Бешеный прапорщик. Части 1-18 (СИ) - Зурков Дмитрий (книги .txt) 📗
Нет, визжим, слюни пускаем и, наверное, не врем. По глазам вижу. Он сейчас готов рассказать все, что помнит и знает, начиная с детского садика. Лишь бы нож отодвинулся хотя бы на сантиметр. Так, вооружение — только стрелковка, пулеметы не таскаем, это есть хорошо.
— Что с хозяевами хутора?
Ага, хутор брошенный. Хозяева смотались подальше от германского орднунга. И правильно сделали…
— Слушай, «ганс»… Ты — не Ганс? Ты — Карл? Хрен редьки не больше. Ты женат? Да? Отлично! Так вот, Карл, если мы придем в твой фатерлянд и у тебя на глазах будем по очереди насиловать твою жену, — тебе это понравится? Нет? Так какого … вы здесь такое устраиваете?! Ладно…
Допрос прервался из-за топота копыт по дороге. К нам подскакал Гриня:
— Командир, тут это… Короче, барышня просила передать, что она очень просит тебя, чтобы ты раненого немца с собой взял. Мол, он раненый, пленный…
Ну вот как воевать в таких условиях?!
— Ох, блин… Добро, грузите его вьюком на лошадь и пошли…
Пока мы общались с «интуристом», Маша привела в порядок раненых и при нашем появлении поспешила оказывать помощь немцу, которого положили рядом с последней телегой. И пока она делала перевязку, я стоял рядом и смотрел на немца. Смотрел, поигрывая ножом в руках. А думал совсем о другом, точнее, о ДРУГОЙ. После этого случая не хочется совершенно оставлять ее в госпитале. Они ведь тоже ездят за ранеными…
После перевязки немца, еще ошалелого после всего случившегося, положили в повозку, и мы тронулись. Впереди дозором скакали Гриня с Михалычем. Я, как несведущий в лошадях, сидел рядом с медсестрой на первой телеге, которой правил Андрей, сзади тыловым дозором шел Митька, за возниц на остальных телегах были легкораненые. Мы проехали километра три, когда сзади раздался свист. Обернувшись, я увидел подъезжающего Митяя.
— Командир, там с немцем чегой-то делается. Воет, бьется по телеге, как юродивый…
— Колонна, стой!
Ну, пойдем полюбопытствуем, что там случилось.
— Я с вами, — у Маши в руках появилась сумка с медикаментами, — может быть ему нужна помощь.
— Лучшая помощь для него, — что бы я его подольше не видел и не мог до него дотянуться…
— Денис Анатольевич, не будьте таким жестоким, — Она говорила тихонько, чтобы слышал только я один, — Он, прежде всего, — раненый и ему нужна медицинская помощь…
И не дав мне раскрыть рта, побежала к последней телеге. Да, уж, воистину — сестра милосердия…
Поспешив за ней, я увидел интересную картину: на земле, воя что-то нечленораздельное и колотясь головой о тележное колесо, корчился герр лейтенант… Пены изо рта нет, да и на эпилепсию не похоже, скорее всего, — обычная истерика… Ну да на этот случай есть хорошее лекарство. Оттянув «ганса» от телеги, даю хорошую пощечину. Осторожно так, чтобы не сломать ничего, потом еще одну. Снимаю с ремня флягу, лью воду на лицо. Он перестает дергаться, только все еще стонет и скулит, закрыв глаза…
Рядом со мной опускается Маша.
— Ну и что это за концерт по заявкам?.. Рану разбередил?.. Так потерпи маленько, скоро довезем тебя до доктора…
— Найн… Ньет… Это есть не рана… — немец открыл глаза и смотрит на «сестричку», — Простьите менья, фройляйн!.. Нас училь, что всье руссише — есть не человек, унтерменшен!..
Вот я тебе сейчас такого «унтерменша» устрою, гаденыш, мало не покажется… Но немца несло далее…
— Фройляйн, битте… простьите менья! После наш разговор… Ви есть оказать мне помостчь!.. Ваш официр… дольжен биль… менья убийть!..Он есть везти менья в госпиталь… Ви есть спасти мой жизнь!.. Ви помогайт моя нога!.. Фройляйн!.. Я есть очьень просить… дать мне ваше прощений!..
Он перестал елозить по земле, только дыхание с хрипами вырывалось изо рта. Я молча сидел и смотрел на немца. Потом достал из ножен клинок, повернул лейтенанта на живот. Краем глаза заметив дернувшуюся Машу, перерезал ремешок, связывавший руки и помог подняться. «Ганс», в смысле Карл, ухватился за бортик повозки и стоял, не отрывая молящего взгляда от девушки. Она тихо ответила:
— Я Вас прощаю… Но оставайтесь человеком…
Капитан Валерий Антонович Бойко- змей еще тот! Искуситель и издеватель! Приехал к нам на базу, посмотрел на занятия с вновь прибывшими добровольцами — их набралось пока девять человек, оценил арсенал, нажитый непосильным трудом (в смысле глянул на нашу военную добычу). Затем получил в подарок трофейный люгер, и огорчил решением использовать меня, как курьера. Типа некому в корпус директиву отвезти. Я ему с пеной у рта начинаю доказывать, что нам заниматься и заниматься надо, а он стоит и улыбается. И никак его не пронять! И ведь благодарен должен ему быть — провернул приказ о присвоении званий за неделю. Это уметь надо, да и знать к кому и как подойти. И теперь наш дружный коллектив — это вахмистр, трое приказных. Ах, да, забыл. И подпоручик в качестве командира!..
А теперь вовсю пользуется правами благодетеля! И далась ему эта директива!.. Нет, обязательно я, и обязательно со своими в качестве конвоя!.. Хорошо, что штабной автомобиль дает, с ветерком поедем. Отмазаться не получается. Я уже смирился с тем, что день потерян, а он, змеюка — искуситель сообщает мне, что есть у него еще одно поручение, которое я якобы выполню с удовольствием! И на мой вопросительный взгляд сообщает с невинным видом, что я бы мог заехать в известный госпиталь и забрать Анатоля Дольского! Того уже выписывают, а мне — по пути… И стоит с довольным видом, рассматривает мое выпадение в осадок! Так и обнял бы его крепко-крепко, до асфиксии! Издеваться изволите, Ваше высокоблагородие? Знаете ведь, что от такого предложения я не откажусь! И с удовольствием поеду забирать Анатоля в госпиталь!.. И соберусь очень-очень быстро!.. И не дай Бог, мои «орлы» соберутся медленней меня!
…Решил брать с собой двоих, ехать недалеко, да и не так, чтобы опасно. Михалыч Гриню себе в помощь оставил, с оружием разбираться, а мы с Митяем и Андрейкой переодетые, чистые и надраенные, отправились на выполнение «очень важного и ответственного задания». Когда выехали из города, упросил шофера дать порулить, и теперь сижу за рулем и давлю на газ… Ну, что сказать с точки зрения водителя начала следующего века… Руль тугой, тормоза слабенькие, про синхронизаторы в КПП можно и не вспоминать. Скорости переключаются в два нажима сцепления, как на грузовых. Зато нет такой обезличенности машины, как в мое время… Водила сначала переживал за свой «Даймлер», потом смирился с неизбежным, да и я не так уж и лихачил. До корпуса добрались быстро, сделали все дела, и снова я за «баранкой». И каждый метр, каждая секунда, каждый удар сердца приближает меня к госпиталю. Еще чуть-чуть, и мы приедем… Вот и знакомые ворота, знакомое крыльцо. Чуть ли не бегом несусь в палату к Анатолю. Быстренько здороваюсь, мол, давай собирайся, а мне некогда… А он, еще одно, блин, приключение на мою голову, печально повествует мне, что он, поручик Дольский, нашел в этом госпитале мечту всей его жизни, и что как следует не попрощавшись с ней, он никуда не поедет. А заодно даст младшему товарищу, то бишь мне, пару часов времени, чтобы и я мог повидать некую особу, которая по наблюдениям всего госпиталя и его личным, после отъезда господина прапорщика, ходит грустная. И наверное, только в силах вышеозначенного прапорщика эту особу развеселить… Я быстро согласился с тем, что до темноты мы вернемся, даже если и выедем попозже, и выскочил в коридор, чтобы бежать искать… А вот где мне ЕЕ искать? В перевязочной?.. В операционной?.. Надо идти к Михаилу Николаевичу, он здесь самый главный…Вперед, аллюр «три креста»!
А вот и его кабинет. Из-за приоткрывшейся двери доносится голос старого доктора:
— Ну что же Вы, голубушка… Сейчас всем трудно, но раскисать нельзя… Надо надеяться и верить в лучшее…
Аккуратно стучу в дверь и вхожу:
— Здравствуйте, доктор! Простите, что помешал…
— Да никак Денис Анатольевич к нам пожаловали-с! — обрадовался тот, — Рад Вас видеть, какими судьбами?
