Час негодяев - Афанасьев (Маркьянов) Александр "Werewolf" (книги хорошего качества .txt) 📗

– Видел ее когда-нибудь?

Тот всмотрелся.

– Нет. Никогда.

– Моя секретарша. Катерина. Сказала, что сегодня должна отвезти маму в больницу. И не пришла на работу. У нее телефон.

…

– Посмотри дальше.

Американец нажал на кнопку… изображение завертелось с обычной скоростью. Уже через две секунды один из двоих, стоявших у ограждения набережной, бросился бежать, а еще через шесть в него попала пуля. Выглядело это эффектно… если вам нравятся фильмы ужасов…

Изображение задергалось – это «Нива» тронулась с места, спеша на помощь.

– Откуда стреляли, как думаешь?

Американец нажал на перемотку. Отмотал назад, потом еще раз запустил.

– Спереди… – уверенно сказал он, – и откуда-то сверху.

Я тронул машину с места.

Откуда стреляли – нам сразу стало понятно, едва мы проехали мост. Здоровенная бетонная громадина стояла на излучине реки, видная из любой точки города. Это был местный эквивалент ливанской башни Мюрр – оттуда, с верхних этажей, простреливалась большая часть Бейрута [38].

Отель «Парус» – мрачный символ Днепропетровска, стоящий в одном ряду с такими произведениями архитектуры, как башня Мюрр в Бейруте или гостиница «Рюген» в Пхеньяне [39]. Гостиница в тридцать два этажа, строительство было начато в 1975 году и остановлено в 1995 году, когда коробка гостиницы была полностью возведена. Днепропетровск вообще может похвастаться подобными чудесами, которые были ему явно не под силу, – начиная от «Паруса» и заканчивая тем же метрополитеном, самым коротким в мире, всего с шестью станциями. Когда в 1995 году строительство «Паруса» было остановлено, объект не законсервировали, его просто бросили. Теперь поржавели открытые всем ветрам и снегам металлические конструкции, и было вообще непонятно, может здание эксплуатироваться или нет. Как и все в этом городе, отель принадлежал группе «Приват», которая купила его за бесценок с обещанием ввести его в эксплуатацию в 2015 году, но так и не ввела [40]. Причина, кстати, была уважительной – обещание давалось правительству Украины, а теперь не было ни Украины, ни ее правительства.

Когда в/на Украине бушевала «революция гiдности», то здание это по ночам подсвечивалось, чтобы был виден самый большой на Украине прапор, символ свидомости Днепропетровска и его людей. Сейчас, когда свидомость показывать больше не требовалось, деньги на электричество не тратили, и недостроенный отель стоял в темноте – тихий и страшный. Тут было ограждение, но через него перелезть – не проблема.

Я полез под сиденье и достал монокуляр ночного видения. Зачем я его вожу с собой? Да затем, что монокуляр ночного видения можно купить за десять-пятнадцать тысяч рублей, и пусть он лучше лежит под сиденьем всю жизнь и не понадобится, чем в один прекрасный день ты окажешься без него и попадешь в неприятности. Десять-пятнадцать штук – это приличный телефон или средний планшетник, но если сравнивать монокуляр и планшетник, сразу вспоминается анекдот про полшестого [41]. У каждого свои тараканы в голове, и у меня вот такие, иначе я вряд ли бы оставался в живых до сих пор.

Оттуда же я достал пистолет «глок», оттянул затвор, проверяя патрон в патроннике. Достал «макаров» американца и протянул ему.

– Идешь?

Он, поколебавшись, взял пистолет.

– Фонарь есть? – спросил он.

– Ночника хватит. Телефоном подсветим, если надо…

За спиной пиликнула сигналка, и от этого звука меня как током ударило. Конечно, я не верю в то, что снайпер до сих пор там. Но все равно не по себе.

Внизу был застарелый бедлам строительной площадки, валялись куски бетона, самые большие – размером с автомобиль, в любой момент можно было ухнуть в яму или напороться на ржавую арматурину ногой. Строительная площадка давно заросла, здесь были протоптаны тропы, ведущие прямо к Днепру. Пахло мочой и испражнениями – гостиница, в строительство которой были вложены по нынешним деньгам миллиарды, не смогла найти иного применения, кроме как общественный туалет. Снести его вряд ли смогут – побоятся общественного мнения. Достраивать тоже вряд ли будут. Так это все и сгинет – как памятник человеческому труду, пошедшему впустую…

А мы бы достроили.

В этом разница между нами и ими. Мы свое достроили. А они используют как туалет. И нет у них ни нормального метро, ни нормальной гостиницы, ни нормальной страны.

– Осторожно, мины, – пошутил я, судя по реакции американца, понял, что переборщил. – Не бойся. Так у нас говорят, когда хотят предупредить, что впереди говно.

– Говно?

– Экскременты. – Я подобрал слово, которое означает одно и то же и в русском, и в английском. – Знаешь русский?

– Не так хорошо, как хотелось бы. Говно – это когда все плохо?

– Да. И это тоже. А откуда знаешь?

– Дед иногда говорил это слово. Когда все плохо.

– Так ты русский?

– Не знаю. Русский или украинец.

Доверял ли я ему? А сами как думаете?

Мы зашли в здание, через какой-то пролом в стене, пригнувшись. Здесь воняло просто адски – на улице ветер с Днепра сдувает. Еще не хватало упасть в это во все. И еще не хватало попасть на какую-нибудь ловушку. Через монокуляр далеко не все видно.

– Осторожно. Прикрывай на шесть.

– Понял.

Держа пистолет у пояса – держать его в вытянутых руках при зачистке большая глупость, – я прошел дальше, борясь с желанием включить подсветку в телефоне, и тут увидел, что дальше пролет лестницы. Вот и отлично, так поднимемся наверх.

– Лестница.

– Понял.

– Идем наверх.

Мы начали подниматься вверх – этаж за этажом. Ограждения у лестниц не было, но сами лестницы довольно широкие, не упадешь, если сам не захочешь. Везде ржавое железо и крошащийся бетон… наверное, при стройке еще и цемент скоммуниздили. Какое нахрен место преступления, тут можно до завтрашнего вечера искать. Еще и упасть в процессе поисков.

– В стрельбе понимаешь? – спросил я американца, крадущегося сзади.

– Я снайпер.

– Тогда иди первым. Подумай, где бы залег ты сам.

Американец вышел вперед…

Место мы нашли неожиданно быстро. Просто американец прикинул сам, где бы лежал он. И, проверив два этажа, мы наткнулись на следы…

– Посвети…

Я отключил монокуляр и включил фонарик в телефоне. Американец присел и начал щупать бетонный пол.

– Посвети туда… да, это здесь.

– Как ты понял?

– Дульный тормоз-компенсатор. Вот, видишь? Здесь все чисто, а здесь – пыль как будто дюной… миниатюрная дюна, и видишь, как она изгибается. Посвети здесь… ага. Вот. Вот и еще следы.

– Что это?

– Что-то, что он использовал как платформу.

– Что это могло быть?

– Что угодно. Кровать… что-то в этом роде.

Я посветил по сторонам.

– Как вон это?

Неяркий луч света высветил валяющуюся в углу, сколоченную из толстых брусков конструкцию.

– Козлы.

– Козел?

– Козлы. Строительная конструкция. Подставка, если надо на что-то встать и работать вверху, понимаешь?

– Надо посмотреть в коридоре.

Мы вышли в коридор. Несмотря на то что там остались и наши следы, мы почти сразу нашли следы волочения – две борозды, ширина между ними как раз соответствовала ширине между ножек этой конструкции. А по центру мы нашли и другие следы, следы ног.

– Он был один. – Американец достал свой смартфон и начал фотографировать. – Тащил козла на позицию.

– Козлы.

Он всмотрелся в след и даже проверил глубину рукой.

– Он не слишком сильный. Упирался, когда тащил. Примерно… сто – сто десять фунтов веса…

– Это много?

– Это мало. Это могла быть даже женщина.

Я много чего знаю в этой жизни, но сколько весит английский фунт, я не помнил.