Штуцер и тесак (СИ) - Дроздов Анатолий Федорович (полная версия книги .TXT) 📗
Ага. Барклай еще не граф, он станет им позже, поэтому только высокопревосходительство. А вот Багратион – князь, пусть даже захудалого рода, потому «сиятельство». В русской (и не только) армии титул важнее чина, обращаются по нему.
В кабинете за столом сидело двое. Барклая я узнал сразу: характерное, вытянутое лицо, бакенбарды, обширная лысина, а вот второй… Лет пятидесяти, такое же, как и командующего вытянутое лицо с неславянскими чертами лица, мундир военного чиновника… Кто это?
– Здравия желаю, ваше высокопревосходительство! – поклонился я, сняв картуз. – Платон Сергеевич Руцкий. Прибыл по вашему повелению.
– Повелевает у нас государь, – ответил Барклай, с интересом уставившись на меня. Я заметил, как он мазнул взглядом по кресту. – Я могу лишь пригласить, тем более Георгиевского кавалера. – Благодарю, что не отказали.
Ну, да, попробовал бы…
– Подойдите ближе, Платон Сергеевич! – продолжил Барклай. – Знакомьтесь: лейб-хирург государя, директор медицинского департамента военного министерства Яков Васильевич Виллие.
Так вот ты какой, организатор военно-медицинского дела в России! Легендарная личность. Шотландец Джеймс Уайли, ставший русским подданным в 1790 году. Лейб-хирург трех русских царей: Павла, Александра и Николая первых. Выдающийся врач, поставивший на должный уровень полевую хирургию в русской армии. Создатель и руководитель Императорской военно-медицинской академии в Петербурге, лично оперировавший Барклая после битвы под Прейсиш-Эйлау, где генерал получил тяжелое ранение, а Багратиона – под Бородино. Правда, не решился ампутировать князю ногу, не сумев убедить того в необходимости операции, вследствие чего Багратион умер.
– Счастлив познакомиться, ваше превосходительство! – поклонился я. – В Европе наслышаны о вашем выдающемся таланте и заслугах в лечении тяжелых ранений.
– Да? – поднял бровь Виллие. – Не знал. Приятно узнать.
– России повезло, что вы выбрали ее своей новой Родиной.
– Гм! – улыбнулся Виллие. – А вы льстец! – он погрозил мне пальцем. – Это где меня хвалят?
– Во французской армии, где я имел несчастье служить лекарем, попав туда против своей воли.
– Было бы интересно узнать, как у них организована помощь раненым.
– Позже! – вмешался Барклай. – У меня, к сожалению, мало времени. Вот что, Платон Сергеевич! Наталья Гавриловна Хренина, будучи у меня, хвалила ваш лекарский талант. Приходилось иметь дело с мозолями?
Хм! Неожиданно…
– Разумеется, ваше высокопревосходительство? Кто нуждается в моей помощи?
– Я.
– Разрешите взглянуть?
– Извольте.
Барклай встал, вышел из-за стола и присел в кресло. Поморщившись, стащил сапог с правой ноги, размотал портянку и повесил ее на голенище. Все ясно. Генералы не носят портянок, но раз дошло дело до них, ситуация серьезна. Подойдя ближе, я присел и, подняв ногу генерала, исследовал пятку. М-да… Сухая мозоль, причем, крупная. Не улыбайтесь, на редкость гадкая штука. Сухая мозоль имеет ножку, которая прорастает в мягкие ткани. Представьте гвоздь с широкой шляпкой, который вбили вам в ногу. При попытке наступить, он впивается в мышцу, вызывая боль. Даже в нашем времени это может стать проблемой. Но там мозоль удаляется легко. Специальный пластырь, тот же Салипод, приклеиваешь сверху, пару дней носишь, а потом вытаскиваешь этот размякший гвоздь. Но иногда ножку приходится высверливать…
– Давно это у вас, ваше высокопревосходительство?
– Где-то с месяц как беспокоит.
Мозоль свежая. Это хорошо: ножка не успела прорасти глубоко.
– Мне понадобятся горячая вода, поташ, уксус, бинт и тонкая кожа для пластыря, – сказал я. – Ничего этого с собой нет: не знал, для чего меня зовут. Разрешите сходить?
– Не нужно, – ответил Барклай. – Принесут – Яков Васильевич распорядится. А пока оставьте меня, господа, – дел много.
Он намотал портянку на ногу, воткнул ее в сапог и вернулся к столу. Мы с Виллие вышли из кабинета. В приемной тот подозвал слугу – молодого мужчину, маячившего в уголке, отдал ему необходимые распоряжения, а затем взял меня за локоток.
– Идемте, Платон Сергеевич! Побеседуем, пока нужное принесут.
Попал! Сейчас начнет спрашивать, где и у кого учился, поплыву. Понятия не имею, в каких современных университетах Европы обучают медицине, не говоря о фамилиях профессоров – не интересовался в своем времени. Мы зашли в какую-то комнату с креслами, похоже, курительную (об этом говорили пепельницы на низком столике).
– Присаживайтесь! – предложил Виллие. – Можете курить. Я такой привычки не имею. Вредная она, грудь сушит.
– Согласен, – кивнул я. – Но иногда курю – успокаивает. Сейчас не буду.
– Тогда расскажите о медицине во французской армии, – начал Виллие, после того как мы разместились в креслах. – Что полезного можем у них позаимствовать?
– Ничего, – ответил я.
Он посмотрел на меня удивленно.
– Организация медицинской помощи у них скверная, хирурги оставляют желать лучшего [85]. Очень много ампутаций, которые не всегда показаны. Делают их варварски. Например, раздроблена кисть, а руку отнимают по плечо. Очень много раненых умирает. Слышал, что французы начали создавать специальные санитарные роты, но с их устройством незнаком.
– М-да, – вздохнул Виллие. – Я рассчитывал услышать от вас дельное, потому и напросился на встречу, узнав, что Михаил Богданович пригласил врача, служившего у французов. Ему вас Хренина хвалила. Уверяла, что вы имели успех в лечении раненых егерей. Мол, никто из них не умер.
– Это правда.
– Не поделитесь секретом исцеления?
– Охотно. Антисептика.
– Что? – удивился он. – Гм! Попробую определить. «Анти» – против, «септикус» – гниение. Так?
– Да. Самым тяжким последствием ран является их последующее гниение, так называемый «антонов огонь». Вызывают его микроскопические существа, которые окружают нас повсеместно. Разглядеть их можно только в микроскоп. Попав в рану, они размножаются и убивают раненого. Задача лекаря – не допустить этого.
– Никогда не слышал о подобном! – изумился Виллие.
– Это новейшее открытие. Француз Николя Аппер придумал способ сохранять продукты длительное время. Для этого мясо и другую провизию помещают в банки из стекла или железа, кипятят в соленой воде, после чего закрывают и запаивают крышки. Пища в банках не портится месяцами. Подробно метод описан в труде Аппера «L’art de conserver toutes les substances animales et végétales», опубликованном в 1810 году. Прочитав его, я задумался. Если мясо в банках не гниет, значит, и человеческую плоть можно уберечь. Пришел к выводу, что нежелательный процесс вызывают какие-то мельчайшие существа, невидимые человеческим взглядом. Их открыл голландец Левенгук еще 150 лет назад.
– Извините, но верится с трудом.
– Простейший пример. В русской армии строго смотрят за гигиеной. Заставляют солдат ходить в бани, менять рубахи, мыть руки перед едой. Для чего?
– Помогает уберечься от болезней.
– Вот! – поднял я палец. – У французов иначе – не любят они мыться. Оттого у них огромные небоевые потери. В армии Бонапарта поголовный понос, от которого люди мрут тысячами. Возникает вопрос: отчего грязнули болеют, а чистюли нет? Не потому ли, что последние смывают с себя этих вредных существ? Я провел опыты, используя микроскоп. Брал смывы с грязной и чистой кожи. И что же? На грязной коже мельчайших существ оказалось не в пример больше. Как сделать, чтобы они не нанесли вреда, попав в рану? Я стал проводить эксперименты. Следовало найти способ убить вредные существа, не применяя кипяток, поскольку в таком случае лечение хуже болезни.
– И? – подобрался Виллие.
– Спирт, уксус, кипяченая и остуженная вода или хотя бы вода с солью. Последнюю применяют и сегодня. Они по-разному воздействуют на вредные существа, которые я назвал бактериями от латинского слова bacteria. По форме многие из них похожи на палочки. На первом месте по эффекту спирт, но лучше применять все вместе. Промыть рану остуженной кипяченой водой, обработать кожу вокруг нее спиртом, наложить повязку из прокипяченных и высушенных в чистом месте турунд, булетов и пилот [86]. Хирургам перед операцией следует обязательно мыть руки с мылом и протирать их спиртом. Инструмент тоже кипятить или хотя бы помыть и подержать в спирту.
