Бешеный прапорщик. Части 1-18 (СИ) - Зурков Дмитрий (книги .txt) 📗
Значит, сработал сюрприз номер два! Не могли немцы не попробовать пройти через болотце! Тем более, что там рядом друг с другом два симпатичных островка. Вот между ними спираль Бруно и раскидали в несколько рядов, а на ближнем к городу островке пулеметную точку соорудили и очень-очень хорошо ее между чахлых березок замаскировали. И сидели там, дожидаясь своего звездного часа, пара штурмовиков и пара добровольцев. И дождались-таки! Пулемет лупит почти непрерывно, а вот винтовок уже почти не слышно…
— И как я должен это понимать, герр оберст-лёйтнант? — Стараясь сохранить невозмутимый вид, задаю актуальный вопрос. — Слово германского офицера, говорите? Под прикрытием белого флага просочиться в город?.. Переговоры закончены! У вас есть пять минут убраться отсюда!
— Гауптман, вы пожалеете об этом, но будет поздно! — Ганс кидает на меня злющий взгляд, наливаясь аж свекольной краснотой.
— Беккенбах, молите Господа, чтобы больше не попадаться мне на прицел! Честь имею! — Разворачиваюсь и иду обратно, почти физически чувствуя спиной furor teutonicus в состоянии импотенции. По-русски это называется — нечем крыть. Очень хочется крыть, но — нечем…
Гансы продолжили войну через пятнадцать минут. Согласно всем принятым у них правилам. То есть вытащили на прямую наводку три полевых пушки, пользуясь отсутствием у нас подобных игрушек. Интересно, в батарее же должно быть шесть стволов. Остальные где? Ждут в другом месте, или «потерялись» по дороге?..
Выстрелы почти сразу заглушаются разрывами, дистанция игрушечная, полторы версты до нашей «линии Мажино». Одно орудие сразу плотно занялось болотом, пытаясь утопить изрядно попортивший нервы пулемет вместе с расчетом. Который к тому времени был уже совсем в другом месте. Сейчас бойцы, засев в одном из крайних домов, изображают яростное сопротивление горстки солдат из укреплений на дороге. Тех самых, которые сейчас остальные две пушки тщательно пытаются сравнять с землей. Наших там нет, все оттянулись назад и ждут, когда гансы пойдут в атаку. Чтобы отступать ввиду неприятеля, заманивая немцев вглубь. «Группу паники» составили два десятка штурмовиков, причем выбирать добровольцев пришлось по жребию, чтобы остальным не было обидно. «Ополченцы» тоже захотели поучаствовать, но сникли, когда узнали, что придется соревноваться с немцами в забеге на короткие дистанции, да еще и под пулями. Ничего, у них есть другое задание, которое пришлось очень даже по вкусу…
Пушки методично засыпают снарядами опустевший «передок», с КП, которым служит самый удобный для этого чердак одного из домов, из-за разрывов не видно, что творится на дороге… Ага, вот это уже лучше! Артиллерия переносит огонь вперед! Блин, только бы по ложбинке не попали!.. Значит, пехота уже готова шагать за огневым валом… Ага, вот и они, твари! Несутся вперед, горланя, наверное, своё любимое «Хох! Фюр Готт унд Кайзер!». Пулемет молчит, «паникеры» начинают отступать, что еще больше подзадоривает зольдатенов, открывающих по беглецам яростную пальбу. Штурмовики отходят, грамотно прикрывая друг друга, невзирая на плотность огня… Твою ж мать!!!.. Сразу трое бойцов летят на землю, двое остаются неподвижно лежать, один пытается приподняться. Бегущие сзади, не останавливаясь, нагибаются и подхватывают его под руки, вздергивая с земли, остальные на секунду обернувшись, дают нестройный залп, притормаживая слишком близко подобравшихся гансов и бегут дальше… А те снова пытаются их догнать, считая, скорее всего, что уже выиграли свою величайшую битву. И не подозревая, что есть такое понятие, как «асимметричный ответ» и толстый Полярный Лис вот-вот постучится к ним в двери.
Так, еще чуть-чуть… «Кентавры» сходу перемахивают через стоящие поперек улицы телеги, нагруженные всё теми же мешками с землей. Последние трое поднимают раненого навстречу протянувшимся рукам, затем, сами оказавшись по другую сторону, занимают места возле свободных бойниц и открывают огонь. В помощь двум МГ-шникам, которые удобно расположились между колес. Пулеметные очереди хлестко перечеркивают набегающую толпу немцев, первые ряды валятся, как подкошенные, бегущие сзади пытаются залечь за трупами своих камрадов, развернуться обратно, но жизнь им это продляет ненадолго. Из окон домов, с чердаков и крыш на дорогу летят гранаты, взрывы разбрасывают гансов в стороны, в упор бьют винтовки «ополченцев», сидящих в засаде, вся улица с обеих сторон огрызается огнем…
Оставшиеся в живых, пытаясь как можно быстрее уйти из-под обстрела, всё же разворачиваются и несутся назад. На въезде в город сталкиваясь с второй волной пехоты… Теперь еще один сюрпризик! Из развалин по немцам начинает работать пулемет. Тот самый, «уничтоженный» артиллерией в самом начале боя. Молодцы, парни! Тихонько отсиделись в каком-то бабкином погребе, теперь развлекаются. Немцев, как ветром, сдувает в ложбинку рядом с дорогой, поросшую мелким кустарником…
Ну, давай!.. Давай же!.. Давай, твою мать!!!.. НУ!!!.. В одном из крайних домов сапер-доброволец наконец-то справляется с трофейной подрывной машинкой, и десять фугасов, снаряженных чем попало, от битого стекла и кирпича до щебня со станции, срабатывают одновременно. Не оставляя никаких шансов тем, кто залег, спрятавшись от пулеметного огня. Обратно к лесу, прячась за кустами, убегает хорошо, если человек семь, напутствуемых последней длинной очередью максима…
— Взводные, осмотреться, подсчитать потери и доложить! — Внизу уже слышен голос ротного. — Отдельно доклад по патронам и гранатам!
— Арсений Петрович, не забудьте дать команду собрать трофеи и оказать медицинскую помощь раненым германцам. — Уже почти спустившись на землю, обращаюсь к прапорщику, сопровождая фразу многозначительным взглядом. Условности должны быть соблюдены, хотя и догадываюсь какого рода помощь будут оказывать находившиеся более года в лагере «ополченцы». — И желательно поторопиться, сейчас германцы очухаются и засыплют нас снарядами.
Через минуту в подтверждение моих слов немецкие пушки начинают новый обстрел. Не имея целеуказаний, лупят по окраине, надеясь вслепую нас достать. Давайте, давайте, развлекайтесь, идиоты, недолго вам осталось. Сзади становится слышен шум автомобильных моторов и через минуту фон Абихт, сменивший свой костюм на неизвестно у кого одолженную почти чистую брезентовую спецовку, докладывает:
— Денис Анатольевич, два орудия по Вашему вызову прибыли!
— Рад Вас видеть, Витольд Арнольдович!.. — Недалекий разрыв заставляет сделать паузу. — Сколько выстрелов на ствол имеете?
— Командир батареи на Центральной нашел подходящие снаряды. Так что — по полной, сорок штук на каждый!
— Добро, тогда, Ваша задача — батарея у леса, три пушки! Действуете как и говорили, — в проулки, через огороды, моторы не глушить, выехали, выстрел, и назад!.. Знаю, что ходовая может не выдержать! Но другого выхода не вижу!
— Слушаюсь, господин капитан! — Наконец-то слышу в ответ нормальную человеческую речь. Фон Абихт прыгает за баранку, по-хулигански жмет несколько раз грушу клаксона и лихо трогается с места, раскачивая облепивших пушку номеров расчета. Возникает стойкое ощущение, что им для полного счастья не хватает рваных тельняшек и песни «Гибель Варяга». Следом проезжает второе авто и сворачивает в переулок. Минуты через три начинается их дуэль с гансами, судя по тому, что снаряды рвутся уже немного в стороне. Перестрелка быстро разгорается, потом также быстро стихает, а еще через несколько томительных минут победители возвращаются двумя экипажами на одном автомобиле.
— Денис Анатольевич, батарея противника подавлена! Поставили дистанционные трубки — «на удар», да как дали! Выезжаем из-за сарая, целимся, затем — назад, заряжаем, потом — снова вперед, поправляем прицел, ба-бах, ба-бах, — и снова прятаться! — Едва выбравшись из машины, громко ликует довольный фон Абихт. — Они даже не сразу сообразили, откуда ведется огонь!
Вот, блин, свалился мне на голову вояка-фанатик без погон. Хлебом не корми, дай из пушки пострелять…
