"Фантастика 2024-5". Компиляция. Книги 1-25 (СИ) - Ляпина Юлия Николаевна (версия книг TXT, FB2) 📗
Я негромко хмыкнул, проводив их взглядом, убрал пистолет и, носком ботинка скинув трофейный нож в ближайшую канаву, крадучись продолжил свой путь.
Идти было уже недалеко. Я пробежал переулочек, съежившись, торопливо пересек освещенную многочисленными огнями улицу, прошел через дворы. И наконец-то увидел цель своего ночного путешествия подмигивающий мне светящимися пятнами окон старый кирпичный дом.
Окно на втором этаже, сразу же притянувшее мой взгляд, тускло светилось желтоватым светом прикрытого пыльным абажуром ночника.
Второй этаж — это практически рукой подать от земли. Подпрыгнуть, оттолкнуться и подтянуться. Никаких проблем. Я мог забраться на второй этаж. Легко. Я мог ввалиться через окно. Или влезть на балкон, благо он был не застеклен и, кажется, открыт. Я мог пролезть даже в форточку, хотя это и было бы непросто.
Но я избрал другой путь. Более простой… или более сложный. Это как посмотреть.
Я позвонил в дверь.
Довольно долго никто не открывал, но я не уходил. Не для того я прошел через половину города, чтобы уйти несолоно хлебавши. Тем более что хозяин был дома — я слышал его шаги.
Ну что, посмотрим, кто кого переупрямит? Мне торопиться некуда — одной ладонью придавил кнопку звонка, другой закрыл обязательный дверной глазок, и можно стоять хоть всю ночь.
Хозяин квартиры сдался минут через пять. Шлепая тапочками (я почти видел их — не по размеру большие, аляповатые, с дурацкими помпончиками), он подошел к двери и долго возился, очевидно, пытаясь рассмотреть незваного посетителя. Я же только улыбался, упорно продолжая терзать пластмассовую кнопку.
— Кто? — наконец спросил он. Я промолчал.
— Кто там?
И вновь тишина, прерываемая только истошными трелями звонка. Я ждал… И дождался. Щелкнул открывающийся замок. Дверь распахнулась.
— Дьяволово семя… Совсем охренели, время —два часа ночи! Убью!
Игнорируя пылающий праведной яростью взгляд и кольнувшее меня прямо в солнечное сплетение острие меча, я расплылся в улыбке:
— Доброй ночи, шеф.
Дмитрий Анатольевич, бессменный глава Управления внешней разведки и зачистки, одетый в нелепый халат и те самые потешные тапочки, которые я и представлял, мигнул. Отвел в сторону меч. Потом смерил меня внимательным, изучающим взглядом с ног до головы, будто удостоверяясь, что перед ним стоит именно Алексей Суханов, а не принявший его облик новый вид нечисти. И наконец, отступил в сторону.
— Заходи, — буркнул он, не выказывая никакого удивления, как будто к нему в гости каждый день заходят преступники, объявленные инквизицией в розыск, — не торчи в дверях.
Удивления шеф не выказал. Но дверь за мной закрыл очень и очень тщательно. Защелкнул все три замка, задвинул засов и даже навесил нелепую декоративную на вид цепочку. Я терпеливо ждал.
— Проходи. Садись… Стой, — шеф ткнул пальцем за спину, — это у тебя там меч?
— Ага, — я кивнул.
— Оставь здесь. На тумбочку положи. Я прищурился:
— Не доверяете?
— Если б не доверял — не впустил бы, — буркнул шеф. Но настаивать на моем разоружении не стал. Прошел в комнату и сердито загремел посудой. Оставшись в одиночестве, я вздохнул, аккуратно пристроил меч в указанном месте и последовал за ним.
Как и большая часть нашей братии, шеф жил один. Чистильщики вообще очень редко женятся. Наверное, как это ни парадоксально, потому что боятся. Боятся тех изменений, которые может внести в их жизнь женщина.
Но и женщины тоже в свою очередь не слишком-то стремятся выйти замуж за сумасшедшего, готового днями и ночами бродить черт его знает где, рискуя душой и телом, а потом в один прекрасный момент оставить свою супругу вдовой. С их точки зрения, это не самый привлекательный вариант развития семейных отношений. Потому большинство женщин в обязательном порядке перед свадьбой поднимают вопрос о смене чистильщиками работы. Хоть дворником, хоть грузчиком, хоть пулеметчиком на стену, но только чтобы ни шагу за периметр… Некоторые соглашаются. Но таких мало.
А еще иногда находятся такие счастливчики, которым удается отыскать достаточно терпеливую и понимающую супругу, которая не станет требовать невозможного. Таких еще меньше. И даже они рано или поздно начинают задумываться о том, что хорошо бы найти себе какое-нибудь более спокойное и безопасное дело, чем носиться по грязным улицам наперегонки со смертью.
И они правы. Семейный человек должен сидеть дома, хранить очаг и возиться с детьми.
Я — не семейный человек. И шеф — тоже. Любой зашедший в его квартиру гость понял бы это с первого взгляда: разбросанные повсюду вещи, груда не стираного белья в ванной, тонкий налет пыли на мебели и ни единого комнатного растения. Типичное жилище закоренелого холостяка, все свое время отдающего работе. Точно такое же, как было у меня.
Когда я прошел в комнату, шеф сидел на диване и помешивал налитый в крохотную кружечку чай. На журнальном столике стоял заварочный чайник. Из носика все еще шел пар… Странно, я даже не подозревал раньше, что наш шеф увлекается заполуночными чаепитиями.
Впрочем, чаепития чаепитиями, но осторожности он не потерял. И излишнего доверия ко мне, если судить по приставленному к диванной спинке таким образом, чтобы его в любой момент было удобно выхватить, мечу, не приобрел.
Хмыкнув, я молча подошел к старому продавленному креслу и сел.
— Наливай, — шумно отхлебнув, шеф указал на вторую стоящую на столике кружечку.
— Да нет, спасибо.
— Ну как хочешь, — не стал настаивать Дмитрий Анатольевич. — Тогда рассказывай.
— Чего рассказывать-то? — не понял я. Шеф невозмутимо отхлебнул еще раз и поставил кружечку на стол.
— Зачем пришел, рассказывай.
— Ну… — Я даже удивиться не сумел. Только подумал, что, наверное, для нашего шефа ночные посиделки с преследуемым инквизицией еретиком, за один только разговор с которым можно нарваться на анафему, явно претендуют на ранг привычного повседневного занятия. — Так… Я… А вы…
— Очень интересно, — спокойно отозвался на мою прочувствованную речь меланхолично почесывающий горбинку носа шеф. — И, главное, так красноречиво… Но извини, кажется, я тебя перебил. Продолжай.
Я продолжил:
— Я… Что мне делать, Дмитрий Анатольевич?
— Чай пить, — невозмутимо отозвался он, — а то остынет.
Я поморщился.
— Да я не об этом?.. Шеф?..
Дмитрий Анатольевич вздохнул. Помолчал, задумчиво помешивая содержимое своей кружечки. Я машинально отметил, что для этой цели у шефа имеются особые ложечки — серебряные. Роскошь. Или, может быть, последнее средство самообороны.
Серебряной ложкой в глаз… Смешно. Вилка подошла бы лучше.
— В тебе тьма, — негромко сказал шеф. — Я раньше не верил. Даже когда ты через теосоврестор пройти не смог — не верил. А сейчас — вижу… Зачем ты пришел, бездушный?
Сомнительный эпитет я проигнорировал. Не время сейчас для споров. Не время… Да и вопрос о моей душе до конца еще не ясен.
Все-таки тьма накладывает свои ограничения.
— Чтобы спросить совета.
— Что тебе мой совет? — Шеф отставил пустую кружечку. — Разве ты ему последуешь? Хотя, если хочешь… Сдавайся, Алексей. Ставки слишком высоки, а я в твое благоразумие и раньше не верил. — Вздох. — Теперь же не верю и в твои благие помыслы… Сдавайся.
— Нет.
Дмитрий Анатольевич пожал плечами:
— Я же говорил, что ты не согласишься.
— На это не соглашусь.
— Тогда что ты от меня хочешь? Чтобы я посоветовал тебе, как погубить то немногое, что осталось от нашего мира?
— Он жесток, этот мир. Жесток и безумен. Я не обвиняю его, но и не оправдываю. Он просто существует по воле Господа или вопреки ей. И это мой мир. Я не желаю ему зла. Я вообще никому не желаю зла.
— Красивые слова. Красивые, но бестолковые. Что есть зло, Суханов? Ну, что ты молчишь? Ответь. Я вздохнул. Смущенно повел плечами.
— Зло есть метафизическая функция, проявляющаяся как отраженное влияние нижнего мира. Тень, проявляющаяся в результате непрозрачности человеческой души для Божественного света. Гниение и разложение личности, неизбежно возникшие в результате обретения человеком главного дара Господа — свободы выбора. Следствие человеческого непослушания установленным Богом законам.
