Летун. Фламенко в небесах (СИ) - Воронков Александр Владимирович (книга регистрации txt, fb2) 📗
А у меня всё идёт по распорядку: получил приказ на вылет, поднял машину в воздух, прибыл в заданный район, обнаружил цели, зафотографировал, вернулся на аэродром, доложился о выполнении, сдал негативы фотоплёнок — и дальше сижу на земле, жду нового приказа. Даже фашистские самолёты в последние несколько дней почему-то не пристают с гнусными намерениями прибить меня и бортстрелка: не то чем-то заняты в далёких квадратах неба, не то среди них уже прошёл слушок о «летающем бочонке» с трёхлучевыми звёздами сбитых на борту, который умеет больно огрызаться крупным калибром и спереди и сзади, а посему — «ну его нафиг, этот „Грумман“, и вообще зелен виноград». Впрочем, это лишь мои предположения, ничем документально не подтверждённые. Поскольку ребята-истребители дерутся в небе почти каждый день[7].
Так что мои «развлечения» пока что сводятся к обстрелу франкистских позиций при возвращении с разведвылетов, «забиванию козла» по вечерам с советскими парнями — у них прямо-таки доминошно-шахматное поветрие — и обучение испанских товарищей русскому языку, а русских — английскому «американского розлива».
Так-то поначалу «советикос» при общении с эмигрантом несколько напрягались, но я-то, по сути своей, являюсь майором Бехтеевым, принимавшим присягу как гражданин Советского Союза, а от вольноопределяющегося-белогвардейца Дениса Пантелеевича Русанова у меня остался только организм и документы, пара старых револьверов и немножко барахла. И если Денис — допускаю — и таил зло на СССР и партию большевиков — то я отношусь к ним в целом положительно. Да, в советской истории бывало всякое — но уже через несколько лет придёт Большая Война. И только СССР, под руководством ВКП(б) и — да, Иосифа Сталина — сможет одержать в ней победу. Когда-то в будущем поэт напишет строки, в которых формулируется и моя тревога:
'Я вдруг подумал, что бы с нами стало,
когда б стране не выдержать борьбы,
какие тачки до хребтов Урала,
мы на себе таскали б, как рабы.
Что было б, если б с нами совладали,
и где друзей такой широкий строй,
что было б, если б Сталин был не Сталин
и Рокоссовский дрогнул под Москвой?
Какое б иго мы переносили,
и сколько б нас не вынесло под ним?[8]'.
Так что пока повоюем вместе с советскими авиаторами, а дальше поглядим. Была же в Великую Отечественную на советско-германском фронте французская эскадрилья «Нормандия-Неман», переросшая в полк? Была, даже кино про неё сняли. И некоторые испанские пилоты в Советском Союзе тоже служили. Так может, если себя хорошо показать, и товарищу Русанову «простят грехи молодости»: в конце концов, некоторые бывшие «контрики» в Красной Армии до больших чинов дослужились. Только навскидку: Малиновский, Василенко, Говоров, Баграмян…
О! Снова Пепита Маркес мчится на своём двухколёсном «коне». Значит, сейчас опять надо взлетать по новому приказу, несмотря на нелетную погоду — мокрый снег вперемешку с дождем и облачности не выше двухсот метров. Война…
* * *
Курс — на Сигуэнсу. Внизу идёт бой: фашисты пытаются пересечь нейтральную полосу и вышибить республиканцев из траншеи, но, судя по хорошо видимым из кабины раскинувшимся в грязи телам, это у них пока не очень получается. Зато какая-то сволочь у них там хорошо умеет работать пулемётом: ощущаю три удара снизу в район мотора. Повреждений, кажется, не. Но неприятно: пуля дура, а три дуры — это уже перебор… Миновав линию фронта поворачиваю «Грумман» на северо-восток. Приказано проверить сведения о концентрации итальянского экспедиционного моторизованного корпуса, вроде бы усиленного танками и артиллерией.
Впереди видно Французское шоссе. Ну что же, данные разведагентуры подтверждаются: мне сверху отлично видна грузовики, танкетки и прицепленные к тракторам пушки. Шоссе-то в Испании мостят отёсанным камнем, но стоит колонне свернуть на перекрёстке на просёлок — техника застрянет. Грязный месяц — февраль в Испании… В небе над колонной вертятся три самолётика. «Фиаты»? Нет, вроде бы наши, «чатос»… Один из ведомых истребителей чуть «клюёт носом», приглашает атаковать наземную цель… Нет, ведущий продолжает маршрут. И курс у ребят, как и у меня, на Сигуэнсу. Понятно: «курносые» намерены разведать глубину расположения противника. Сдвинулись чуть в сторону, чтобы минимизировать эффективность возможного ружейно-пулемётного огня с земли и летят себе спокойно.
А мне желательно всё это фашистское безобразие зафиксировать. Выравниваю «Дельфина» и начинаю строго горизонтальный прямолинейный полёт вдоль шоссе. Итальянцы внизу выскакивают из машин, разбегаются в стороны, большинство падает либо прямо в грязь за обочинами, либо в скопившуюся в канавах-водогонах воду. Значит, уже попадали под авианалёты, «учёные» стали. Почему-то никто снизу не стреляет. Даже странно.
«А что там вдалеке чёрненькое белеется?». Километрах в десяти почти параллельно Французскому шоссе видна ещё одна дорога, и по ней тоже кто-то двигается в сторону фронта. Ладно, чао-какао, синьорес италиано, ещё увидимся — через прицел моего «Браунинга»… Подняв машину до двухсот двадцати метров, оказался в облаках.
Не рассчитал: вывалил «Груммана» из облачного слоя, проскочив над просёлком лишние метров триста. Пришлось возвращаться и вновь проходить над итальянскими колоннами. У этих танкеток не было — только грузовики, тентованные и с открытыми кузовами, да с полдюжины легковушек. Лёгкие полевые пушки прицеплены позади колёсных тягачей со смешными, «срубленными» наискось мордами капотов. Вот только одна беда: эти конкретные итальянцы оказались ещё не битыми, злыми и решительными. Разбегаться от одиночного республиканского самолёта не стали, а частично повыпрыгивав из машин, частично встав прямо в кузовах, принялись палить вверх из винтовок и карабинов. Что ж, рискованно, но терпимо: вряд ли у них поголовно патроны с бронебойно-зажигательными пулями, а обычными наши с Энрике стальные «подкладки» под кресла пробить не просто.
Прошли над колонной, зафотографировали, летим дальше: в паре километров по этой же дороге ещё какие-то механизированные синьоры катят, надо и их зафиксировать на плёнку. А то что-то фашисты разъездились, не иначе как к наступлению…
Третья итальянская часть оказалась неприятно-зубастой: ещё при подлёте я увидел, как споро сдирают брезентовые тенты с нескольких грузовиков и над двумя… нет, уже тремя кузовами вытягиваются диагоналями неуклюжие, но при этом длинные стволы крупнокалиберных пулемётов. Не разбираюсь я в иностранной стрелковке — то ли «Бреды» у них, то ли «Фиаты», но то, что нас вполне могут свалить на землю — не сомневаюсь. А надо лететь прямо над колонной, «дощёлкивая» фотоплёнку.
— Энрике! Летим над фашистами! — Ору в переговорное устройство. — Внизу пулемётчики! Стреляй в них!
Росас Кастельяно, ставший после того, как сшиб своего «Хейнкеля» из сарженто — бригада, то бишь старшиной по-советски, что-то отвечает, но я его экспансивную речь не разбираю: сейчас главное, чтобы он мой приказ на ломаном испанском понял.
Блин, страшно. И муть всякая лезет… А-а-а, прорвёмся!
На Бо-га-тянов-ском от-кры-ла-ся пив-на-я
И там со-бра-ла-ся ком-пан-и-я блат-на-я…
Летим ровно. Опыт-то не пропьёшь. Внизу, под фюзеляжем, неслышно для меня щёлкает затвор аэрофотоаппарата фирмы S. F. O. M., самолёт подрагивает от щёлкающих по нему фашистских пуль и отдачи от коротких, резких трясущегося позади в руках Энрике крупнокалиберного «Браунинга М1», в башке вертится дурацкая песенка про уркаганов из Ростова-Папы…
Пасаремос, вашу мать!
Еле дождался, пока хвост колонны скроется под брюхом «Дельфина». Тяну на себя, спеша укрыться в низких облаках. Когда вокруг посерело от испарившихся водных частиц, разворачиваю машину влево: пули — они дуры, тем более итальянские, но летать умеют только в одном направлении. Авось теперь не достанут…
…Один час и десять минут. Именно столько продолжался этот разведвылет. На ВПП Алькала де Энарес пришлось садиться на брюхо: шасси оказались развороченными. Как чернорубашечники не обрубили «Грумману» крылья — знает только Перун, покровитель лётчиков и воинов. Потом уже насчитали тридцать восемь разнокалиберных дырок от попаданий. Нас уже нетерпеливо ждал камарадо Кальт, лично выкрутивший разбитую пулей камеру и помчавшийся свой домик-лабораторию проявлять. А я еле дождался момента, чтобы пристроиться за изодранным пулями хвостом, чтобы трясущимися руками отыскать пуговицы. Организму наплевать, кто ты — геройский лётчик или трус несчастный. У организма внутри свои процессы происходят и лишнюю жидкость надо удалять…
