Моя война - Косенков Виктор Викторович (лучшие книги без регистрации .TXT) 📗
Я набрала на видеофоне номер Джамаля. Аппарат судорожно пискнул, экран показал какие-то размытые полосы. Присмотревшись, я поняла, что это берет Джамаля, накинутый на телефон. Начальник отдыхает. Из динамиков доносилось судорожное всхлипывание. Начальник отдыхает не один.
Я деликатно, но громко прокашлялась.
— Кого там принесло?
— Меня, — ответила я.
А что еще принято отвечать в такой ситуации? Вполне может быть, что воспитанный человек повесил бы трубку. Решить, воспитанный я человек или нет, я не успела. Джамаль стянул берет с видео и радостно заулыбался. Одеться он при этом не соизволил.
— Привет! Решила сделать ставку?
— Нет. Хуже. Спросить.
Начальство изобразило удивленное выражение лица. На заднем плане я увидела двух девушек из обслуживающего персонала.
— Что означает “положительные публикации”?
Джамаль сделал брови домиком.
— Ну, на том диске, который ты мне дал…
— Ах, это! Да, помню. Это означает, что публикации в прессе давали положительную оценку тем или иным событиям, связанным с проблемой радиоактивного заражения. Этому вопросу уделяется сейчас почему-то большое внимание. И этот материал… Ты разберись, что к чему. Считай, что это целиком и полностью твоя операция. Хорошо?
— Все поняла.
— Тогда удачи.
— Погоди. А, — я слегка замялась, — каких результатов ты ждешь?
Джамаль пристально посмотрел на меня.
— Выясни, что не так с этим проектом.
— Ты уверен, что там есть что искать?
— Более чем.
Джамаль кинул берет в сторону и направился к постели. Некоторое время я рассматривала его поджарую задницу, а потом отключилась.
Перечитав снова статью, я почувствовала что-то знакомое. Неуловимо знакомый почерк. Дурацкое название проекта в переводе с суахили звучит, как “спящий Бог” или как-то похоже. Вздор, по идее, но странно беспокойно на душе.
Деревня Чандипур. 80 километров от Дели
Сегодня было особенно жарко. Солнце пристально рассматривало маленькую точку на карте, проникало своим обжигающим взглядом в каждую щель. Даже тень не могла воспротивиться этому вниманию. Лучи жгли через раскаленные крыши, сквозь вибрирующий от жара воздух. Городок задыхался в липких объятиях лета.
Высушенным до костей индусам все это было безразлично. В серых набедренных повязках вдоль дороги сидели старики, их глаза видели что-то в колышущемся мареве. Вездесущие коровы. Куры.
Маленькая точка на карте игнорировала пристальное внимание светила. Казалось, вся деревня погрузилась в какое-то странное подобие медитативного транса, ведущего прямиком в ночь, в нирвану, в пустоту.
Несмотря на общую в Индии перенаселенность, в Чандипуре можно было по пальцам пересчитать маленьких детей. Немногочисленные молодые мужчины постоянно мотались в соседние городки на заработки, часто не возвращаясь вовсе. Оставались толь-, ко женщины, дети и старики. Никто не жаловался. Никто не возражал. Деревня, бывшая раньше небольшим, но перспективным городком, умирала, таяла, как кусочек воска на горячей плите. Я жила здесь уже месяц.
Поселившись в доме у Хакима, я быстро нашла общий язык с хозяином и с его сыном. Сам Хаким почти все время пропадал в Дели, работая там в ресторане мойщиком посуды. Приезжал он, на моей памяти, только два раза, закатывал гулянку на всю деревню и уезжал обратно. Его сын, Джанар, был моим любовником. Молодой, поджарый, как волк-подросток, с правильными чертами лица и неутомимым восемнадцатилетним телом. Чудный парнишка.
К тому же он работал, как и вся молодежь в Чан-дипуре, в Лабораториях. Именно так, с большой буквы тут говорили о белоснежном, семиэтажном здании.
Лаборатории принадлежали какой-то мелкой подставной корпорации. Дальше названия я не продвинулась. При попытке копнуть глубже я столкнула такую лавину, что была вынуждена быстренько сделать ноги из Дели, где производила поиски по заданию Джамаля. Все, что мне удалось узнать, — это точка на карте, которую сейчас пристально рассматривало Солнце. Любая информационная ниточка перед тем, как оборваться, вела в Чандипур. К Лабораториям.
И вот я уже месяц хожу вокруг да около семиэтажного здания, как лиса вокруг недоступного винограда.
Словно дыра в пылающий ад, отворилась дверь, и на пороге возник Джанар. Заскочил внутрь, встряхнулся, как мокрый пес и прямо на пороге начал скидывать с себя пропыленную одежду.
— А не рано ли? — ехидно поинтересовалась я.
— Что не рано? — спросил он, путаясь в ремнях. Что за дурацкая мода пошла по всему миру вешать на пояс по четыре, а то и пять ремней?
— Ну, может быть, ты хочешь есть?
— Есть? — он, наконец, справился с застежками. Брюки упали на пол. Этот мерзавец был без нижнего белья.
— Есть будем потом, — резюмировала я.
За обедом, приблизительно через час, он, запихивая себе за щеку по две ложки ароматного супа, говорил:
— Внутрь никого не пускают. Там здоровенные ворота, детекторы, охрана, сканирование личности, доступ лишь по пропускам. В общем, ерунда.
— Ну, убирает же там кто-нибудь?
— Железяки там убирают.
— Кто?
— Машины типа роботов, — пояснил Джанар, наваливая себе добавки.
Он ел жадно, с наслаждением. Собственно, он и жил так, жадно, с наслаждением, стараясь побыстрее урвать наиболее вкусный кусок.
— А если они ломаются?
— Их вытаскивают наружу — и в ремонт. Или на свалку.
— А ты принес то, что я просила?
— Нет, — Джанар покачал головой, — Никаких документов, никаких чертежей, ничего. Там систему охраны ужесточили. Секут за всем, что движется. Но есть один момент…
— Очень внимательно тебя слушаю, — я пригнулась к столу.
Джанар замолчал, сосредоточенно дожевывая, и уставился в вырез моего платья.
— Не отвлекайся…
— Легко тебе говорить…
— Слушай, а чем ты собираешься заниматься? — вдруг спросила я.
— Прямо сейчас или вообще? — парнишка отличался совершенно необузданной сексуальной активностью.
— Вообще. Ведь скорее всего Лаборатории прикроют.
— Подамся в Дели. У меня там знакомые, — ни минуты не адумавшись, ответил он.
— И что ты там будешь делать?
— Да то же самое, что и тут. С женщинами спать. Конечно, дороже с мужчинами, но мне не хочется. С женщинами и безопасней, и удовольствия больше.
— Хорошенькие у тебя планы!
— Мне тоже нравятся.
— Так что там за моменты?
— В Лаборатории? Есть там один человек. Его то ли обидели, то ли еще что-то… В общем, недоволен сильно. Всем. Информация, говорит, теперь дорого стоит.
— И?
— Я к нему подкатил, мол, если на его информацию покупатель найдется, то 4jo он будет делать? А он мне прямо так и отвечает, буду, говорит, его ждать завтра ночью возле сельского кладбища. Представляешь?
— Может быть, провокатор.
— Да вроде не похож, — Джанар растрепал черную копну волос.
— А как ты думаешь выглядит провокатор? Он рябой, горбатьгй и с заячьей губой?
— Ничего я такого не думаю, просто боится он, трясется, как лист. Да и к тому же уволят его скоро. Я в административном корпусе в вентиляции копался, там проходчик застрял, это машинка такая маленькая, дурная, бродит по вентиляции, чистит, если надо, застревает все время, сволочь. Когда я его выковыривал, разговор слышал. Того парня уволят скоро.
— Удачно. Конечно, если это не подставка.
— Ну, тут ты сама смотри. Тебе решать. Главное, что он будет ждать сегодня у кладбища. Ночью.
— Ночью, — передразнила я его. — Ночь длинная. Время?
— Ночь начинается в двенадцать часов, — рассудил Джанар. — Так что иди в час, не ошибешься. Я думаю, ему эта встреча нужна еще больше, чем тебе. Он денег хочет.
Парнишка отодвинул тарелку в сторону.
— До ночи далеко. Чем будем заниматься?
Во влажной глубине его глаз плавала темнота. Иногда мне казалось, что и под смуглой кожей нет крови, а только жидкая, переливающаяся, пульсирующая тьма. Есть такие люди. Когда смотришь им в глаза, рот наполняется слюной, а дыхание само по себе учащается. Обуздание — вот слово для таких людей. Они всегда готовы поддаться вам, чтобы потом, через эту мнимую слабость, обуздать чужую природу. Чаще это женщины, но случается, что такими бывают и мужчины.
