Золотой Конвой. Дилогия (СИ) - Соколов Лев Александрович (читать хорошую книгу полностью .TXT) 📗
- Лом ржой не испортишь, - буркнул я.
- А как ты лом днем по селу потащишь? - уперев руки в боки осведомилась пигалица. - Дачник с ломом и лопатой. Сразу выдашь наше дело!
Я задумался. Если местная 'сеть осведомителей' из бабок и бездельных баб, с легкостью вычислили мой вечерний маршрут к очаровательной Гале... то уж поход с ломом и лопатой точно останется незамеченным.
- Наше дело!.. - буркнул я. - Слышь, ты, Коза Ностра... А как ты ночью из дома выйдешь? Тебе мамка-то сразу всыплет горячих.
- Ничего не всыпет, - мотнула головой Ксанка. - Я ж тебе говорю, мамка на работе.
- Она всю ночь что ли, на работе будет?
- На сутках она, - вздохнула Ксанка. - Одна я на хозяйстве.
- Ладно, кладоискательница, - вздохнул я, чувствуя, что втягиваюсь в ужасную авантюру. - Пойдем ночью. У тебя фонарь есть?
- Есть, - кивнула Ксанка.
- Хорошо. Дом у вас на окраине... Далеко идти до твоего секретного места?
- Ну... Ксанка задумалась. Полчаса. Наверно.
- Значит, ночью, по темноте, весь час будем добираться. Слушай сюда. В три часа буду ждать тебя у вашего забора, со стороны пустыря. Лом и лопату сможешь к забору притащить?
- Смогу! - С великим энтузиазмом кивнула кнопка.
- Хорошо. В три часа. Будильник заведи. Проспишь, опоздаешь - развернусь и уйду спать. Поняла?
- Поняла! - Истово кивнула пигалица. - А почему в три?
- С трех до четырех - самое воровское время. - Машинально пояснил я еще одну мудрость со времен разведки. - У нормальных людей тогда самый сон. Как выйдешь из дома, фонарем только себе под ноги свети. А то засветишь соседям в окна, разбудишь... И вообще, - выйдем за околицу, слушайся меня. По первому свистку должна все делать. Не ровен час, свалишься в какую-нибудь трещину, - Тогда твоя мамка меня живьем в землю закопает.
- Точно, - кивнула довольная Ксанка - закопает.
- Ты не скалься, - осадил я. - Я серьезно. Слушаешься меня, иначе всему делу отбой. Поняла?
- Поняла. - присмирев пред моим внушительным (как я надеялся) взором, серьезно кивнула девчонка.
- Ну тогда, в село входим по отдельности. - Приказал я. - Конспирация превыше всего.
Подходя к дому хозяйки, где я снимал жилье, и перекидывая крючок калитки, я глубоко вздохнул. - Итак, сегодня ночью я не только буду шляться по степи в компании маленькой девочки. При мне еще будет лом и лопата... Не загреметь бы мне в местные Чикатилы. Всех детей пропавших за двадцать лет на меня спишут. Полиция будет в восторге.
***
Чего я не учел, что ночью даже в этих местах далеко не курортная температура. К трем часам все что было нагрето солнцем днем, успело остыть. Поэтому я изрядно продрог, шляясь за деревенской околицей. Луну затянуло облаками, темень была такая, что глаз выколи, и чувствовал я себя по-дурацки. Девчонка опаздывала. Где-то минут в десять третьего, у меня появилось крепнущее подозрение, что мелкая сикараха вообще меня развела. Я начал вглядывается в Ксанкин дом с темными окнами, пытаясь уловить там какие-то признаки жизни. Дрыхнет небось себе в постели, а перед этим хихикала, как подшутила над городским лопухом, ага...
Эта картина представилась мне так ясно, что я едва не пропустил... Чу! Вроде звук скрипнувшей двери. Ага! Она все-таки соизволила выползти из дома. У дверей загорелся маленький тусклый фонарик, - висящий в темноте огонек. Огонек начал приближаться к околице, за которой я слонялся. Вместе с приближением огонька я услышал какое-то сопение и пыхтеж. Так должен был дышать столетний дед-астматик, а не маленькая девочка. Тут я подумал, что идти с фонариком могла вовсе и не Ксанка. Мало ли кого несло ночью. Сейчас столкнусь нос к носу с каким-нибудь местным дедом Щукарем. Объясняй ему потом,...
С такими мыслями я нашел с внешней стороны забора куст погуще. И слился с ним в полной незаметности. Фонарь я теперь видел еще хуже, через кусты. Зато пыхтение приближалось все ближе, и наконец затихло где-то с той стороны забора.
- Дядь Лёв... - Раздался в темноте Ксанкин голос, такой громкий, что его наверно услышали все в деревне.
Все-таки это была она.
- Тсссс! - Вылезая из куста, шикнул я, с трудом различая её смутный силуэт. - Чего кричишь? И не пыхти так. Ночью звук долгий. Тебя аж под Мурманском слышно...
- Это я лопату и лом тащила, - объяснила Ксанка. - Тяжелые. Помоги мне их через забор перекинуть.
Я заметил, что девчонка незаметно перескочила на 'ты'. Конечно, чего уж там соучастникам устраивать реверансы...
- Ну, давай.
Почти на ощупь я нащупал черен лопаты, (довольно занозистый, надо сказать). И холодное тело мощного лома, шершавое от ржавчины. Хекнул, и перетащил их на свою сторону забора.
- Теперь ты.
Я подхватил легонькую девчонку, и тоже поставил её рядом с собой.
- Ночь воровская, ни шиша не видно. - буркнул я. - Ну что, не придумала?
- Пф! - Выдохнула кнопка. - Я ж не меньжовщица какая.
- Где ты слов-то таких набаралсь?.. - Изобразил я облико морале, и подхватил наш шанцевый инструмент. - Ну, раз не передумала - веди.
- Пошли! - Она подсвечивая под ноги своим хилым фонариком, двинулась в ночную тьму.
Я шел за пигалицей. Огни деревни за плечом оставались все дальше. Поход в ночи создавал какое-то сюрреалистическое ощущение. Ксанкин фонарик, и мой светодиод в телефоне хоть и давали неплохой свет, но все мы время от времени спотыкались о неровности почвы. Надеюсь, здесь не было каких-нибудь сусликов, которые любили рыть норы. Одна рука у меня была занята телефоном, который в данный момент исполнял функцию фонаря. В другой я кое-как держал лом и лопату. В одной ладони они лежали неловко, пальцы не полностью смыкали круг, и кисть начала уже неметь.
- Ксанка, стой.
- Тяжело? - спросила Ксанка. - Давай я лопату возьму.
- Ага, лом еще возьми. И меня на закорки... Просто погоди секунду.
Я остановился, и подумал, как бы мне все устроить посподручнее. На шее у меня была универсальная тряпица - сшитая кольцом из тянущейся ткани универсальная вешь, которую можно было одеть и как шейный платок, и как бандану. Я перетянул тряпицу с шеи на голову, на манер налобной повязки, и подоткнул под неё в районе лба свой телефон, так чтобы ткань не закрывала светодиод. Получился импровизированный налобный фонарь, который светил туда, куда я поворачивал голову. Теперь у меня было две свободные руки, чтоб нести лом и лопату.
- Двинули. - Скомандовал я.
Мы все шли, шуршали наши шаги, пели в ночи какие-то степные насекомые, шелестел ветер.
Несмотря на то, что идти стало удобнее, тащить лом все равно было тем еще удовольствием.
- Далеко еще? - Спросил я.
- М-мм. Нет, не очень, наверно.
- Наверно? - Заострился я.
- Ну, знаешь... ночью все по-другому.
- А мы не заблудимся вообще? - Запоздало забеспокоился я.
- Нет конечно - засмеялась Ксанка. - Я же здесь выросла. Это вы, городские, как дети малые.
- Ну-ну. А место-то найдем?
- Найдем. Нам надо только на обрыв моря выйти. Это мимо не пройти. А там я соображу.
Мне захотелось спросить, не сверзимся ли мы случайно с обрыва, не заметив его во тьме. Но решив не разочаровывать компаньонку насчет моего неугасимого мужества, я молча продолжал тащить скарб землекопа.
Конечно ни с какого обрыва мы не свалились. Море предупредило по приближении. Сперва ветром и своим непередаваемым свежим запахом. А потом и шумом волн, разбивавшихся внизу под обрывом.
- Ага, - сказала проводница обозрев окрестности. - Теперь на холм, направо...
Мы пошли направо. Взобрались на подъем, пробрались через невысокие кусты.
- Тут осторожно. - Предупредила Ксанка. - Где-то здесь уже разлом. И вообще, в земле много трещин. Ты под ноги свети.
Это был дельный совет. В земле действительно были трещины. Сухая земля разошлась, рваными краями, но еще не обсыпалась; видно землю встряхнуло совсем недавно. В белом свете фонарей провалы выглядели неестественными, будто теряя перспективу. Но заработать вывих стопы тут можно было на раз. Хорошо, что разломы были небольшие. Ксанка перепрыгивал встречные трещины. Я, со своими грузом, через них просто шагал.
