Летун. Фламенко в небесах (СИ) - Воронков Александр Владимирович (книга регистрации txt, fb2) 📗
Кроме нас с Петей Угловатовым, в «лётчицкой» лежат двое испанцев — к сожалению, оба без сознания, и один француз. Впрочем, ни на одном понятном мне языке он не разговаривает, мы с лейтенантом на «френче» тоже не «парляем». Так что удаётся только понять, что звать его Пьер, фамилия — Бишо и он воевал с «алеманами» ещё в прошлую Мировую войну. На чём летал в Испании, как и где его сбили — объяснить по-человечески не может, хотя с помощью жестов (сложенные большими пальцами вместе растопыренные пятерни), слова «авион» и подражания авиамотору «вжжжжуу!» француз пытается иногда то-то эмоционально рассказать.
По коридору — шаги. Чёткие, уверенные, спорые. Да это к нам! Дверь в палату открывается, и с поскрипыванием входит человек-легенда. Скрипят хромовые сапоги, скрипит чёрной кожей пилотская куртка на «молнии», чёрные с лёгкой сединой волосы кучерявятся, выбиваясь из-под широкой испанской фуражки генеральского образца. На осунувшемся и обветренном лице с выдающимся, будто волнолом, «шнобелем» весело поблёскивают карие глаза:
— Здорово, герои-соколы!
— Здравия желаю, товарищ комбриг! — Лейтенант Угловатов попытался прямо в постели принять стойку «смирно»: видно, качественно их на строевой гоняли.
— Здравствуйте, Яков Владимирович. Или пока лучше — камарадо Дуглас?
Не понимающий по-русски Бишо только поднял кулак к плечу:
— Бонжур, мон женераль!
— Вольно-вольно, не тянитесь. У раненых героев свои привилегии.
Военный советник при командующем Fuerza Aérea de la República Española, не стал тревожить лежащих без памяти товарищей, обменялся с нами троими рукопожатием и, сев не край петровой койки, придвинул брезентовый солдатский ранец почему-то сизо-голубого цвета:
— Вот, парни просили передать. Ну и мы, штабные крысы[4], кое-чего в посылочку добавили. Там и бутылочка арманьяка в наличии — но только т-с-с-с! Глядите, чтобы доктор не засёк! Не то клизм вам повставляют скипидарных!
— Спасибо, товарищ комбриг…
— Ну вот заладил: «товарищ комбриг, товарищ комбриг»… Вернёшься в строй, Угловатов, — тогда и станешь «товарищкомбригствовать». А пока можешь обращаться: Яков Владимирович. Вон, как правильно товарищ сказал.
— Кстати, товарищ, — обернулся ко мне советник. — Вы меня узнали, а я вас отчего-то нет. Хотя в лицо всех советских пилотов знать обязан. Представьтесь!
Да, заметно, что дядька в армии с семнадцати лет и вся его напускная простота и демократичность — только для своих. А чуть что не так — сразу проявляются командные нотки, вот как сейчас…
— Рядовой первого класса в резерве Армии Соединённых Штатов Русанов Денис Пантелеевич, товарищ… комбриг! А в Испании — пилот-доброволец Первой Интернациональной эскадрильи. Раньше летал в эскадроне «Янки», крайние два дня до сбития — временно прикомандировывался к Двадцатой эскадрилье штурмовиков.
— А, так это ты тот самый асс-белогвардеец, который пятерых фашистов сбил? — При слове «белогвардеец» глаза Смушкевича неприятно сощурились.
— Обижаете, Яков Владимирович. Какой из меня белогвардеец? Эмигрант — это да, признаю. С братом в Америку сбежал. В двадцатые Советская власть дворян не жаловала, сами знаете. Вот брат и решил поостеречься, пока в России всё утихомирится. А лишних самолётов мне не приписывайте. Я только четверых фашистов сшиб, а ещё один «Хейнкель» мой бортстрелок Энрике Росаса Кастельяно свалил. А нехер было за нами гоняться!
— Ну-ну… Четыре — это тоже неплохо. У нас за меньшее ордена вручают…
— То-ва-рищ военный советник! Ну какие у Республики ордена? Премию за сбитых выплачивают — за это спасибо.
— Эмигрант… И что, аккуратно выплачивают?
— Ну, не день в день. — я усмехнулся. — За последнего, которого восемнадцатого числа грохнул, пока задерживают. А три предыдущих оформлены, согласно прейскуранту. Я на эти деньги самолёт проапгрейдил. Теперь, конечно, придётся заново всё начинать…
— Что ты с самолётом сделал? — Не понял комбриг.
— Проапгрейдил. Ну, это в Америке так говорят… Улучшения произвёл, если по-русски.
— Что там улучшать?
— Много чего, товарищ военный советник. Пулемёты крупнокалиберные поставил, двенадцать и семь миллиметров каждый, фирмы «Браунинг». Движок «с рук достали», тоже американский, качественный. Стальные поджопники и бронеспинки установили сверхштатно — и бортстрелку, и на пилотском месте. Оно ж дело такое: Испания совсем недавно королевством была, вот у некоторых людей капиталистические привычки пока остались. Как у нас в России говорилось, «не подмажешь — не поедешь». Спасибо, что Советский Союз самолёты и прочее оружие поставляет — но мне-то пришлось сперва на «Бреге» полетать — я ж тогда всё проклял, а когда «Грумман» после госпиталя дали — готов был языком вылизывать машину! Она хоть и не новая — но и не загробное рыдание! На ней воевать можно!
А теперь вот опять безлошадным стал…
— Был бы лётчик толковый а самолёт найдём. А после победы что думаешь делать? В Союз не желаешь вернуться? Или обратно в свою Америку уедешь?
— После победы? Это когда фашистов разобьём? Хотелось бы в Испании остаться, здесь помогать хорошую жизнь строить. Вот только сильны гады, Гитлер с Муссолини им крепко помогают, а Лига Наций на это глаза закрывает… Трудно будет. А что до Союза… Вариант с включение в его состав Испанской ССР меня бы полностью устроил.
Эх, знал бы ты, товарищ Смушкевич, что меньше, чем через два года войска Франко войдут в Мадрид, а немногим позже и ты сам вляпаешься в подковёрные политические игры и будешь за это расстрелян. Сказать тебе — так не поверишь, да и «Кассандрой», пророчествующей несчастья, быть неохота. Так что обойдёмся пока такой вот бодрой сказочкой… Может, и сам я не доживу до весны тридцать девятого, а уж про май сорок пятого года даже и мечтать сейчас боюсь…
— Я тебя запомнил, эмигрант, если что нужно — обращайся.
— Есть обращаться! Обращаюсь! Товарищ Дуглас, повлияйте на здешнюю медицину! Нехай побыстрее комиссию проводят и обратно в эскадрилью отпускают! Поскольку я уже почти здоров, а какая болячка осталась — так Небо — оно любого вылечит!
[1] По рассказам бабушки, впервые она услышала «лётчицкий» вариант дореволюционной песни про коногона перед войной — его завёз демобилизованный красноармеец, воевавший на Халхин-Голе. Исполнение этой песни в Испании — авторское допущение.
[2] — Ранен. Помоги! (ломаный испанский)
[3] Открытый однобортный френч тёмно-синего цвета и того же цвета пилотка были введены для ВВС РККА в 1936 году, официально отменены перед Великой Отечественной войной, но по факту многие кадровые лётчики продолжали носить эти элементы обмундирования вместе с полевой формой и позднее, подчёркивая тем самым свой «довоенный» статус. Пример такого «нарушения» можно увидеть в к/ф «В бой идут одни „старики“», где начштаба полка носит синюю довоенную пилотку.
[4] Учитывая, что по результатам испанской командировки, где он не только решал задачи управления республиканской авиацией, но и сам активно летал, Я. В. Смушкевичу было присвоено звание Героя Советского Союза, фразочка про «крыс» — явная шутка. А то ведь не все современные читатели слышали об этом человеке и не все знают, отчего его уважали старые лётчики.
Глава 20
XX
Испанское небо, 18 марта 1937 г.
Сегодня — тройной праздник. Два — из советского календаря, третий — лично мой. Во-первых — День Парижской коммуны, дата первой попытки построения справедливого социального общества. Нынешние большевики почитают героев и мучеников Коммуны. Даже гимн моей Родины сейчас — не «Союз нерушимый», а «Интернационал», первоначальный текст которого написал делегат Коммуны, французский анархист Эжен Потье. Ирония матушки-Истории: в СССР анархистов не слишком-то любят, больно «весело» эти ребятки отметились в годы русской Гражданской войны. Да и в Испанской Республике «черно-красные» успели накосорезить изрядно. И при том «Интернационал» — гимн как раз-таки коммунистов… Во-вторых, 18 марта — День МОПРа. Тоже «красная» дата у красных. Международная организация помощи борцам революции — своеобразный «политический 'Красный крест», по мере сил помогающий политическим заключённым в капстранах, от гитлеровской Германии и США до Индии и Китая, а также их семьям. Политзаключённых в самом СССР это, понятно, не касается, хотя и среди них имеются «леваки» — от меньшевиков до левых эсеров и тех же анархистов. Собственно, из-за этого и не собираюсь в ближайшее время в Советский Союз: хоть я полностью поддерживаю усилия Советской власти для роста благосостояния народа и для подготовки к Большой Войне — но «товарищи из органов»-то этого не знают! Вдруг сочтут американским шпионом? А там как раз Ежов взялся «рулить» системой НКВД, и попасть из-за чьей-то шпиономании на цугундер желания нету никакого. Нет уж, пускай меня лучше гансы из «Кондора» сшибут, чем свои «закроют».
