Разрушенная - Терри Тери (бесплатная библиотека электронных книг TXT) 📗
Нахожу блокнот и устраиваюсь на диване с чаем и со Скаем, намереваясь зарисовать ажурную роспись инея, но вместо него на бумагу просится круг из камней. И маленькая девочка со светлыми волосами — сколько мне тогда было, лет восемь? — прижимающая ладони к камню. Связан ли этот сон с реальным местом? Все внутри меня говорит, что да. Я могу найти его, когда поеду в Кезик; могу коснуться каждого камня и снова пересчитать Детей Гор. Но папа меня там не найдет, теперь нет. Он ушел навсегда.
Папа погиб, пытаясь спасти меня от Нико и АПТ, пять лет назад, но воспоминание свежо: оно было погребено так глубоко и так долго, что когда оно наконец вернулось, то оказалось настолько ярким, словно все случилось только что.
Зачем я возвращаюсь? Папы там не будет. Никого больше из той жизни я вспомнить не могу. Была ли та женщина, от которой я убежала во сне, моей настоящей матерью?
Она тебя любит, сказал папа. Скрестила я пальцы или нет, но обещала, что больше не убегу. Пропала я не по своей воле, но теперь сделала выбор: я должна вернуться.
Но пока я не готова, не могу уехать не попрощавшись. Не в этот раз. Я должна рассказать маме и Эми, что на самом деле случилось.
Когда наконец появляется зевающий, с заспанными глазами Мак, я натягиваю ботинки.
Бровь его ползет вверх.
— Так, дай угадаю: ты собираешься на прогулку со Скаем. Просто короткая вылазка туда и обратно.
— Конечно, так и есть. — При слове «прогулка» Скай колотит хвостом по полу.
— Куда ты собралась?
— Думаю, ты знаешь.
— Эйден выйдет из себя.
— Ты не выйдешь. Потому что знаешь — я должна это сделать.
Он не отводит взгляд.
— Все больше и больше убеждаюсь, что бывают случаи, когда, несмотря на риск, приходится что-то делать. Приходится что-то говорить. Это один из таких случаев?
— Да. Я должна рассказать маме. Она потеряла слишком многих за свою жизнь. — Уж кто, как не Мак, должен меня понять — из-за вины, с которой он живет с тех пор, как шесть лет назад взорвался его школьный автобус. Да, вины за то, что выжил, но еще большей за то, что не рассказал об остальных выживших, таких, как сын мамы, Роберт, который потом исчез и подвергся Зачистке. Исчез без следа. Как ее родители, первый премьер-министр лордеров и его жена: обоих убила бомба террористов. Тогда мама была моложе, чем я теперь. Я не могу оставить ее с мыслью, что и со мной случилось то же самое.
Скай уселся на пол между нами, очевидно, поняв, что прогулка отменяется — по крайней мере со мной.
— Я позже тебя выведу, — обещает Мак, потом снова поворачивается ко мне. — На днях как раз проезжал через вашу деревню.
— Правда?
— Ваш дом все еще необитаем после взрыва. Никто в нем не живет. Где они могут быть?
— Ой, об этом я не подумала. Возможно, они остались у тети Стейси. — В душу закралась тревога. Тетя Стейси с мамой близки, и она кажется нормальной. Но ее брат, бывший ухажер мамы, — лордер. Если Стейси меня увидит, будет ли помалкивать? — Придумала: попытаюсь застать маму на работе. Она говорила, что во время обеда почти каждый день ходит гулять. Я притаюсь неподалеку и увижу, можно ли ее перехватить на выходе или перед возвращением.
— Звучит сомнительно.
— Это лучшее, что у меня есть.
— Хочешь, подвезу?
— Нет. Когда я одна, меньше подозрений. — Последнее не совсем верно, просто это я должна сделать в одиночку. И, несмотря на новые волосы, несмотря на новое удостоверение, поход туда остается рискованным. Если меня на самом деле ищут, удастся ли их одурачить?
— Возьми мой велосипед.
— Ладно. — Я улыбаюсь. — Спасибо.
— Значит, все нормально. Но будь осторожна. И сначала позавтракай.
До маминого перерыва на обед у меня остается время, и что-то заставляет притормозить у кладбища. Слезаю с велосипеда, прислоняю его к крошащейся каменной стене. Голые деревья оделись в иней, надгробные камни стоят призрачно-белые. Прохожу в ворота и шагаю по дорожке, вся в движущемся облаке пара от дыхания на холодном воздухе.
Деревенская церковь здесь маленькая, и самую свежую могилу найти нетрудно. Надгробного камня пока нет, если он вообще тут будет, но земля перекопана — коричневый лоскут на серой, побитой морозом траве, покрытый россыпью цветов.
Похоронили здесь другую неопознанную девушку или гроб был пустой? Может, положили камней для веса, чтобы никто не заметил?
Опускаюсь на колени, снимаю перчатки и неуверенно протягиваю пальцы к замерзшей лилии. Похоже, мороз сохранил ее хрупкую красоту. Нет. От прикосновения лепесток рассыпается.
— Привет. — Я слышу голос, пронзающий тишину, и подпрыгиваю. Голос мне знаком.
Я встаю, поворачиваюсь. Смотрю на нее, не в силах вымолвить ни слова.
— Ты была подругой Кайлы? — спрашивает мама.
— Мы разве не знакомы?
Она сводит брови. Выглядит заметно старше, хотя с нашей последней встречи прошло так мало времени. Глаза уставшие, красные.
— Прости, мы встречались?
Слезы закипают в глазах. Снимаю очки, отвожу свои темные волосы на одну сторону, слегка морщусь, потому что их тяжесть еще причиняет боль.
— Это я, Кайла, — шепчу ей.
Мама бледнеет, трясет головой.
— Мама? — Протягиваю к ней руки, но она вдруг отступает, обводит взглядом церковный двор и дорогу за ним.
— Надень свои очки, — говорит она и, когда я подчиняюсь, берет меня под руку. Тащит вниз по дорожке за церковь, потом из ворот в расположенный рядом лес, шагает быстро. Тропинка вьется, затем расходится, и мы выбираем менее натоптанное ответвление.
Наконец она останавливается. Слегка задыхаясь, поворачивается и смотрит на меня.
— Это действительно ты. С тобой действительно все в порядке.
У меня опять льются слезы, потом и у нее. Она притягивает меня и крепко обнимает. Мы надолго замираем в молчании.
Выплакавшись, она отстраняется.
— Твои волосы? — Мама протягивает руку, чтобы потрогать. — ТСО?
Я киваю.
— Как? Нет, не отвечай! Это… — она колеблется, — это лордеры?
Качаю головой.
— Они не знают, где я. И это не они пытались убить меня, но по какой-то причине объявили, что я погибла. Не понимаю, почему.
— Значит, это была не их бомба. Дэвид говорил, что не их, но… — Она пожимает плечами; нет необходимости заканчивать предложение. Она ему не поверила. Как мама могла верить своему опостылевшему мужу после того, что он нам устроил?
— Нет. Это сделали АПТ.
Она бледнеет.
— Они преследуют тебя?
Я пожимаю плечами.
— Думают, что я предала их лордерам.
— Ты это сделала?
Трясу головой.
— Ненамеренно. Лордеры отследили мою дорогу к ним. — Про остальное я не рассказываю — о том, что пошла против планов Нико. Что отсутствовала на встрече мамы и всей семьи с премьер-министром и Нико не смог взорвать бомбу, которую я, сама того не зная, носила на себе. Что вместо этого отправилась выручать доктора Лизандер, моего врача, которая находилась у Нико в плену. Ту самую, что изобрела Зачистку. Если Нико узнает, что я все еще жива, им овладеет безудержное желание отомстить; для него это станет личным делом.
— Тогда, возможно, оно и хорошо, что лорде-ры объявили тебя погибшей. Может, в АПТ им поверят. — Она касается моей щеки. — Я так рада, что ты жива, но зря ты пришла сюда. Это слишком опасно. И как тебе в голову взбрело искать меня здесь? Я сама не знала, что загляну. Просто вышла прогуляться, ноги сами принесли.
— Я не угадывала. Думала, ты на работе, собиралась перехватить там. Не могла уехать и оставить тебя с мыслью, что я погибла.
Мама снова крепко обнимает меня.
— У тебя есть надежное укрытие?
— Думаю, да. Попозже постараюсь переслать тебе весточку.
— Не надо. Так безопасней.
— Что насчет Эми? Как она?
— Она потрясена. Но я не могу рассказать ей о тебе. По крайней мере, не сейчас.
Опять плачу. Эми стала моей старшей сестрой с тех пор, как меня после Зачистки распределили в ее семью. Не имеет значения, что я жила у них всего несколько месяцев; Эми никогда сознательно не причиняла мне зла. Но сможет ли она сохранить такую важную тайну?
