Час негодяев - Афанасьев (Маркьянов) Александр "Werewolf" (книги хорошего качества .txt) 📗
То, что делал сейчас Козак, по меньшей мере было незаконно. Такое признание не принял бы ни один американский суд, а у него самого были бы серьезные неприятности. Но он знал, что делал. Как и все морпехи из разведподразделения, он владел технологией допроса «по-горячему» и знал, что, когда человек только схвачен, он наиболее нестабилен и в этот момент может рассказать много интересного. Схожую тактику учил его использовать Дюбуа, он называл ее наступательной. Он говорил: когда ты берешь ублюдка, в твоей голове все равно примерно есть понимание того, что и как произошло. Если чувствуешь, что оно правильное, рискни. Вывали на него все, а потом протяни ему руку. И вместе начните думать над тем, как избежать последствий. Говори ему про сделку с правосудием и тому подобную хрень. Главное – проскочить момент признания, сделать так, как будто признание уже есть, встать на его сторону и поговорить о том, как ему выпутаться…
– Итак, мистер Охрименко? Это были вы? Вы стреляли в людей?
– Да…
– Не слышу!
– Да.
В кармане у Козака были две тонкие пластиковые полоски с пластиковым же замком – привычка со времен службы в морской пехоте, они носили такие на поясе целыми связками, когда занимались HVT – особо важными целями. Не обращая внимания на рвущуюся с короткой цепи, заходящуюся лаем собаку, он привязал Охрименко к столбу вкопанной в землю скамейки, а вкопана она была надежно, он проверил. Достав свой пистолет, он прошел в дом. Дом был еще хуже, чем двор, запах стоял просто омерзительный, на столе – початая бутылка горилки, еще одна не открытая, какое-то омерзительного вида жаркое на блюде. Больше никого в доме не было. Подумав, Козак взял спиртное, стакан и пошел наружу.
Как так? А вот так. Почему ему, американцу, в чужой стране удалось раскрыть преступление, которое было одной из главных тайн этой страны? А если так подумать, кто-то пытался его раскрыть? Кто-то вел расследование? Или это никому просто не было нужно и преступление замяли?
Вернувшись, Козак поставил спиртное и стакан на стол. Сам сел на скамейку, но на ту, на которой раньше сидел Охрименко. Похлопал его по плечу.
– Охрименко…
…
– Охрименко, мне плевать на то, что вы сделали. Это ваша страна и ваши люди. Если здесь возможно такое, пусть так. Но я должен решить, впускать ли вас в США к семье или нет. Понимаете меня?
…
– Понимаете меня или нет, Охрименко? Ответьте.
– Да…
– Уже лучше. Ваша семья попала в США по ходатайству Госдепа. Но я могу это все прекратить, разом. И они вернутся сюда.
…
– Или другой вариант. Вы становитесь свидетелем противозаконных действий, совершенных должностными лицами США. И защищаемым свидетелем по делу о терроризме. Согласно нашей секретной директиве мы имеем право вывезти вас из страны в США и предоставить вам гражданство по ускоренной программе. И провести вас по программе защиты свидетелей, с правами, аналогичными по делам о мафии. Одно из двух.
Козак включил небольшой диктофон и положил на стол.
– Рассказывайте все с самого начала…
Информация к размышлению
Зарисовки с натуры
Их было трое. Один совсем юный, двое – постарше. Обоим можно было дать и тридцать пять, и пятьдесят. Сажа от сгоревших покрышек и кровь от полученных ударов размыли четкие возрастные приметы.
Трое. Испуганный. Напряженный. Безучастный.
Еще недавно пылавший уличный бой дотлевал где-то на подступах к сжавшемуся Майдану. Напротив гостиницы «Киев» в колонну по двое стояли на коленях избитые самооборонцы, окруженные свирепыми парнями в балаклавах и брониках. Прапорщик с перевязанной головой деловито ковырялся в куче изъятого у плененных. Пневматическая винтовка, бита, пара армейских разгрузок, медицинские маски, аптечки, мотоциклетные шлемы, бутылки с водой. Сине-желтые ленточки. Горка сине-желтых, измазанных в грязи, притрушенных пеплом, забрызганных кровью, истоптанных берцами лоскутков. На углу Шелковичной и Грушевского грузили в «скорые» раненых и обожженных вэвэшников. Выносили тела из Мариинки. Кто-то страшно кричал в Крепостном переулке. Неподалеку от сгоревшего офиса партии регионов двое в штатском энергично раздавали палки и каски разгоряченным предчувствием скорой охоты титушкам. Подгоняемые окриками еще не остывших от схватки «беркутов», они, разбившись на пятерки, разбредались по Липской и Орлика. Ныряли в подъезды, дворы, закоулки в поисках укрывшихся от погони.
Этим троим повезло. Каким чудом им удалось пробраться на хоздвор «Национальной», прямо возле входа в которую был опорный пункт силовиков, прикрытый «КрАЗом» и колючей проволокой, и холл которой кишел милицейскими бойцами? Наткнулся на них случайно. Напоролся на три взгляда. Испуганный. Напряженный. Безучастный.
Они ждали. Знакомый депутат, до которого удалось дозвониться одному из троих, обещал вывести их на Круглоуниверситетскую, откуда машина увезет спасенных в безопасное место.
Испуганный юноша сидел на корточках и слегка раскачивался из стороны в сторону, его била мелкая дрожь. Напряженный ходил по кругу, курил сигарету за сигаретой, непрерывно сплевывая табачные крошки и крошево зубов. Безучастный подпирал спиной припорошенные пеплом ящики и, не мигая, глядел в стену, из-за которой доносились приглушенные крики, зычные команды офицеров, отдаленные взрывы светошумовых гранат.
– Они его убили. Я видел, – спокойно и четко вдруг произнес Испуганный, до этого что-то неразборчиво бормотавший под нос. И заплакал. Отчаянно и беззвучно.
Напряженный отвернулся и потянулся за новой сигаретой. Безучастный прищурил воспаленные глаза и потер левую ногу. По камуфлированной брючине расползалось багровое пятно.
Мурлыкающий рингтон мобильного заставил всех вздрогнуть. Безучастный медленно поднес трубку к разбитому уху.
– Ну шо? Та все добре зi мною. Як вiн, питаю… Дихає важко? Зовсiм не рухається? А лiкар що? Угу. Я потiм передзвоню. Ну зайнятий я. Трохи. Все-все, припиняй.
– Син? Поранений? – почему-то решил я.
– Пес. Хворiє, – после паузы коротко пояснил Безучастный и неохотно добавил: – Син два роки тому на заробiтки подавсь. Досi вiд нього нiчого не чуть.
– Чем больше узнаешь людей, тем больше любишь животных? – насмешливо поинтересовался Напряженный.
– Тварин завжди любив. Людей починаю боятися, – ровным голосом ответил Безучастный.
– А я их ненавижу. Нелюдей! Зверей!! – Напряженный шумно выплюнул окровавленный окурок.
Где-то совсем рядом хлопнул помповый «Форт».
Испуганный вскочил и тихо заскулил. Напряженный, морщась, поднялся, притянул его к себе и обнял. «Тихо-тихо, синку, та все буде добре…» Закутанной в серый бинт рукой он бережно гладил его. Как испуганного щенка. По грязному загривку, по нервно дрожавшей холке.
Стая людей пятнистого окраса, рыча, откусывала метр за метром. По ту сторону оскаленных баррикад люди вгрызались в брусчатку Майдана.
http://independence.zn.ua/
Недалекое прошлое.
Киев, центр города.
20 февраля 2014 года, примерно 09.00 по местному времени
Анастасия Дмитрук
Расшифровка радиообмена
контрснайперской группы МВД Украины
20.02.2014 года, Киев
Некоторые персонажи
Мирон – п/п-к милиции Бичкивский А. М.
Гами – м-р милиции Бублик О. В.
