
Он был мертвецки пьян.
— Тебе не нужен штурман? Я отлично разбираюсь в навигации.
— Ты меня ни с кем не путаешь? У меня нет стреколета.
— Это дело наживное. Особенно после того, что ты показал в полете. — Он громко икнул и прикрыл рот маленькой ладошкой. — Упс… О твоих кругалях в небе говорят все кому не лень. Моржу за его «Чаровницу» предлагали кучу деньжищ.
— И что? Он продал?
— Держи карман шире! Малышка выстояла в поединке с «Месяцем»! Теперь он попытается пропихнуть ее в Шестичасовые гонки. Тобой многие интересовались, спрашивали, где можно найти. Весь прибрежный район обсуждал ваш поединок даже больше, чем контрабандистов и месяц Ураганов.
— Контрабандистов? — переспросил я.
— Ну да. Могу рассказать. Угостишь кофейком? А то башка трещит, словно в нее линкор врезался.
— Он с ромом.
— То, что надо, паря. — Маленький бесцеремонный тип встал на цыпочки и заглянул в мою чашку. — Мне сейчас как раз требуется залить огонь.
Он снова икнул, а я налил ему напиток в чайную ложку и положил на стойку:
— Так что там за история?
— Стража вместе с таможенниками повязала двух придурков. Представляешь, у них в стреколете нашли пару «Покровов печати».
— Маскировочные плащи ассасинов?
— А я о чем?! В такой одежде можно к любому подобраться, и ни один амулет не отследит. Чик-чик, — лилипут провел себя по горлу, — и все. Не знаю, кому они везли эти штуки, но, думаю, теперь сильно пожалеют. Не хотел бы я болтаться в петле. Интересно, кому теперь стражники загонят конфискованный товар!
— Загонят? — нахмурился я. — Разве его не уничтожают при свидетелях?
— Ты как младенец, паря! Кто же, по-твоему, будет сжигать почти тысячу луидоров?! Это ж насколько больным надо быть?! Сожгут, конечно, какой-нибудь плащ для наглядности. А этот товар мгновенно уйдет на черный рынок. Такая продажа сулит хорошие барыши, а стража любит звонкую монету, как и все мы. Контрабандистов на нашем славном острове, тех, кто ввозит артефакты из Запрещенного списка, терпеть не могут… А знаешь почему? Потому, что они не делятся денежкой с властями, и власти огорчаются. А когда они огорчаются, кто-то начинает болтаться на рее, паря.
— Помолчал бы ты, — сказал ему Палаш, зажав самокрутку в зубах. — Глядишь, за умного сойдешь.
— А что такого? — возмутился лилипут. — Фу-ты ну-ты! Все об этом знают.
— Но мало кто треплется. Везде есть уши. — И он показал глазами на обнимающегося со стаканом хаффлинга.
— А! — беспечно отмахнулся Буваллон. — Это мой кузен, его бояться не стоит.
— Вы же из разных народов, — удивился я, краем глаза отмечая, что Трехлапый забрался под один из столов и вычесывает шерсть.
— Много ты понимаешь в родственных отношениях, паря!
Тут он прав. Как выяснилось, в этом я полный профан. Впрочем, среди эльфов, в моей семье в частности, с родственниками всегда была большая напряженка.
— Ладно, паря. Спасибо за кофе, — широко зевнул лилипут. — Пойду посплю часок, прежде чем здесь начнется веселье. А ты, эльф, вспомни обо мне, если дельце найдется. Я лучший навигатор в этой дыре. Однажды моя команда выиграла Шестичасовые гонки Союза!
Он ушел на свое привычное место, укрылся салфеткой и захрапел. Палаш покачал головой:
— И почему только Анна его здесь терпит? Не понимаю.
— За прежние достижения, — сказала девушка, несколько мгновений назад вошедшая в «Лихой вираж». — Он действительно неплохой навигатор. Во всяком случае, если дело касается азартных игр и гонок. В других случаях Буваллон слишком пьян, чтобы доверять ему свою жизнь. Поэтому и торчит на земле.
Это была крошка из ночного народа, летунья с «Грома». Под мышкой жительница глубоких пещер Уруна держала шлем, а на плече у нее висел небольшой рюкзачок, из которого торчала изогнутая рукоятка клинка.
— Я Наива, — сказала девчонка, протянув мне руку.
Я пожал ее узкую ладошку:
— Лас.
— Тебе что-нибудь налить? — спросил Палаш.
Но та лишь покачала головой:
— Увы. Придется отказаться до лучших времен. Через час мы снимаемся с якоря.
Надо сказать, она сумела нас удивить.
— Капитану Северу не сидится на месте? За пару дней до начала урагана в океане?! Куда вас несет?! — Палаш загасил самокрутку о барную стойку.
— Срочные дела. Зашла попрощаться.
— Любишь ты рисковать, командир эскадрильи, — осуждающе вздохнул бармен.
— Это Север рискует, — отмахнулась она. — Я всего лишь исполняю приказ. Вообще-то я искала тебя, Лас. Вот…
Она достала из кармана летного комбинезона сложенную в несколько раз бумагу:
— Я знаю, что ты ищешь работу. Посмотри, возможно, тебя заинтересует.
— Спасибо, — сказал я, несколько удивленный неожиданным предложением.
Летунья расценила мое удивление по-своему и объяснила:
— Хавьес и его блохастый товарищ многих порядком достали. Когда-то, очень давно, он сбил одного моего друга. А теперь благодаря тебе больше не станет никому угрожать. Так что я твоя должница. Ладно, мне пора. Удачи вам.
— Чистого неба, — махнул ей Палаш, и я присоединился к его пожеланию.
Она в ответ улыбнулась, сверкнув на мгновение маленькими кошачьими клыками, и вышла на яркое солнце. Я прочитал записку и спросил у бармена:
— Слушай, что ты знаешь о Тулле?
