Час негодяев - Афанасьев (Маркьянов) Александр "Werewolf" (книги хорошего качества .txt) 📗
Судья – полковник милиции Човганюк В. И.
00:03 Внимание, общая информация! Все меня принимают?
00:05 Всем постам плюс!
00:09 «Феликс» плюс.
00:12 «Добер» плюс.
00:17 «Мирон», все тебя слышат.
00:19 Саша, слышишь?
00:21 Плюс!
00:23 Информация такая: внимательно по улице Грушевского. Приготовились работать. Если будет движение с оружием – доклад и работа. «Беркут» готовится вперед, будем прикрывать. Как при-нято?
00:37 Всем плюс!
00:39 «Феликс» плюс!
00:45 «Мирон», три пять, «Гами».
00:47 Три шесть.
00:49 Смотри, мы только отель «Украина» отсюда наблюдаем. Может, нам переместиться на ваш, верхний уровень?
00:56 Щас будут открыты окна, будем дальше двигаться. Пока наблюдаем то, что есть. Слушайте и смотрите. Звук выстрелов слева. Тянет ветер. Там еще движения какие-то, верхние окна открыты. Наблюдайте внимательно. Дистанцию смотрим, поправку ставим – в готовности работать. Все наблюдаем. Отель «Украина» – основа. Крыши зданий высотных… – приоритет. Улица Грушевского – все, кто правее «Феликса», наблюдают Грушевского. Как приняли?
1:24 Плюс плюс.
Был день. Мрачный и сумрачный, но обещавший разгуляться. День после долгой и страшной ночи, не принесшей ничего, кроме неопределенности и неизвестности. День после трех месяцев долгого и всем надоевшего противостояния. Противостояния, которое уже обошлось в два десятка загинулых – раненых и тех, кто убит с другой стороны, кто растоптан и разорван разъяренной толпой, кого запытали до смерти в подвале Дома профсоюзов – этих не считали. Но и своих два десятка – много.
Очень много…
Микроавтобус стоял на Городецкого. Он уже примелькался, принадлежал одной из фирм, поддерживающих Евромайдан, и с него на Майдан не раз привозили жрачку. Потому на лобовом стекле была специальная метка – свой…
Несколько человек сидели в машине, в темноте, прямо на полу. Было непонятно, что происходит, что вообще делается. Единственным источником информации было радио у координатора на переднем сиденье, но он его включал на короткое время и снова отключал. Железные борта фургона отделяли их от внешнего мира, где убивали и умирали, где мерзли и горели, где карабкались, срывая ногти на холм, и закрывались алюминиевыми щитами от пуль милицейских снайперов. Всего лишь несколько десятков метров отделяли их от того места, где скоро сотворится история, история даже не их страны – история всей Европы, даже всего мира. Новое родится здесь, в дыму покрышек и отчаянном крике: «Не стреляй, урод!», капнет на грязную, затоптанную мостовую вязкой от холода, вишневой кровью. Ложем истории была грязная, с разбитым асфальтом мостовая, ее родителями – пацаны с касками и щитами, дивчинки из медичной допомоги Майдана, которые не знали точно, за что они умирают, но думали, что за что-то светлое и радостное, доброе и нужное всем людям, повитухой – снайпер где-то там, на крыше. Но их здесь, в тесном, грязном и душном фургоне – от биения живого пульса истории, от ее первого крика – словно отделяли годы. И бесконечные равнины.
1:29 Слева, на жестяной крыше! Оттуда ведется стрельба.
1:35 Стрельба с района баррикад… справа от украинского отеля… «Украина».
1:47 Кто стрелял? Наши не работают поэтому на крыше, он без оружия.
Все они – те, кто был в этой машине, – впервые встретились всего несколько дней назад. Ни один из них не знал друг о друге больше, чем позывной – даже имени они предпочитали не знать. Каждый из них имел свою причину быть здесь – и не знал о причинах другого…
И не хотел знать.
2:08 Пацаны, цэ корректировщик, показуе в мою сторону. Когось корректируе з того угла. Наблюдаем!
2:17 «Феликс», какой корректировщик? Он в каком окне?
2:23 Криша жовтого зданiя.
2:27 «Кинопалац»? «Кинопалац»?
2:34 Плюс Палац, ушел. По нему кто-то сработал. Не мы!
Они сидели прямо на полу, подложив под себя что-то, и иногда разговаривали. Может быть, разговаривали, чтобы не сойти с ума здесь, чтобы убедиться в том, что рядом тоже люди и что они поймут, если ты заговоришь. Разговоры вспыхивали и почти сразу же затухали, как огонек зажигалки на ветру…
– Вчера по толпе отработали… С крыш.
– Откуда знаешь?
– Знаю…
Все то время, составляющее промежуток от того дня, когда они прибыли в Киев, и заканчивая тем, когда еще ночью они погрузились в машину и поехали, – они пробыли на какой-то даче под Киевом. Там не было стрельбища – и они были вынуждены стрелять с окна третьего этажа по деревьям в лесу, даже без мишеней. На даче не было телевизора, и что происходило, они узнавали лишь по оговоркам охраны…
Впереди, у координатора, звонит телефон. Он слушает, кивает.
– Сорок пятый принял…
2:41 «Мирон», «Мирон». А по соратничкам, таким как мы, есть какое-то взаимодействие? Где они?
2:47 Плюс, плюс, они на связи. Пока взаимодействие только мобильное.
2:54 Просто, чтоб случайно их где-то не увидеть.
2:58 Минус, минус, их там нет. Они или с нами, или сзади.
А тем временем в столице Украины Киеве происходили очень интересные вещи. Настолько интересные, что как потом, «по итогам», выразился один из наблюдателей, если бы действовала ст. 58 сталинского УК (измена Родине), то ее можно было бы вменять всю.
Целиком.
Восемнадцатого февраля большая колонна тронулась от Майдана до Рады, где должно было голосоваться возвращение к Конституции 2004 года – от президентской республики к президентско-парламентской. Эта Конституция, то отменяемая, то вводимая вновь, стоила немало грязи, крови и мерзости и сколько еще будет стоить.
Вопрос о введении или не введении конституции «две тысячи четвертого року» был договорен еще до этого, как условие перемирия после январских столкновений. Но теперь депутаты Партии регионов во главе со спикером Рыбаком всячески затягивали решение этого вопроса, и можно было ожидать, что они собираются его прокатить. Видимо, кому-то из парламентской оппозиции, имеющей на Майдан очень слабое влияние, пришло в голову попросить «помощь зала». Майдановцы согласились, а чому бы нi? Тем более что противостояние уже затихало, разбирали баррикады, и надо было думать о дальнейшей судьбе, возможно, как некой легальной политической силы. Короче, пошли.
Самое интересное, что контролируемую Майданом территорию от основных правительственных зданий отделяли порой сотня-две метров. Так что идти было недалеко. В Мариинском парке стоял Антимайдан. Кто-то называл его титушками, но от этого суть не менялась. Между ними – цепь «Беркута» и Внутренних войск – срочников. В конце концов вялое перебрасывание камнями и взрывпакетами с гвоздями превратилось в попытку прорвать оцепление «Беркута». «Беркут» бросился вперед, не ожидавшие этого, не имевшие подкреплений и укрытия за баррикадами майдановцы бросились бежать, их догоняли и били, подчас очень жестоко, насмерть.
Тогда же и с той и с другой стороны было применено оружие, в том числе травматы и револьверы Флобера – патроны небольшого калибра, отстрел идет только за счет воспламенения капсюля. Тем не менее при стрельбе в упор можно тяжело ранить и даже убить.
В это же время в Западной Украине начались захваты обладминистраций, зданий МВД, РОВД и даже воинских частей.
«Беркут» начал общее наступление. Территория майдана сократилась до того, что даже знаменитая стела на площади Незалежности – майдановцы называли ее «Оксана» – была в руках правоохранительных органов.
Не имея прикрытия баррикадами, ожидая массированного и окончательного штурма в ночь с 19 на 20 февраля, майдановцы отгородили свою территорию огненным щитом, создавая сплошную линию огня и бросая все, что могло гореть.
