Выживатель - Круз Андрей "El Rojo" (книги хорошего качества .TXT) 📗
– Недолго. Но всякое случается, сам понимаешь. А если авария? А если ураган? Метеорология побоку вся пошла, нет ее толком.
Правда, как-то завал из столов шевелиться начинает. Или все же его паракордом укрепить? Нет, не надо, пока держит, а на крыше мы и всю систему обороны сократим до двух дверей и очень узкой лестницы. А тут, если прорвутся, то сразу же разбегутся по всему залу. Можно, конечно, у самой баррикады оборону держать, можно даже стрелять сквозь нее, но мне та лестница за спиной покоя не дает, если честно. А как если сообразят все же по другим этажам пройти? Это же единственный маршрут эвакуации для нас. Нет, уходим, по-любому уходим.
– Так, Марио, хватайте еду и воду, сколько унесете за один раз, и сразу поднимайтесь на крышу. Давайте, не ждем ничего!
Стоп, а с самой нижней дверью у лестницы что делать? Ее ведь чем-то завалить надо, замок впечатляющим не выглядел. Впрочем, если запереть только верхнюю… там площадка тесная, толпа все равно скопиться не сможет, негде. Могут попытаться сломать, каким-нибудь пожарным топором, например, но дверь под прицелом… Топором, впрочем, можно и через эту баррикаду пробиться… уже пробиваются.
– Пит, Рик, как обстановка?
– Стучат с той стороны, но дверь держится.
Там дверь все же посолидней выглядела, пусть и далеко не сейфовая. И шкафы, что возле нее сложены, они враспор встали, так что туда действительно не прорвешься.
– Возвращайтесь, будем уходить наверх.
А баррикада у двустворчатых дверей уже буквально «дышала», раскачиваясь и колыхаясь, и вой за ней слышался такой, что было ясно – там целая толпа. Как винно-водочный магазин в горбачевские времена штурмуют, когда «строго по талонам, в обмен на посуду и не больше двух бутылок в одни руки». И толпа эта хочет не выпить, а жрать, причем не откажется перекусить именно нами. Более того, мы у них в качестве основного блюда и запланированы, тут никаких сомнений не возникает.
– Стулья!
А что еще? Больше нечего. Два стула, спинками под мышку, и с ними бегом к выходу на крышу. Сначала на пожарную лестницу, затем… а затем я услышал топот, доносящийся снизу. Топот, тяжелое дыхание и идиотское повизгивание, которое издают психи до того, как разораться. Увидят или почуют добычу – тогда уже и заорут.
– Твою мать! – Это я уже от всей души сказал, на родном. – Вася, давай быстрее наверх со всем имуществом, подгоняй людей, – заорал я в ресторанный зал.
Василий, груженный целой кучей всего, сваленного в картонную коробку, которую он держал у груди, стоял ближе всех ко мне. Перехватив мой взгляд, сам явно испугался – у меня, подозреваю, морда была такая, что мои эмоции никаких сомнений не вызывали.
А как еще? Все спасаемые пока в ресторане, мы с Луисом тут стулья держим, а то, что снизу ломятся психи – уже ни у кого никаких сомнений. «Никогда не ходили», блин, «тупые». Ага. А теперь вот взяли и пошли, что им не пойти?
– Луис, бросай все, держим лестницу! Пит, Рик, оба на лестницу! – Это уже в рацию. – Луис, гранаты к бою!
Просто вниз – и отклониться, не достанет нас своими осколками. Не знаю, как подействует на психов, они же боли не чувствуют, и живучесть у них какая-то противоестественная, но раны их все равно убивают.
Из подсумка в ладонь вывалился увесистый цилиндр немецкой «DM51». Машинально проверил, как закручена осколочная «рубашка» на гранате, затем, зажав рычаг предохранителя, с тихим щелчком выдернул чеку. Луис, стоящий рядом, проделал все то же самое.
– Ждем…
Топот снизу, шум слева – в зале, там засуетились.
– Ждем…
Тяжелое дыхание, скуление, взвизги, что-то задевает за стены – психи редко с голыми руками нападают, хоть палку, хоть камень, но подберут. На это ума у них хватает, не откажешь.
Первым в дверях показался Пит.
– Задержи всех!
Он, увидев гранату у меня в руке, понял, встал в дверях пробкой, удерживая всех бегущих следом за собой.
Вон первые, на два пролета внизу…
Спустился чуть ниже, на несколько ступенек, чтобы угол удобней был, чтобы граната дальше ускакала. Луис держится рядом, сопит нервно…
Вон они, первые уже на пролет прямо под нами забегают. Пора.
– Огонь!
Никаких «fire in the hole», известных из кино, что зря орать, и так все всем ясно. Пластиковая тушка гранаты со стуком отскочила от бетонной ступеньки, поскакала, покатилась вниз, а я уже отскочил назад, к стене, перехватывая освободившейся рукой болтающийся на груди автомат.
Сто двадцать один, сто двадцать два, сто двадцать три…
Рвануло на четвертой секунде, примерно. Спасибо активным наушникам, иначе как кувалдой по ушам было бы, звук отразился от стен. Шестьдесят пять грамм пентастита разорвали оболочку, послав пригоршню заточенных до того в «рубашку» шариков и острых осколков пластиковой оболочки во все стороны. В нос ударило запахом сгоревшей взрывчатки и побелочной взвеси, выбитой из стен. Тут же второй взрыв, следом. Дикий вой, возня внизу, что-то тяжелое упало на лестницу.
– Назад! Пит, гони людей на крышу! Рик, с нами, держи лестницу!
Еще два человека у меня наверху, но лестница узкая, позови их сюда – все застрянем. Так что вот так, наличными силами. Переводчик огня в автоматический режим, приклад плотно в плечо – сейчас появятся, сейчас…
Не знаю, скольких психов мы свалили гранатами – кому-то досталось, я это слышу, кто-то воет так, что в ушах звенит, но на лестницу вырвались сразу же несколько, кто с чем. Впереди большой черный мужик с лопатой в руках, лезвие сплошь покрыто… даже не хочется думать чем. Только кожа уже не черная даже, а какая-то серая, в мелких трещинах, настоящая «слоновья», увидишь – и сразу поймешь, почему назвали так. Глаза просто черные, ни зрачка, ни радужки, ничего – сменившие безумно расширенные зрачки, те самые, что не давали им выходить на свет. Из перекошенного рта с оскаленными зубами капает слюна, тяжелое, сиплое дыхание…
Луис выстрелил в него первым, короткой очередью, в голову, убив на месте. Через него сразу же следом полез второй, в остатках какой-то невероятной рванины, грязный, заляпанный свежей кровью, размахивающий большим столовым ножом. Пахнуло сквозь запах взрывчатки и пороха дерьмом и мерзостью, гнилью. За ним, отталкивая валящееся на них сверху тело черного, лезли другие – мужчины, женщины, но больше все же мужчины. Жуткие черные глаза, лица, превратившиеся в маски – ничего человеческого не осталось даже в чертах, демоны какие-то, это уже точно не люди. Были люди, да все вышли, теперь это что-то другое.
Автомат плюнул очередью, второй, третьей. Я не видел, как попадали пули, но осела одна фигура, на которую перекинулась красная точка прицела, вторая. Рядом колотили еще два ствола, быстро опустошая магазины.
– Пустой, перезарядка! – первым закричал Луис.
Еще очередь, еще – сбили первую волну, куча тел шевелится на площадке ниже, но на них уже накатывает толпа снизу. Сколько же их там, а?
Опять стрельба, затвор встал в заднем положении. Лишившаяся веса жестянка опустевшего магазина со стуком выпала под ноги, вторая рука уже нащупала в подсумке следующий, с хлопком вогнала в приемник, большой палец левой руки освободил затвор, рванувшийся вперед и вогнавший в ствол верхний патрон из магазина. Бах-бах-бах – куда-то ниже, по головам бегущих к площадке под нами. Там тут же затор – как-то удачно попал.
– Прошли! – Это Пит.
Он встал рядом с автоматом на изготовку, но не стреляет. Черт, нам бы пулемет сюда, «М249», он нам даже по штату положен, но выдать должны только на пароме… А как был бы кстати с его двухсотпатронным коробом, тут можно было как метлой всю толпу с лестницы сдуть…
Прошли – это значит, что гражданские уже чешут по лестнице на крышу. И теперь нам надо отходить.
– Пит, Рик, прикрывайте! Луис, гранаты к бою!
Еще по одной, вниз, прямо под нас. Хотя бы отсечь этот прущий снизу поток на какой-то момент, дать нам возможность проскочить к лестнице и хотя бы захлопнуть за собой дверь до того, как в нее вцепятся психи. И хоть как-то укрепить.
