Герои Вопреки. Часть I (СИ) - Заров Антон (лучшие книги без регистрации TXT) 📗
В углу нашелся вполне приличный стул с ветками подлокотниками. Осторожно уселся в него, проверяя не развалится ли раритет лесного плотничества. Нет, тот даже не скрипнул.
Уже привычно сосредоточился и, вполне успешно затянул «Ом», с каждым вдохом чувствуя себя все глупее. Что-то явно шло не так, как в прошлый раз.
Азар вовсе не стремился перехватить управление и начать колдовать вместо него. Ни звука, ни мысли посторонней в голове так и не появлялось.
Помолчал. Подышал, считая удары сердца, проследил за внутренним диалогом. А там все больше говорили о его дремучей тупости.
Перестал подслушивать. Пора было менять тактику. Похоже просто так дух мистика не будет сам передавать ему свою мудрость и помогать всячески.
Даже в содержимом рыжего трактата Азар похоже понимал не сильно больше самого Еремея. Да и описывались там ритуалы и призывы какие-то, а это совсем не вязалось с тем, что писали о мистиках очевидцы.
«Они вроде должны все делать мысленно, а не в грязи круги чертить, да листики-перья всякие раскладывать. Может трактат не тот, что надо. Или это для начинающих такие развлечения. Непонятно.»
Парень задумчиво потер пятерней затылок и продолжил мозговой штурм.
«Так, я уже успел забыть, что нарыл на мистиков. Там вроде говорилось о трех столпах начинающего мистика. Медитация, изучение каких-то трактатов, и сны. Точно, нужно войти в осознанный сон внутри игры.»
Последний раз Еремей этим занимался тогда же, когда и медитацией. На втором году обучения в колледже, пока водился с компанией каких-то йогов. Это было очень популярно один сезон, и он завел много знакомств на этих сборищах. Тогда это казалось важным. Знакомства.
Он еще рассчитывал, что его художества будут кому-то нужны. Оказалось, что люди уже разучились отличать картины, написанные людьми, от тех, что генерируют нейросети.
«Но осознанный сон, в игре, это как-то слишком. Или наоборот, все происходящее в игре мозг воспринимает именно как сон. Интересно, как игроки то до такого додумались. Или наставники локалы научили тех, что смогли пробиться к ним в ученики. Скорее всего последнее.»
Невольно представилась сценка, как увешанный амулетами старый маг посвящает в послушники игрока. И как у того глаза выпучиваются, когда ему говорят ложиться спать.
«Может это не так уж и странно. Вроде уже есть капсулы, в которых можно играть пока спишь. Что-то они там делают с какими-то волнами в мозгу. Правда и стоят, как спортивное авто. Ладно, спать это я могу, профессия уже претендует на лучшую работу в мире, — потянулся он на стуле с мечтательной улыбкой.»
В чем был секрет осознанности Еремей и раньше не очень понимал. Все советы бывалых, как правило, противоречили друг другу. Каждый добивался результата случайно, после большого количества попыток. Хотя всяких книг и руководств по вирт-сети ходило безумное количество.
В этот раз он тоже не понял, что произошло. Закрыл глаза, расслабился и пожелал «осознаться во сне», не особо и рассчитывая на успех.
А спустя всего один вдох он уже не может открыть глаз. Слышит какой-то гулкий шум, смещающийся снизу-вверх, будто опускаешься на дно колодца. Толи вода плещется где-то внизу, толи водопад рядом, а ты опускаешься мимо него.
Тело вдруг перестало иметь значение, как во сне. Только странные и тревожные ощущения, что заполняли разум подобно потоку, становясь для него единственной реальностью.
И чтобы не захлебнуться в них, приходилось прикладывать все больше усилий. Проталкивать себя сквозь них дальше. Вниз, к какой-то цели, что он пожелал совсем недавно.
«Но я ведь уже определенно осознался. Что еще мне может быть нужно. Точно. Азар Шай, я хотел с ним поговорить. Но почему это так сложно. Порог обычной „осознанки“ уже давно пройден, — начал Еремей понемногу паниковать.»
Дальнейшее походило на погружение под воду. С каждым рывком давление на его «я» возрастало, все тело сдавливало и сжимало.
Было даже полное ощущение нехватки воздуха. Фантомная боль, что заставляет тебя мечтать о всплытии. Но всплывать было некуда. Раз начав погружение в сон, уже нельзя было повернуть назад. Только вперед.
Или паниковать, и тогда плавное погружение превратится в неконтролируемый полет вверх кармашками.
Звук журчащей воды усилился и стал неприятным. Будто пытаешься заснуть, но вдруг слышишь незакрытый кран на кухне. Тонкие струйки неестественно громко отдавались эхом, не позволяя уснуть окончательно. Они царапали и скребли по сознанию, заставляя испытывать все возрастающее раздражение.
И даже когда он с трудом опустился еще глубже, и звуки стали глухими да отдаленными, тихое журчание все еще усиливалось.
Да с такой силой, что Еремею показалось будто его занесло в воды горной речки. Восприятие забил шум и рокот приближающегося водопада. Подхваченный бурными потоками эмоций он ухнул еще ниже, прямо в бурлящие черные воды, которых похоже никогда не достигал свет.
Они сомкнулись над его головой, а после короткого чувства удушья, Аз ощутил себя стоящим посреди непроглядной и вязкой мути. Как на дно болотное погрузился.
«Слишком стрёмный сон, чтобы в таком осознаваться. И как тут кого-то вообще можно найти. Настоящий бардак на моем чердаке. Надеюсь мое тело не рухнуло на пол, пока я тут на водных аттракционах катаюсь, — подумал он и почувствовал вдруг смутную тревогу.»
Еремей порывисто попытался понять где у него что. И с трудом разглядел собственные руки во сне, нащупал ими схематичное лицо. Ощутил под ногами что-то вроде поверхности. А потом.
Со дна постучались. Буквально.
Звук был глухим и гулким, будто снизу били чем-то тяжелым. Снизу. Пола, земли и, еще ниже.
Тяжелое басовитое эхо ударов прокатывалось через все его призрачное тело. Вдруг все вокруг завертелось и сознание опять затянуло куда-то и еще ниже.
Очень скоро стало гораздо хуже. Звуки вокруг можно было осязать, они были вязкими и липкими. Их прикосновение к фантомному телу ощущались как мерзкие, хныкающие вскрики и стоны. Каждый вскрик вызывал волны раздражения.
Будто ребенок в маркет-парке. Он воет, ноет, а затем вопит и ругается. А не добившись ничего, начинает именно вот так громко хныкать, извещая весь мир в его несправедливости и жестокости к нему лично.
Это звучит как вызов, полный злобы и агрессии. Полный жалости к себе, но не теряющий ярости к источникам своего унижения.
Еремея уже просто выворачивало от душных и мерзких эмоций. Совершенно не хотело что-то подобное слышать. И еще меньше хотелось на такое реагировать. За всю жизнь он испытывал подобное все несколько раз и то мимолетно, не зацикливаясь. Но сейчас ощущения будто удесятерили и довели до самого предела.
И только удалось хоть как-то отстраниться от гнусных эмоций, как раздались новые вопли. Наглые, вибрирующие от силы, требовательные и все более раздраженные.
Так недовольные клиенты распаляются, распекая несчастных официантов из-за лишнего кусочка сахара в кофе. Уверенные в собственной значимости люди кричат так на тех, кого считают меньше себя.
Голосов становилось больше с каждым ударом сердца. Аз уже не успевал от них отбиваться и отлеплять от себя. Новые и новые оттенки грязных эмоций, что вызывали в нем несправедливости реального мира.
Глумливые голоса, жадные, глупые, вызывающие каждый свою эмоцию или чувство. И все строго негативные.
Внутри у него кричали, выли, и нагло ухмылялись вполне реальные люди из его настоящего опыта. Душу буквально разрывало в разные стороны. Еремей вдруг открыл для себя, что даже воображаемое тело оказывается может чесаться.
Но несмотря на его панические судороги, погружение в сон не прекратилось. Хоть и стало больше похоже на изматывающий полет через водоворот эмоций.
Самых черных, навязчивых и таких притягательных, простых и понятных. Ведь порождающие их ситуации были такими близкими: кто-то кого-то обидел, унизил, кто-то неправ, глуп или кипит от наглости и неправедной ярости.
