Город Бессмертных. Трилогия (СИ) - Дессан Даниэль (книги без регистрации .txt) 📗
— Все сам, сударь, — отвечал мужик на немой вопрос Эллагира. — Сам сеял, сам собирал, сам пек. Слышали поди, колесо на речке скрипит? То — моя мельница.
— Доброе вино, — выдохнул Тангор, осушив полкружки одним глотком.
Хозяин расплылся в улыбке, довольный от похвалы.
— Да, в прошлый год-то солнышко для винограда аккурат в самый раз светило!
Спутники приналегли на еду, отдав должное кулинарным способностям Балика. Лишь Эннареон сидел, мрачнее тучи, и не притронулся ни к одному кушанью.
— Что с тобой? — с тревогой спросила Лисси, заглядывая эльфу в глаза. — Почему ты не ешь?
— И то верно, сударь! — подхватил мужик. — Аль вы к совсем благородной снеди привыкли?
Тангор, вспомнив переход через Тоддмерскую равнину, когда, бывало дело, он на пару с эльфом уплетал подмоченные дождевой водой и слегка заплесневевшие сухари, явственно фыркнул. На лице Эннареона, однако, не промелькнуло и подобия улыбки. “В конце концов, какая разница, — подумал он, — сейчас или чуть позже.”
— Увы, я не смею обедать в твоем доме. Мы передвигаемся скрытно, стараясь, чтобы ни одна живая душа не узнала. Знай мы, что встретим здесь человека, обошли бы долину широким кругом. Но… мы здесь, а ты нас видел, — мрачно закончил эльф.
— Да что вы, судари! — всплеснул руками крестьянин. — С кем новостями-то делиться? До Хеннига-то, почитай, цельный день идти! А и были б соседи рядом — сроду не приучен языком молоть без дела!
— Ты не понимаешь, — перебил его Эннареон. — Мы должны быть полностью уверены, что ты никому ничего не расскажешь.
Каждое слово прозвучало медленно и значимо.
За столом воцарилось тягостное молчание. Есть уже никому не хотелось, как ни дразнились ароматами приготовленные кушанья. Балик медленно встал и слегка попятился:
— Я… я… судари милостивые, да что ж это такое делается?! Что же вы это такое удумали? Да я никому…
— Прости, если можешь. — Эннареон тоже вышел из-за стола. — У нас нет выбора.
Балик хотел убежать, но страх парализовал его волю, и все, что он мог — это пятиться потихоньку от эльфа, с ужасом глядя на спутников, принесших ему беду.
— Прошу Вас, милостивый государь, — взмолился он снова. — Пощадите!
— Я не могу, — тихо ответил Эннареон, медленным движением вынимая клинок.
Меч холодно блеснул, легко выскальзывая из ножен, и это придало крестьянину сил. Слабо вскрикнув, он бросился вон из дома. Эльф с друзьями рванул за ним, через огород.
Увидев торчащие в земле вилы, Балик рывком выдернул их и обернулся:
— Я… я буду защищаться! — Он вскинул руку с вилами, метя Эннареону в голову.
Но эльф коротко взмахнул мечом, и у крестьянина остался лишь обрубок древка. Железный наконечник с глухим стуком упал оземь.
Балик понял, что настал его последний миг, и рухнул на колени, заливаясь слезами:
— Прошу… сударь… не убивайте… молю Вас!..
Эннареон занес меч для удара, но вдруг прервал замах. Взгляд его зацепился за пучок травы, который бедолага Балик примял коленом.
— Есть другой выход! — радостно проговорил эльф, неуловимым движением вкладывая клинок в ножны.
Крестьянин, уже успевший проститься с жизнью, посмотрел на него снизу вверх невидящими глазами.
— Правда? Какой? — спросила Альрин.
— Взгляни, — Эннареон указан на траву, росшую под ногами. — Это же яснолист! — и, увидев непонимание на лицах друзей, добавил:
— Из него можно приготовить отвар, выпив который, человек засыпает. Причем надолго: на месяц, а то и на два!
— И что с того? — нахмурился Эллагир.
— Балик уснет, — довольно заключил эльф. — А мы за месяц уйдем далеко отсюда.
— А с голоду он не помрет во сне? — уточняюще осведомился Тангор.
— Конечно нет! — Эннареон даже рассмеялся от облегчения: мысль об убийстве ни в чем не повинного создания претила ему. — Во сне время замедляется. Он проснется зверски голодным, понятное дело, но живым и здоровым.
— Вы… вы сделаете это ваше снадобье для меня, милостивый государь? — дрожащим голосом спросил Балик. Осознание действительности мало-помалу вернулось к нему, и в глазах вновь замерцал огонек надежды. — Вы позволите мне… жить?
На приготовление отвара ушло от силы полчаса. Все это время спутники обменивались короткими, ничего не значащими фразами. Разговор не клеился: сказывалось недавнее напряжение. Балик вовсе сидел молча, изредка вздыхая и внимательно следя за каждым действием эльфа.
— Готово! — объявил Эннареон, вдыхая аромат над жаровней.
— Уверен? — тихонько спросила его Альрин. — Что-то я не припоминаю такого декокта. Хотя чародеям про зелья читают лишь краткий курс, мы же не целители…
— Не беспокойся, — ответил эльф, переливая отвар в большую кружку. — Я знаю, что делаю.
Он подал кружку Балику. Тот осторожно, будто за край пропасти, заглянул в нее и принюхался.
— Пахнет медом и яблоками, — удивленно объявил он. — Вишь ты, а на вид обычный сорняк. Слава Создателю, что я не успел их выполоть!
— Это — запах твоих сновидений, — улыбнулся Эннареон.
Крестьянин несмело улыбнулся.
— Пей, — проговорил эльф. — Приятных снов, и прости за все неприятности, что мы тебе причинили.
— Да ладно, — слабо махнул рукой тот. — Могло ведь быть и хуже! — крестьянин покосился на эльфов меч.
“Да оно и так не очень-то хорошо”, — мысленно вздохнул Эннареон.
Балик обвел взглядом комнату и припал к кружке с пряным напитком. Эльф внимательно следил за каждым его действием. Первые несколько глотков дались легко, точно это была вода, но затем зелье неожиданно стало густеть, а мысли — путаться.
“Суматошный выдался денек, — подумал Балик. — Сейчас напьюсь да лягу поспать часок-другой. Почему вот только вода такая зеленая?”
Он сделал попытку открыть глаза, чтобы удостовериться в цвете напитка, но внезапно обнаружил, что поднять веки будет сейчас совершенно непосильной задачей.
“Запах меда в сентябре… Мед… Его надо лить тонкой струйкой в липовую плошку… Лить и вдыхать его аромат…”
Эннареон осторожно вынул из ослабевших пальцев пустую кружку. Балик мягко улегся на спину, улыбаясь во сне. Альрин бережно укрыла его одеялом, выделанным из шкуры какого-то зверя, и, встретив недоуменный взгляд Эллагира, смущенно пояснила:
— Он был так добр к нам, а мы причинили ему столько зла…
Все, кроме крестьянина, уплывшего в царство сна без остатка, чувствовали себя неуютно. Тангор, хмурясь и покусывая бороду, молча упаковывал заплечный мешок. Чародей в легком раздражении барабанил пальцами по столу, на котором еще теплыми стояли глиняные тарелки с остатками обеда. Наконец Эннареон обвел спутников взглядом и негромко произнес:
— Что ж… Идемте!
Друзья покинули гостеприимный кров, унося с собой чувство вины, которое было несравнимо тяжелее, чем их нехитрый скарб. Тангор, выходивший последним, плотно притворил за собой дверь, но этого ему показалось мало:
— Надо бы запечатать ее получше, — хмыкнул он. — Если поблизости окажется хищный зверь или, еще хуже, приблудный орк… — гном не договорил.
— Я могу наложить на дверь запирающие чары, — пожал плечами Эллагир. — Правда, после этого бедняге придется выходить в окно, покуда он не прорубит новую.
— Ему не придется, — мрачно проговорила Альрин, осененная внезапной догадкой. — Верно, Эн?
Эльф печально улыбнулся, одними кончиками губ, и ничего не ответил.
— Нам мало рассказывали про травы, но про яснолист я все-таки вспомнила кое-что, — продолжила чародейка. — Из этого растения готовится только одно зелье.
— Какое? — тихо спросил Эллагир, догадываясь, каким будет ответ.
– “Медовый сон.” Это — убивающий отвар, — с ужасающим спокойствием произнесла Альрин. — Бедняга Балик не проснется.
Лисси с немым вопросом уставилась на Эннареона.
– “Медовый сон” — убивающий отвер — эхом подтвердил эльф, вздохнув. — Но, по-моему, это лучше, чем умереть от удара клинка, тщетно вымаливая пощаду и ползая на коленях.
