Контакт первой степени тяжести - Горюнов Андрей (бесплатная регистрация книга .TXT) 📗
– Я все написал. У Власова моя исповедь – на столе. Но ничего в ней нет сногсшибающего. Не ждите.
– Да? – Калачев склонил голову набок и тут же почти наглухо отключился: глаза его заволокла поволока задумчивости. Он явно не тянул: мозг не успевал структурировать, упорядочивать и анализировать непрерывно поступающую сенсационную информацию.
– Иван Петрович... – тряхнул его за плечо Белов. – А может, ну его, Власова, к херам херовичам? Махнем, прям сейчас, ко мне на дачу? Возьмем мясца на рынке, лимонадика. Я все вам расскажу – подробно, обстоятельно. В непринужденной обстановке, на свежем воздухе.
По лицу Ивана Петровича вдруг пробежала настолько яркая искра соблазна, что Белов на мгновение обомлел: вдруг согласится? «Надо надавить, принуждать как бы его – тогда соскочит враз, откажется», – мелькнуло в голове.
– Отлично, едем! Я вижу, вы решились. Сейчас костерчик сбацаем. Истопим баньку, матрешек выпишем. У меня есть шкурки три на примете – песец, норка-ласочка! Нажремся водочки... Всем трем карасика запарим – групповушечка...
– О, нет! – отшатнулся Калачев.
– А что, живем-то раз?...Вы ж не голубой, полагаю?
– Мне нужно с Власовым поговорить, – в глазах Калачева уже светился ровный, спокойный огонь разума и справедливого гнева. – Мне есть что ему сказать... Поэтому я – в прокуратуру. Нам с вами пока не по пути, – он неожиданно улыбнулся. – Пока не по пути. Желаю отдохнуть! Присоединюсь с радостью, но другой раз.
– Спасибо!
Проводив взглядом удаляющийся «москвич», Белое снова вытянул руку, голосуя.
Тут же, с визгом около него тормознула таксистская «Волга» с рекламой «Кремлевской» на крыше.
– Гони к парку Горького! Быстро!
Таксист врубил первую и рванул как на пожар. Неожиданно в голове Белова мелькнула шальная мысль.
– Стой! Стой!!!
Таксист тормознул так, что Белов поцеловал лобовое стекло.
– Теперь куда? – спросил таксист, почесывая ушибленную грудь.
– Теперь назад. Сдай снова к банку. Позвонить забыл. Прости.
Через секунду он уже влетел назад, в вестибюль банка:
– Ребята, ребята! Забыл, черт, забыл... – он бросился к телефону.
«Пятнистые» с ментом уже смотрели на него, как чукчи на Майкла Джексона: явление природы, однако. Быстро, по памяти, Белов набрал номер прокуратуры.
– Владислав Львович? Здравствуй, дорогой! Не могу долго беседовать, я тут в бегах... Что хотел сказать? Мы здесь с Калачевым Иван Петровичем возле Пром-бам-трам-банка встретились случайно как бы, поговорили... Он сейчас как раз к тебе, козлу, поехал – для серьезного разговора. Злой, как сантехник с похмелья – только держись! Уж ты не отлучайся, братец мой, дождись его. Ладушки? Ну, бывай, пинкертон! Кланяйся президенту с внучатами! Чао!
– Теперь вот гони! – кивнул Белов, вваливаясь в такси. – Гони, что было сил, о'кей? Не пожалеешь.
За окном такси тут же поплыли дома, слившись, секунд через пять, в непрерывную серую ленту – сто пятьдесят километров в час.
– Ты кем по профессии будешь? – спросил водило, сбрасывая скорость до ста тридцати на резком, крутом повороте.
– Художник я.
– Я так и понял сразу! – таксист поддал газку, переходя снова на сто пятьдесят, и, миновав на красный два светофора подряд, сообщил с удовольствием: – Я тоже художник... Коллеги!
Наконец– то Лене удалось собрать комплект одежды Николаю. Роскошный свитер – от Ле-Монти – демисезонное пальто – чуть розоватый кашемир, перчатки, белоснежный шарф – чей? А, Карден.
Да! На голову что-то. А вот и шляпа – Стокман... Шляпа просто чудо!
Владислав Львович Власов пребывал в глубоком раздумье после звонка Белова. Звонок был ему на руку – как нельзя более кстати.
Весь последний час перед этим звонком Власов ломал себе голову над тем, на кого бы поскладнее переложить ответственность за рывок Белова.
Как ни крути-верти, но эта вина ни на кого не хотела сама собой сваливаться.
Он, Власов, именно он, и никто другой, послал за хитрым, опасным государственным преступником зеленый, совершенно неподготовленный к подобной задаче конвой. Лейтенант и сержант – что с них спросишь?
Это в Штатах лейтенант – о-го-го!
У нас же лейтенант... Нет, только совершенно, крайне нецензурные слова крутились на языке у Власова.
Безусловно, окажись он, Власов, на месте Калачева, уж он-то, Власов-Калачев, воспарил бы! Срезал бы намертво.
Ситуация была безысходной, матовой, тупиковой.
И вдруг – спасительный звонок.
В данный момент абсолютно неважно было, почему Белов позвонил ему, каким образом оказался в этом самом Промпродмозгбанке, или где там еще, куда направляется, с какой целью!
Главное – он встретился там с Калачевым!
Теперь можно было сыграть практически на равных. Свалить, свалить на крыло и с больной головы на здоровую!
Калачев вошел в кабинет Власова довольно резко, без стука, – как к себе домой.
– Я пришел, чтоб получить от вас объяснения, Владислав Львович!
– Я вас жду, Иван Петрович, с той же самой целью!
– Почему вы отпустили Белова? На каком основании?
– А вы? А вы – на каком основании его отпустили?
– Я Белова не отпускал, замечу вам. Его отпустили – вы!
– Как же? Вы разве не встречались с ним – случайно как бы – только что возле здания Пром-бам-трам-банка? Не беседовали?
– Это он вам об этом сообщил?
– Да. Позвонил вот только что.
– Понятно – вы с ним заодно решили дурачить меня, он мне именно так и поведал.
– Побойтесь бога! Я с ним – заодно?
– Ну не я же!
– А кто с ним у банка встречался? Кстати, почему у банка?
– Вы сначала объясните, зачем вы все это инсценировали?
– Что я инсценировал?
– Все! Начиная с засады в мастерской Тренихина.
– Ах, он и это вам успел рассказать?
– Так это, стало быть, все правда? Я так и думал.
– Что?
– Что – «что»?
Оба, потеряв нить, посмотрели друг на друга с неприязнью. Первый пришел в себя Калачев.
– Конец. Отбросим все личное, Владислав Львович. Нам предстоит, я чувствую, долгая и содержательная беседа.
– Начистоту? – предложил Власов.
– Начистоту, – согласился Калачев.
– Ух, мать твою, – вот влипли-то! – таксист, выкинув передачу в нейтраль, аж заскрипел зубами от негодования.
Впереди на сотни метров перед ними простиралась гигантская пробка.
– Напокупали дряни, ржавчины, развалин – со всего мира, – неистовствовал таксист. – Вон, ты смотри, – он кивнул вперед, указывая Белову на ржавую иномарку. – Кружева! Дыхни – развалится! А ведь от них уже не продохнешь. Пешком быстрее!
«А может быть, действительно – пешком?» – подумал было Белов, но, вспомнив, что у него в кармане ни гроша, сказал лишь примирительно:
– Да ладно. Ну, пускай!
– Да час здесь простоим!
– Считаешь? Я думаю, минут десять.
– Какой там – десять! Шутишь.
Проехав метров сто пятьдесят за двадцать три минуты, они выехали наконец на Садовое. И там уже застряли капитально.
– И что теперь? – старший следователь Власов вопросительно поднял глаза на старшего инспектора Калачева.
Основное выяснение отношений было уже позади.
– Теперь? – Калачев на секунду задумался. – Раз он сказал, что едет на дачу, туда-то он, вероятнее всего, и не поедет. Я бы засаду на квартире ему устроил.
– Он не настолько глуп, чтобы заявиться домой.
– Верно. Но, во-первых, он мне сказал, что он успел уже побывать дома, а по времени это никак не стыкуется, а во-вторых, знаешь, часто валятся как раз на глупости, на очевидной залепухе.
– Денег у него тоже нет. Если считать его речи враньем – стопроцентным враньем.
– Тогда все надо делать очень быстро, – согласился Калачев. – Возможно, он сейчас как раз дома уже. Ведь он себе этим звонком обеспечил приличную фору, преимущество темпа. Если не дурак, а он не дурак, то его ставка, конечно, на скорость. И я боюсь, что он успел. А мы упустили.
