Хождение за три неба (СИ) - Языков Олег Викторович (е книги .TXT) 📗
Да-а, а здесь на самом деле хорошо. Просто курорт!
Прозит!
Глава 5
В общем, посидели мы хорошо! Вспомнили с ребятами-особистами свои молодые шалости, они коротко познакомили меня с местными новостями, дали сжатую ситуацию по оперативной обстановке, так — в общих чертах, конечно. Старики добродушно кивали головами и не вмешивались. До песняков дело не дошло, но выпили мы много. Наконец, уже под ярчайший свет полной луны, особисты загрузились в свой джип и отбыли восвояси. Мы быстро, но качественно прибрались, выбросили недоеденные харчи в мусорную яму (еноты подберут, намекнул Костя), и разошлись по койкам.
Что интересно — встали мы все без малейшего похмелья! А что вы хотели? Чистый воздух, жареное на углях свежайшее мясо, отварная севрюжка и копчёные судаки. Чудо рыбка, скажу я вам. В общем, встали, умылись, и Петрович крикнул построение на развод.
Мы засели в беседке, плеснули чайку в солдатские кружки, Костя выставил хлеб, джем и масло, а Петрович начал разбор полётов и постановку задач.
— Ну, что? Пить ты умеешь, молодец. Посмотрим, как ты умеешь работать, Афанасий. С сегодняшнего дня начинаешь наступать на пятки Косте. Куда он, туда и ты. Смотри, запоминай, перенимай… Что не поймёшь — спрашивай, он тебе всё объяснит. Сроку тебе три дня.
— А потом?
— А потом Костя пойдёт в отпуск. Повезёт своих внуков на море. Так, Кинстинтин? Ну вот… А ты, Афанасий, заступаешь на свою первую вахту. Недельки две я за тобой присмотрю. Буду приезжать, проверять, нацеливать на трудовой подвиг…
— Стесняюсь спросить, Петрович, а потом-то что?
— А потом, Афанасий свет Никитич, ты останешься на вахте один! Меня по приказу начальства погонят в нашу медсанчасть, на обследование. Так что, один ты тут будешь. Сам себе и командир, и начальник штаба. Не трусишь?
— Да вроде нет… Чего тут бояться?
— Как чего? А волки?
— Так лето ещё? — обалдел я. — Добычи у них полно, какие ещё волки?
Старики добродушно рассмеялись.
— Вот и я говорю — какие тут волки? Человек всегда страшнее волка будет. Но тут тебе особо бояться некого. Давно тут сидим, все привыкли, однако! Ну, пошли в офис.
Офисом и был тот домишко-поперечина. Замечательный, скажу я вам, офис! Казалось, его выдернули года эдак из пятьдесят восьмого, край — шестидесятого. Об этом говорило всё — и старые телефоны, и развешенные по стенам плакаты по технике безопасности, и стенд с должностными инструкциями, приказами и прочей макулатурой, напечатанной на старой пишмашинке с прыгающими буквами. Я только уважительно поцокал языком, уставившись на засиженный мухами плакат с портретами членов Президиума ЦК КПСС.
— Класс! Просто музей тут у вас!
— А ты как думал, малой. Служба тут поставлена с пятидесятых. Специалисты ставили, не нам чета! Ну, пошли за мной.
И мы пошли в обход объекта. Я посмотрел всё, залез во все дыры. Даже заставил матерящегося Петровича взять здоровущую связку ключей, открыть все помещения и лично всё проверил, сунул свой покрывшийся пылью нос в каждую запертую дверь. Только в подпол одного из старых бетонных бункеров я не полез. Уж больно гадостно несло из открытого люка вонью от сгнившей картошки.
— Ну, что, Афанасий? Всё проверил? Всё посмотрел?
— Да вроде всё… — безуспешно отряхиваясь от пыли, пробормотал я.
— Недочёты какие заметил? Несуразности?
— Да вроде нет… Электропроводка вот только на том складе… И громкоговорители на мачте, того гляди попадают от птичьего помёта, а?
— Нормальная там электропроводка… А-а-пчхи-и! Афанасий! Иди к чёртовой матери на речку! Там и пыли. Иди, иди — искупайся, что ли… Потом придёшь, продолжим.
Это было кстати. Я со всей душой понёсся исполнять приказ начальника. На пляже я мигом сбросил пропылённые шмотки, выложил всё из карманов на песок, и быстренько прополоскал камуфло в чистой воде. Развесив его на кустах, я забрался в воду и начал блаженствовать. В общем, моё купание растянулось почти на два часа.
Немного смущаясь за бесцельно прожитое время, я влез в практически сухие тряпки и потрусил назад, к своему карусельному станку.
Старики опять гоняли чаи в беседке. Я молча налил и себе кружечку отличного чая и присоединился к ним. Минут пять вохровцы негромко балакали о своём, а потом, допив чай и закурив, принялись вытирать ноги об меня.
— Как чаёк, Афанасий? Да ты пей, пей… не отвлекайся… Ну, что можешь сказать по состоянию объекта, капитан?
Спину обдуло холодком. Пора излагать то, о чём я думал на пляже.
— Прошу прощения, товарищ полковник, но всё я не расколол…
— Ну-ка, ну-ка! — Петрович сверкнул глазом на Костю. Тот в ответ улыбнулся. — Давай, капитан, рассказывай!
— Ну, так… Оградка из колючей проволоки — это так, мишура и игрушки на ёлке. Тут главное те три громкоговорителя на мачте, да? Уж больно древними и засранными они выглядят. Прямо глаз притягивают! Это ведь охранная система, так? Только вот что это за система — я не знаю… Не обучен. Какое-то излучение, скорее всего.
— Принимается… — кивнул головой Петрович. — Вот, возьми… Повесь на ремень и всегда носи с собой. Даже в бане и в сортире. Дальше давай.
— А что это за зверь такой, Петрович? — вопросил я, рассматривая электронную штукенцию, похожую на пейджер.
— А это сигналка от вскрытой тобой охранной системы. Как кто-то появится, она тебя и известит. До горизонта смотрит, между прочим… Давай дальше!
— Есть дальше… Звук насосов… Хороший звук, как настоящий. Это ведь запись? Ни в одном помещении не было вибрации пола, так? Да и собственно машинного зала мы не увидели.
— Принимается. Гони дальше.
— То, что нужно спрятать от чужих глаз, спрятано там, где жуткий вонизм от сгнившей картошки. Так ведь? Только извините, отцы командиры, без вашего прямого приказа я туда ни ногой!
— Молодец, Афанасий! Да ты у нас просто аналитик!
— А я и был просто аналитиком… И ещё. В наземных зданиях я не нашёл ни одного уголка, где можно разместить пункт управления и связи, пульт охранных систем и оружейку. А так же продсклад, склад ГСМ, да и комнату отдыха, пожалуй… Скорее всего, всё это под землёй, товарищ полковник! Вот, собственно, и всё… пока. Больше я ничего с пьяных-то глаз и не углядел.
— А и без этого ты молодец, капитан! Основное ты сумел зацепить. Высмотрел-таки, паршивец… Понимаешь, Афанасий… как бы тебе сказать… Самая главная наша маскировка — это полная открытость и прозрачность, да-да, я не шучу… Всё у нас на виду — приходи и смотри. Хоть кто, хоть что! Хоть санэпидстанция, хоть госпожарнадзор, хоть милиция. Они, правда, тут не ползают, но всё же… А звук насосов мы лишь иногда включаем, когда нужно. Вот, для тебя и включили. Вместо встречного марша. Оценил? Ну, тогда пошли смотреть наши подвалы. Костя, фонарь возьми…
К сожалению, я угадал. Вход в сокровищницу был именно там! Там, где насмерть косила всё живое и кислорододышащее гниющая картошка. Нет, ну это надо же! Шестьдесят лет её туда кидают, а она всё никак не сгниёт!
Костя врубил мощный фонарь, и мы крысками-чучундрами проскользнули вдоль бетонной стены до ржавого электрощита. Петрович, зажимая пальцами нос, указал мне на сломанный и гнутый рычаг, я его нажал, и дверца за нарисованным очагом в каморке папы Карло открылась…
Передо мной лежал новый мир. Только я об этом пока ещё не знал.
Глава 6
Новый мир, в тусклом свете редких плафонов, не представлял собой ничего особого. Если вы хоть когда-нибудь были в бомбоубежище или в обычном подвале жилого дома, то, считай, вы видели почти то же, что и я.
Три пустых, не очень высоких, бетонных зала, что ли. Центральный, скажем так, в который ведёт вход, и ещё два — справа и слева. Не Зимний дворец, понятное дело. Большей частью помещения так и остались не обустроенными, со следами опалубки на стенах. Пусто, прохладно, пыльно. Воздух спёртый. На цементном полу валяются куски смолы, какие-то ящики, старые мешки, рубероид, ржавые гвозди. В общем, — как у Стругацких, — остатки пикника на обочине.
