"Фантастика 2024-68". Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Фролов Андрей (читаем книги txt, fb2) 📗
На выходе из проулка мелькали сутулые силуэты чу-ха, бредущих на ночные смены и возвращавшихся с дневных, торговцев и уличных девок; но большую часть толпы составляло дворовое отребье, ходячее дерьмо наивысшей пробы, вполне справедливо полагавшее, что тьма им — подруга и мать.
Суматошная музыка улиц в моей голове стала еще более экспрессивной, рваной и аритмичной. Переводя дух на грязной подстилке, выслушивая далекий собачий лай и гудение фаэтонов, изнывая от жажды и желания напиться до соплей, я незаметно перебрался к размышлениям о собственном таланте.
«Низкий писк». Мое богатство и проклятие, подарок героя древности…
Недостижимое ни для одного чу-ха Тиама, сколько бы Ункац-Аран ни силился воспроизвести ударную фонетическую формулу на пленниках Нискирича, опасно заигрывая с дозировками и чистотой «Явандры». А ведь гадатель пытался с первых моментов открытия, причем неоднократно, раз за разом терпя неудачи и копя завистливую злобу…
Иногда (чаще, чем нужно) я задумывался, что случится, угораздь меня при каких-либо немыслимых обстоятельствах потерять этот жутковатый дар. Ответом всегда (без исключений) была растущая злость — сознание напрочь отказывалось верить в такую возможность, даже минимальную.
Потому что для меня, будем взвешивать откровенно, это означало только одно. И в этой фантазии не было ровно ничего хорошего…
Мне сложно рассуждать, как устроена жизнь людей, если подобные мне вообще существуют или существовали. Но крысам — при всей их высокоразвитости и глубинной социализации, — верить было нельзя. Потому что обмануть, руководствуясь принципами меньшего зла, личных интересов или благополучия семьи, мог любой чу-ха. Потому что так было элементарно заведено во всех гнездах Тиама, и общество не видело ничего дурного в именно таком мериле моральной нормы.
Что оставалось мне, жалкому и одинокому в своем бесхвостом уродстве? Год за годом жить, не веря никому и одновременно доверяя всем. И, разумеется, использовать «низкий писк», этот неожиданный уникальный талант, в какой-то момент биографии ставший моим инструментом заработать на миску риса и рюмку паймы. И стоит мне потерять этот инструмент…
Байши! Я по-звериному встряхнулся всем телом, отчего едва не съехал с матраса в лужу под лежаком и тихо выругался на эту идиотскую привычку, машинально перенятую у близких чу-ха. Хватит дурных мыслей! Позволив тесноте и мраку проулка бездомных поглотить себя, я чуть не сдал сознание в плен усталой подавленности тяжелого дня.
Застегнул рюкзак, решительно (но тяжко) встал.
Охнул, жалобно подержался за отбитые части тела, но все же заставил себя настроиться на рабочий ритм. Сейчас нужно думать о другом. Например о том, как предельно быстро вернуться в Бонжур, связаться с Перстнями, передать «Котелкам» кулон и получить свои деньги. С бонусом за оперативность, конечно же.
А затем заглянуть в продуктовую лавку, купить жратвы и бутылку… лучше две… или три… отметиться у бесконечно-тревожной Сапфир, и на пару дней замуроваться в норе.
Стараясь не хромать, я вернулся на оживленную, шумную, безразличную, хриплую, пропахшую запахами еды, пеструю от неона и блестящую ослепительными лужами улицу. Несмотря на разбитость, усталость и раны, я неожиданно понял, что весьма доволен собой.
Вот так денечек, не правда ли?!
Сгорбившись и натянув капюшон, я неспешно побрел к станции транзита, с каждым новым шагом ощущая, как тяжесть неказистого кулона все сильнее оттягивает карман и давит на ребра. Намекая, дразня.
Соблазн просканировать вещицу и самостоятельно «пробить» ее через «мицуху» становился все острее. В конце концов, я же не синтет, чтобы словить мицелиумный сбой или что там произошло с Симайной?
Что откроется мне, когда я попытаюсь отыскать информацию о безделушке на просторах объединенного призрачного сознания всего Юдайна-Сити? Или поиск данных лишь вскроет осознанную ложь кукуга, столь же феноменальную и нежданную, как и ее нападение на бедолагу Гладкого?
Наверное, ушлый персонаж иллюзиумной пьесы так бы и поступил. Или Нискирич. Разумно, предусмотрительно. Взял бы, да просканировал, сопоставив факты, добавляя в картину недостающие фрагменты и пополняя информационный багаж.
Да вот только я не схематичный персонаж-тетрон в отставке по ранению, живущий на пенсию и лениво промышляющий частным сыском на страницах еженедельной манги. Сканировать чужие украшения не входит в задачи наемного болтуна Ланса фер Скичиры, и заслуженное вознаграждение я получу вовсе не за лишнее любопытство.
Ох, до чего же меня порой бесила двойственность моего сознания! Чужеродная самому Тиаму не меньше, чем я — сообществу чу-ха. Которые, насколько я познал их за прошедшие годы, вообще были лишены такого мыслительного атавизма. И если что-то задумывали или намеревались делать, то с выбранного пути не сворачивали и даже не думали корить себя за упущенный шанс.
У букашки-человечка Ланса все было чуть иначе. Сложнее, драть его копытом в зад. Что, несомненно, создавало трудности. Но (столь же несомненно) делало жизнь букашки Ланса интереснее.
Причем речь не о мучительном поиске нужного решения из двух-трех возможных вариантов. А о самом факте возможности поступить так или эдак, выбрать по себе; это давало сладкое ощущение свободы и контроля над собственной жизнью, да… пусть даже весьма иллюзорное…
Да, вне всякого сомнения, по-настоящему от чу-ха меня отличало именно это, а вовсе не отсутствие шерсти или хвоста. Именно это не давало почувствовать себя своим, каковым для обитателей Тиама (причем даже для «Детей Заполночи») я не стану никогда…
В попытке отринуть тягостные раздумья, я снова встряхнулся, ненароком зацепив рюкзаком старую чу-ха, обгонявшую меня по тротуару. Та злобно огрызнулась, зашипела, пробормотала проклятье и ускорила шаг. Почесав опухшую скулу, я приказал себе быть более острожным, и снова влился в поток пешеходов.
Нужно как можно скорее найти Перстни и передать ему кулон. Выполнить работу. А если учесть, какими усилиями она была выполнена… Да, чем быстрее я закрою дело, тем лучше будет для всех.
Никакого сканирования. Сегодня же, не откладывая в ящик.
Потому что еще я отличался от любого жителя Юдайна-Сити тем, что если некий чу-ха получал заказ на важное дело, задачей крысюка было сделать так, чтобы «потрудиться на всю кассу», продемонстрировав исключительно титанические усилия и больше заботясь о том, как будет выглядеть не конечный результат, а процесс; его тяготы, препоны и несомненные упорства, достойные потраченных денег. Я намеренно старался не быть таким…
Рука невольно коснулась груди, где притаился зеленый камень.
Сомнений нет — кулон куда ценнее, чем об этом говорили «Котелки». Но здесь наступало время вспомнить, что в нашем чудесном городе излишнее любопытство к чужим интересам чаще всего приводило не только к сложным хирургическим операциям по извлечению фанга из жопы, но и куда менее благоприятным последствиям в виде почастичного сжигания в подпольном крематории…
Или все же проверить?
Яри-яри, ну надо же, кто снова пожаловал?! Снова-здорово, Ланс Скичира, что живет внутри настоящего Ланса Скичиры! Внутренний мятущийся голос, которого удивительным образом лишены большинство чу-ха. Внутренний, колотить его, голос, заставляющий все подвергать сомнению и копаться в самой основе жизни.
Я снова спрятал руку в карман и ускорил шаг. Нет. Репутация пасынка Нискирича строилась не один день, и было бы большой ошибкой обрушить ее из праздного любопытства…
Остановившись возле стоматологической лавки неподалеку от спуска на транзитную станцию, я закатал рукав и прикоснулся к «болтушке». Пришло время связаться с «Котелками», отчитаться и назначить встречу.
Но вызвать Перстни я не успел, потому что к обочине дороги мягко опустился массивный, блестящий обсидиановым лаком «Крейс».
Сердце екнуло, когда я вдруг сообразил, что все это время Перстни и его угрюмый дружок следили за моими поисками. Но уже через миг пришло иное понимание — остановившийся передо мной фаэтон не имел к казоку «Желтых котелков» никакого отношения. Равно как и сидящие в нем чу-ха.
