Тот, кто утопил мир - Паркер-Чан Шелли (онлайн книги бесплатно полные .TXT, .FB2) 📗
Как приятно будет увидеть его поверженным, подумала она.
Слуга с поклоном удалился. Мадам Чжан поддернула рукав и палочками грациозно положила самый жирненький кусок в миску мужа:
— Прошу вас, супруг мой.
Рисовый Мешок уплетал крабов, созерцая свой позолоченный сад. Опять он был недоволен — мысли постоянно возвращались к какой-то неприятности, как бы его ни развлекали и ни ублажали минуту назад.
— Юэ все досаждает мне с новым убранством своих покоев, дескать, когда уже? — Он кинул пустую клешню наземь. — Ты ей говорила, что надо подождать?
Юэ, новая наложница Рисового Мешка, оказалась более требовательной, чем вправе себе позволить девушка ее ранга. Конечно, Рисовый Мешок даже не подозревал, откуда берутся средства на все его прихоти и какое можно найти применение деньгам, помимо позолоченных листьев и капризов наложниц.
Юэ Королеве надоела. Присутствие наложницы было трещинкой в безупречно гладком льду ее брака. Однако это может подождать. Она оценила степень раздражения Рисового Мешка. Широкие, но мягкие плечи, грудь, раздувшаяся от чувства собственной важности. Мужчин так легко читать. Он был раздражен, правда, не слишком. И она опустила глаза. Скромная, непритязательная…
— Прошу простить эту недостойную женщину за задержки. Было необходимо снарядить армию генерала Чжана против Чжу Юаньчжана. Как только мальчик будет разбит, я вплотную займусь резиденцией вашей наложницы. У меня есть на уме один мозаичный орнамент. Думаю, с ним новые покои станут выглядеть очаровательно.
Последовательность его реакций была приятно предсказуемой: он смягчился, позволив себя успокоить, но тут же рефлекторно приосанился:
— Вечно ты просишь денег, младший брат! Неужели так сложно победить мальчишку и сучку без яиц?
Он говорил шутливо, но шуткой его слова, конечно, не были. Это была нападка на брата, который проглотил ее, как проглатывал любое обвинение, брошенное в его адрес. Королева бесстрастно подумала, каков был бы исход, случись Рисовому Мешку сразиться с любым из этих двоих. Он взялся за следующую крабью клешню и погрозил ею генералу Чжану:
— Работай усердней, младший брат, чтобы я мог получить Мандат. Это наш долг. — На миг он словно ушел в себя, и его жена насторожилась, точно от прикосновения настоящей опасности. — Я не люблю ждать.
Генерал ответил с небольшой заминкой, и Королева прочла в нем подспудную мощную вину. Скрытый огонь, подумала она с волнением. Оранжевое пламя. Не Рисовый Мешок, а генерал владеет Мандатом с тех самых пор, как впервые предал брата в ее объятиях. Тогда чувство вины волновало и радовало ее как знак успеха. Но с тех пор вина давно выгорела в нетерпение.
Генерал Чжан улыбнулся, скрывая виноватое выражение, но его брови печально сдвинулись. Это ее тоже раздражало. Зачем тебе обязательно нужно цепляться за всякую бесполезную чушь? В чем смысл? Он сказал брату:
— Я надеюсь, траты не доставляют вам большого неудобства. Ваша супруга хорошо все продумала.
Рисовый Мешок фыркнул:
— Ты восхваляешь ее больше, чем она заслуживает! Как я устал от женских капризов… Жена, отложи денег на новое убранство покоев, чтобы их закончили поскорее и наложница перестала мне досаждать. И не обижай ее. А то я вас, женщин, знаю. Не жалей денег, пусть у нее будут покои не хуже твоих.
Королева склонила голову:
— Эта женщина сделает, как желает ее супруг.
Недолго тебе осталось быть моим супругом, подумала она. Когда генерал Чжан разобьет Чжу Юаньчжана, настанет время отбросить вину и совершить необходимое.
— Эта женщина не решается доставлять неудобство своему супругу, но, прошу вас, позвольте ей высказать еще одну, последнюю просьбу. Нам собирается нанести визит сосед, живущий вверх по реке. Пожалуйста, окажите ему достойный прием. Дайте оценить вашу щедрость, осознать высоту вашего положения. Покажите, что мы процветаем. Эти усилия окупятся сторицей.
Позолоченные листья терлись друг о друга со скрежетом, как коготки голубя по свинцовой крыше. Она позволила своей улыбке коснуться генерала Чжана, обещая ему близость, когда ее муж будет занят гостем. «Не торопись».
Генерал Чжан нырнул в покои Королевы с черного хода. За спиной у него на миг открылся прямоугольник черного вечернего сада. В чаше каждого листа сиял свет праздничных фонарей, ярких, точно карпы. Фестиваль Середины Осени.
Он с мягкой улыбкой сел на знакомый диван под висячими клетками с ее обожаемыми птичками. Чжан Шидэ был не самого могучего сложения, но благодаря своему решительному виду производил впечатление благородного человека как в бою, так и на тайном свидании. Она знала его и только поэтому могла разглядеть, насколько он устал. Никакие развлечения не выветривали полностью эту усталость. Вот что бывает, когда делаешь из праведника подлеца. Ей льстило, что он опечален из-за нее. И льстило еще больше, что он готов нести эту ношу и дальше из любви к ней.
— Надо было мне зайти позже, — заметил он, пока Королева разливала чай. — Рискованно — слишком рано. Пусть он и занят гостем.
Замечание попало в точку. Она поставила чайник и недовольно сказала:
— Ты, конечно, генерал, но поверь мне — этого тупого борова я всегда обведу вокруг пальца!
И немедленно пожалела о своих словах. Хоть муж и надоел ей до смерти, глупо было демонстрировать недовольство. Генерал Чжан старательно убеждал себя в том, что можно обманывать Рисового Мешка и оставаться верным братом, поэтому преисполнялся чувством вины всякий раз, как того открыто критиковали при нем. Она отвернулась только для того, чтобы показать генералу свою обиду. Пусть теперь попробует ее задобрить.
Но в глубине души Королеве просто не хотелось видеть укор в его глазах. Вина! Вот уж бесполезное чувство. Именно оно не дает ему сделать то, что нужно ради их общего будущего. Неужели он и сейчас врет себе, что счастливый конец возможен? Неужели думает, что ее недалекий, себялюбивый муж, чувствительный к малейшему оскорблению, по доброй воле — с радостью — уступит трон своему брату с Мандатом? При этой мысли ей хотелось кричать.
— А ведь когда-то, в самом начале, ты была так ласкова со мной, — произнес за спиной его голос. Королева не ответила, и он продолжил:
— Я знаю, что тебе нелегко. Осталось потерпеть совсем чуть-чуть, обещаю. Вот разгромлю Чжу Юаньчжана…
Совсем чуть-чуть. Потерпи. Скоро. Она это слышала тысячу раз. И всегда так искренне. Но ждать от этого было ничуть не легче. Королева с раздражением подумала, что он бы никогда и брата не обманул, и Мандата не обрел, если бы не она. А все эти годы тоскующих переглядываний за обеденным столом под носом у супруга! Другой давно бы угадал ее желание и сделал первый шаг. Но Чжан Шидэ готов был вечно довольствоваться взглядами, собственной болью и чистой совестью.
Нужно снова сподвигнуть его на действия!.. Она могла убить Рисового Мешка и не оставить генералу никакого выбора, кроме как выйти из тени и взять свое. Но ведь он никогда ее не простит. В своем горе генерал приукрашивал бы прошлое, вспоминал, как чванливый старший братец учил его контрабанде, изыскивал для него первые возможности… но забыл бы, как Рисовый Мешок раз за разом доказывал, что недостоин восхищения своей жены. Генерал бы обвинял ее в том, что она разрушила счастливое будущее, которое и так никогда бы не наступило. Он изгнал бы ее как преступницу, лишь бы избавиться от чувства вины…
А потеряй она его — что тогда останется?
Королева обернулась и опустилась на колени у его ног. Взяла за руку.
— Разве смеет женщина придираться! Прости меня. Я говорила необдуманно.
Лучше, конечно, было бы покончить со всем этим побыстрей. Но она дождется его триумфального возвращения. А там — возведет его на трон как своего нового супруга. Когда же он возьмет Даду, между ним и императорским титулом уже не будут стоять ни брат, ни его совесть.
Муж не утруждал себя визитами в ее покои, поэтому вместо роскошных ковров, которые он предпочитал, — так легко о них запнуться, когда идешь нетвердой походкой, — полы тут были голые. Она стояла коленями на твердом, почти не замечая боли и думая с удовлетворением, что эти обнаженные доски создают очаровательную картину, радующую глаз мужчин, которые мнят себя благородными и великодушными: женские юбки мягкими волнами расплескались по натертому до блеска полу, будто опавший цветок сливы, грациозный стан покаянно склонился, подобно стебельку.
