Бешеный прапорщик. Части 1-18 (СИ) - Зурков Дмитрий (книги .txt) 📗
Очухавшийся главарь на автопилоте презрительно сплевывает своему напарнику под ноги, затем, спохватившись, втягивает голову в плечи, не зная, чего ожидать за подобное святотатство. Это хорошо, что ты боишься, легче будет договариваться. Но немного позже…
— Этих двоих отвести во-он туда и привязать к дереву. Выставить часового. Если будут что-нибудь вякать, разрешаю бить, но не до смерти. Мы же не можем мертвяков расстреливать, а им, как германским шпионам только это и светит. Я сейчас к господину полковнику, напишем приговор военно-полевого суда, и всё. — Тушки уволакивают в указанном направлении, а я иду сообщить подполковнику Бойко радостные новости, а заодно поделиться кое-какими мыслями на этот счет…
Через час продолжаем беседу, надеясь на искренность и желание сотрудничать:
— Так, времени у меня мало, ужин скоро, поэтому разговор будет коротким. — Интересно, мне сейчас Станиславский поверил бы, или нет. — Начнем с тебя, белобрысый. Сможешь провести нас на ту сторону?.. Чего губами шлепаешь без толку? Разрешаю отвечать.
— Ва… Ваше благороде!.. Та я не… не запомнил дорогу-то, второй разик тока ходил!..
— М-да, жаль!.. Всё-таки один шпионом оказался. — Поворачиваюсь к одному из пришедших со мной бойцов. — Петюня, дружок, сбегай, притащи лопату, пусть себе могилку роет. А мы пока со вторым побеседуем.
«Цыган» оказался хладнокровнее, умнее и сообразительнее своего напарника. Поэтому разговор стал напоминать беседу двух относительно интеллигентных людей.
— Ваше благородие, если проведу, отпустите? — Он испытующе и с всё возрастающей надеждой смотрит на меня.
— Отпущу. Но не сразу. Когда пару раз сходим туда и убедимся, что не соврал и правильную тропку показал.
— А с хабаром что будет? — Чернявый снова начинает торговаться…
А вот, действительно, что же будет с кокаином? Который, даже разбавленный втрое-вчетверо, стоит баснословных денег, и простому люду не по карману… А и хрен с ним!.. Пусть вся эта либералистическая богемная публика с тонкой духовной организацией и высокими порывами души унюхается вусмерть! Туда им и дорога!.. Кокс — не синтетическая наркота, у которой привыкание с первой дозы… Кто хочет, тот всегда найдет себе приключений на одно место. А мы, может, еще и на патронах сэкономим… Хотя, есть одна идея. Сейчас эту гадость используют в госпиталях, как анестетик.
— А товар твой я покупаю. За двести рублей…
— Вашбродь, да мне за него две тыщщи дают! — «Цыган» аж закипает, как чайник, от праведного негодования. Совсем забыл, где находится и с кем разговаривает.
— Тебе никогда не говорили, что перебивать собеседника неприлично? — Задаю невинный вопрос после того, как чернявый приходит в себя после очередного «леща». — Я не закончил фразу… Я предлагаю двести рублей и твою жизнь. Опять скажешь, — мало?.. Нет, уже не скажешь? Причем деньги — за то, что проведешь нас по болоту…
Мое внимание привлекает Остапец, стоящий неподалеку и машущий руками, явно изображая вертолет. Так… «Внимание!»… «Тревога!»… Надо пойти пообщаться с Иванычем, просто так он шухер поднимать не будет.
— Ты, дружок, подумай минуток так пять, не больше. А я скоро приду…
«Делая вид, что никуда не тороплюсь», как в том анекдоте про Штирлица, быстрым шагом подлетаю к фельдфебелю.
— Иван Иваныч, что случилось? Чего шум поднял?
— Командир, тут вот какое дело… Знаю я гада этого. В 14-м, в самом начале, взяли его на границе, а при нём блокнотик, где написано какие полки где стоят, да листок, как карта помеченный. Мы его жандармам сдали, потом наш ротный говорил, что шпиён это германский, имени не знаю, тогда звали Мадьяром. Может, и вправду из них, из австрияков-то.
— А ты не ошибаешься, Иваныч? А если просто похож, что тогда?..
— У него вот тут, возле локтя, должен шрам быть рваный, вот так, галочкой. — Остапец показывает, какой и где именно искать примету. — Он тогда двоих наших из револьвера положил, пока ему руку-то штыком не проткнули.
— Хорошо, спасибо, Иваныч. Тебя он запомнил, как думаешь?
— Должен был, гадючий сын. — Фельдфебель кровожадно улыбается. — Я ему тогда знатно ребра пересчитал за наших… Царствие им Небесное… Тока щас он меня не видал, я как сообразил, сразу подале хорониться начал.
Так-так-так… Можно, конечно, сейчас пойти проверить этот самый шрам, только что это даст? Если он действительно шпион, сдадим его контрразведчикам. А кто будет тропинку показывать?.. Белобрысый?.. На пинках по копчику и адреналине он, конечно, попытается вспомнить дорогу, а если ошибется? Будем играть в Ивана Сусанина? Не-а, так не интересно!.. Значит, попробуем «ловить на живца». И живчиком этим буду я сам, то бишь, капитан Гуров. Наверное, каждая немецкая гадость знает, что за голову этого негодяя и головореза обещано сто тысяч. А если это — Мадьяр, то ему сам Бог велел быть в курсе.
— Иваныч, позови-ка Паньшина, его ребята этих ходоков брали и обыскивали. Вот, всё, что нашли, пусть несет к штабной палатке, я там буду…
Наверное, это было бы незабываемое зрелище, если бы кто-нибудь увидел двух офицеров, копающихся в куче добытого из карманов, картузов и сапог достаточно попользованного и немного ароматного добра, и внимательно разглядывающих всё детально и внимательно. Рукоятки на финках оказались несъемными, без тайничков, в гильзах револьверных патронов тоже ничего, кроме пороха не оказалось, клочки газеты из кисета были без каких-либо надписей и посторонних обозначений. Но Бойко продолжал копаться во всём этом «богатстве» с только ему понятной целью…
— Вот, нашел! Смотрите, Денис Анатольевич! — Валерий Антонович торжествующе машет зажатой в руке купюрой, отрывая меня от созерцания огонька на кончике папиросы. — А я-то думаю, где они деньги прячут! У кисета, оказывается, стеночки-то двойные. И вот, извольте-с!
Смотрю на сложенную вчетверо пятерку, как баран на новые ворота, и ничего не понимаю. Купюра, как купюра, слегка б/у, помятая, подзасаленная…
— Посмотрите вот сюда, что здесь написано? — Господин подполковник разворачивает денежку и показывает надпись в углу, сделанную, скорее всего, химическим карандашом.
— «Пять эн эс», какое-то непонятное обозначение.
— Это, если читать по-русски. А латиницей — SHC. Условное обозначение, позволяющее германским шпионам использовать купюру в качестве «обратного билета». Эта информация в циркуляре недавно проскакивала.
— То есть, теперь нет никаких сомнений по поводу этого Мадьяра?
— Учитывая то, что деньги были специально спрятаны — абсолютно никакого. — Валерий Антонович пристально смотрит на меня и снова задает тот же вопрос. — Денис Анатольевич, Вы уверены, что другого выхода нет?
— Уверен. Мадьяр должен сам захотеть провести меня на ту сторону. Сто тысяч марок для этого — очень весомый аргумент.
— А если он выкинет какой-нибудь неожиданный фортель? — Мой любимый начальник никак не может успокоиться.
— Во-первых, я знаю, кто такой Мадьяр и буду начеку, во-вторых, со мной пойдут Гриня и Егорка, одни из самых лучших рукопашников. Ну, а в-третьих — на кону успех всей операции…
Рано утречком, едва рассвело настолько, чтобы разглядеть что-то под ногами, мы вчетвером уже были в пути. Вчера вечером после мини-спектакля, устроенного по моей просьбе, где в диалогах моих орлов несколько раз прозвучала фамилия «Гуров» и некоторые детали предыдущих приключений в стиле «бойцы вспоминают минувшие дни, и битвы, где вместе рубились они», Мадьяр, изобразив на мордочке судьбоносное, но недолгое раздумье, согласился провести группу из трех человек на ту сторону. И, хоть и старался не показать вида, очень обрадовался, что я буду одним из участников.
Сегодня он с воодушевлением работал ориентиром, отходя по тропе на какое-то только ему понятное расстояние и ожидая, пока я возьму по компасу азимут на его тушку и посчитаю шаги. Пару раз у меня возникало устойчивое подозрение, что он нарочно водит нас кругами, стараясь запутать и выиграть время. Когда будем прокладывать дорожку, попробуем некоторые участки спрямить, а то уж больно зигзагообразно все выходит. Ширина болота по карте — три версты, а мы уже, наверное, в три раза больше отмотали.
