Глядящие из темноты - Голицын Максим (читать книги онлайн регистрации TXT) 📗
— А кстати, что там происходит? — равнодушно спросил Леон.
— Ну… Это старое поверье. Почти позабытое.
— Не столь уж позабытое, — возразил Леон. — Мой слуга поведал мне тут кое-что… правда, путанно, обиняками, но…
— Ваш слуга, извиняюсь, бродячий менестрель и враль каких мало. Если и не знает, то выдумает. А это просто воскресшие суеверия… Да еще искаженные временем… Не будь люди так напуганы… Возможно, они считают, что Двое бросили их на произвол судьбы…
Леон старался, чтобы голос его звучал как можно нейтральнее.
— Человеческие жертвоприношения?
— В каком-то смысле, — проговорил Эрмольд, — в каком-то смысле. Так или иначе, это только нелепые поверья. Настолько нелепые, что я предпочел бы полагать, что ничего этого не существует… Прошу прощения, амбассадор Леон.
Он развернулся и направился к лагерю, скользя гладкими подошвами сапог по мокрой траве. Какое-то время Леон смотрел ему вслед, потом осторожно отстегнул фибулу и стал манипулировать опалово светящимся кабашоном — миниатюрный длиннофокусный объектив, как раз для таких вот целей…
Кто-то сзади неожиданно толкнул его — с такой силой, что он чуть не упал в грязь. Маленький священник, обхватив его руками, отчаянно тянул его назад.
— Убирайтесь отсюда! На это нельзя смотреть! Выглядел он так, словно на него напал очередной приступ безумия, как давеча, на ярмарке, и Леон счел за лучшее подчиниться.
— Да ладно вам, — примирительно сказал он и устало побрел вниз, вслед за священником, который по-прежнему цепко держал его за рукав. — Если я что и нарушил, ваше святейшество, — извинился он, — то исключительно по незнанию… Не хотел вас ничем оскорбить.
— Вы иноземец, — сказал на ходу примас уже мягче. — и по незнанию можете… ошибиться.
Иноземец, иноземец… Вот и Айльф то же толковал… Да что они все, сговорились? Леон помолчал, потом, неожиданно для себя, спросил:
— Кто они такие?
— Никто, — коротко ответил священник. — Тьма. Язык пламени.
«Он боится, — подумал Леон. — Все они боятся. И Эрмольд боится. Врет мне в глаза. Да и Берг хорош — видит только то, что укладывается в его картину мира…»
— Кого вы защищаете, ваше святейшество? Меня от нечисти? Или, может, нечисть от меня?
— Это одно и то же, — угрюмо сказал священник. Он развернулся и пошел прочь, полы его облачения волочились по грязи. Леон растерянно покачал головой и побрел обратно к повозке.
— Орсон не выехал нам навстречу, — заметил Ансард, недовольно вглядываясь в пыльную даль.
Здесь, в Ретре, уже стояла жара, как это бывает на изломе весны, когда зелень молодых всходов сменяется блеклой ржавчиной выгоревших трав.
— Я это переживу, — коротко ответил маркграф. Он поглядел на лагерь, раскинувшийся неподалеку от стен Ретры: палатки с пестрыми флажками отсюда, с холма, выглядели точно флотилия корабликов на пруду, белая дорога была пуста. Их небольшой отряд скакал по направлению к городским воротам: под охраной дюжины крепких воинов ехал казначей, рядом с терранскими амбассадорами трусил на чалой лошади советник Эрмольд. Вид у него был непроницаемый — если он и получил какие-то наставления от своего господина, то держал их при себе.
— Орсон выставляет войска на границе с Солером, — заметил Ансард. — Каждого, кто попытается проникнуть в Ретру без ведома государя, будут убивать на месте.
— Знаю. — Маркграф дернул поводья, и лошадь затанцевала под ним, выбивая копытами дорожную пыль. — А ты чего хотел? В Солере полно зачумленных голодных оборванцев. Хлынь они все сюда, Ретра не выдержит, какой бы она ни была богатой.
— Мы могли бы поговорить с Ретрой на ином языке…
— Я не стану ввергать Солер в войну, — сухо сказал маркграф. И резонно добавил: — Которую мы наверняка не выиграем.
— У нас есть союзники.
— У нас нет союзников. У неудачников союзников не бывает. Или же ты надеешься, что эта их лукавая Терра все-таки примет нашу сторону? Высадит на побережье корабли с воинами?
— Почему бы нет?
— Что будут потом делать здесь эти воины, Ансард? Возьмут Ретру, посадят меня на герцогство и уплывут обратно? Или останутся здесь — теперь уже навсегда? Не два посла придурковатых — армия! Ты этого хочешь? Ретру они не пожалеют, а Солер пожалеют!
— Кто знает? — угрюмо заметил Ансард. — Никто прежде не слышал про эту Терру.
— Тем более. Не буди лиха, друг мой. Мало нам своего…
— А что, если они блефуют, а, дядюшка? И нет за их спинами никакой мощной державы? Так… вонючее княжество…
— А нет державы — нет и военной помощи, — резонно возразил маркграф, — и, кстати, мы у Терры в долгу. Буквально — в долгу, чем бы мы иначе расплачивались с Орсоном? Ворланским навозом? Проклятым серебром из проклятых рудников?
— Ворлан, — угрюмо сказал Ансард, — еще ни к кому с протянутой рукой не ходил.
— Еще бы, за спиной-то у Солера. Забудь про Ворлан, Ансард… Отстроишь свой манор, хорошо. А пока ты при мне. И люди твои — тоже.
— Это я помню, ваша светлость…
Ансард дернул воротник, словно тот вдруг начал исподтишка стискивать ему шею, и с недоумением взглянул на каплю крови, выступившую на ладони. Он вновь поднес руку к вороту, разжал… Бесценная брошь с рубином переливалась и отбрасывала красные огни в лучах полуденного солнца. Какое-то время Ансард глядел, как она вспыхивает искрами в ладони, потом резко размахнулся и зашвырнул терранский подарок в траву. Искра прочертила воздух, пропала…
— Терранская штучка, — сквозь зубы проговорил Ансард, встретив вопросительный взгляд родича. — Мне их подачки ни к чему. Ежели Солер…
Городские ворота отворились, и на белую дорогу высыпали пестрые нарядные всадники.
— Вот он, Орсон, — сказал маркграф, глядя из-под руки. — Выехал все же.
В окна дворца били косые лучи солнца, такие яркие, что Леон невольно заморгал и отвел глаза.
— Надеюсь, вы не испытываете никаких неудобств, — сказал герцог Орсон.
— О нет, государь, — маркграф склонил голову (не поклон, тень поклона), — благодарю вас.
Айльф не врал, когда расписывал красоты Ретры, — тронный зал и впрямь выглядел роскошно, даже слишком роскошно — колонны, поддерживающие свод, исполнены в виде золотых деревьев, в кронах сверкают гранатовые плоды, а сам свод являет имитацию звездного неба; именно так стояли звезды в день рождения его светлости герцога, пояснил Эрмольд. Пол выложен малахитовыми плитами, а голова герцога, сидевшего в тяжелом резном кресле, венчалась короной такой тонкой выделки, что казалось, ее можно смять, сжав в руке.
«Нарочно так вырядился, — подумал Леон. — И весь этот пышный прием затеян недаром. Ведь он мог бы поговорить с маркграфом запросто: как его светлость с его светлостью».
За всей этой роскошью трудно было разглядеть самого герцога, немолодого, на первый взгляд добродушного; лишь когда он вежливо приподнялся навстречу новоприбывшим, стало видно, что он крепко сложен и, несмотря на пышное тяжелое облачение, двигается с легкостью человека, проводящего в седле гораздо больше времени, чем в тронном зале.
— Я наслышан о бедах, обрушившихся на Солер, — сказал Орсон. — Это, право, очень грустно. Очень грустно…
Он многозначительно смолк.
— Я о многом не прошу, — сказал маркграф сквозь зубы.
— Разумеется. Кто спорит, кто спорит… Но прошлый год и у нас выдался не слишком урожайным. Что же до скота…
— Торгуется, как лабазник, — тихонько пробормотал лорд Ансард.
— Будь Солер под нашим покровительством…
— Но Солер не под вашим покровительством, — лицо маркграфа ничего не выражало. — А потому готов заплатить вам полную цену.
— Да ладно вам, — добродушно сказал герцог, — какие счеты между соседями! Кстати, я велел отогнать двадцать голов скота вашим людям… Надеюсь, они будут довольны…
— О да, — вежливо ответил маркграф, — вполне. Кстати, вид с холма, который отведен им под место для лагеря, открывается просто великолепный…
