Офелия (СИ) - Семироль Анна (чтение книг .TXT) 📗
«Разорваться, пытаясь быть одновременно хорошим другом и достойным сыном? – зло думал он. – Да раз плюнуть!»
Йонас догнал его на середине пути к усадьбе. Подбежал, шмыгнул носом, сунул в руку фонарь.
- Пит, погоди.
- Оставь меня в покое! – огрызнулся тот.
Друг с силой дёрнул его за рукав надетой поверх пижамы куртки, заставляя развернуться и посмотреть ему в глаза.
- Выслушай. Обижаться ты мастер, я и так помню. Только это не решит проблему Офелии. Ты хочешь, чтобы ей было хорошо?
- Больше всего на свете, - сквозь слёзы честно признался Питер.
- Вот тогда слушай. – Йонас перешёл на шёпот, словно боялся, что они с Питером не одни гуляют по ночам. – Её надо отпустить.
- Но как?
- Довезти до реки. Большой, полноводной реки, а не нашего жалкого ручья или закатанной в подземные трубы Дуэ. И выпустить там.
Питер всхлипнул, ещё раз прошёлся рукавом по лицу.
- Кто это сделает и как?
Йонас снял с плеча Лу и усадил его во внутренний карман ветровки.
- Я что-нибудь придумаю, Пит. Завтра мы со Стивом уедем на пару дней, и я постараюсь в дороге всё обдумать.
- Ты куда?
Йонас неуверенно помялся, но всё же ответил:
- У Стива на севере есть приятель, который может помочь мне с документами. Чтобы я мог отсюда уйти и жить самостоятельно.
- Тебе тринадцать…
- Через два месяца исполнится четырнадцать. А если получится, то по документам мне будет шестнадцать. Пит, так надо. Или я уйду далеко отсюда, или меня найдут, и всё будет совсем плохо.
«Ты меня бросишь», - хотелось сказать Питеру, но горло сдавило спазмом, и он не мог проронить ни звука.
- Выше нос, - слабо улыбнулся Йонас. – Я же не прямо сейчас исчезну. Послушай ещё… Я был неправ. Ты всё верно делаешь, Пит. Не оставляй Офелию. Я придумаю, как её вытащить. Друзья?
- Друзья, - согласился Питер, и они звонко хлопнули друг другу по ладоням.
Возле усадьбы Палмеров Йон вытащил из кустов спрятанный велосипед, махнул рукой на прощанье и укатил в сторону Дувра. Питер проскользнул через калитку чёрного хода, пошёл по тропинке между кустами жасмина и розами. Розы без Йонаса чахли, их лепестки увядали по краям и быстро осыпались. Вот как им сказать, что Йонас больше не придёт за ними ухаживать?
- Мама вас любит, - в утешение цветам прошептал Питер. – Будьте хоть немного благодарны…
У дома Питера ожидал неприятный сюрприз: на крыльце и в окнах первого этажа горел свет, и миссис Палмер нервно ходила туда-сюда, кутаясь в длинный шёлковый халат. Мальчишка уронил фонарь и замер посреди тропинки, не зная, что делать.
- Господи, Питер! – разнёсся над спящим садом взволнованный мамин голос. – Где ты был? Отец вызвал полицию. Мы так волновались!
Она обняла его, прижала к себе, поцеловала в щёку, в макушку, в нос, расплакалась. Питер молчал. Его всего трясло, но не от холода, а от страха. Мальчишка, как умел, молился про себя об одном: лишь бы Йонас успел уехать, лишь бы полиция его не заметила…
Офелия (эпизод двадцать восьмой)
- Поговори со мной, - в сотый раз попросила миссис Палмер. – Позволь мне тебе помочь.
Питер только вздохнул и вернулся к созерцанию рисунков на обоях в кладовой. Их было много, все сделаны во время отбывания наказания. Вот эти он сам рисовал, этот точно Агаты, а вон те, скорее всего, авторства Ларри. Традиция незаметно брать с собой карандаш, когда звучало грозное родительское: «Марш в кладовку!» прижилась среди детей Палмеров. Не всё же пересчитывать стоящие на полках банки с консервированными фруктами и овощами и дремать, сидя на мешке с картошкой. И не вышло бы у Питера сегодня посидеть: отец за ночную прогулку на совесть всыпал младшему сыну ремня.
«Вот смешно, - подумал Питер. – Вечером гости приедут, а я за столом стоять буду. Сказать им, что ли, что я так горд за Офелию, что стою в честь неё? Не, скажу, что поспорил с Ларри на фунт, что я до ночи не присяду, а он не будет курить, ругаться с Агатой и обсуждать за столом политику»
- Сынок. Посмотри на меня хотя бы.
Он повернулся, несмело поднял на маму глаза. Боялся, что она снова будет плакать. Будто не Питер улизнул на пару часов посреди ночи, а кто-то умер. Она так рыдала ночью, что перепугала собак, и те подняли страшнейший шум. Отец долго извинялся перед полицейскими, благодарил их за бдительность, а потом устроил Питеру «аз воздам».
- Мам, я виноват, - пробубнил Питер, глядя в её разнесчастные глаза. – Я виноват, наказан и больше мне сказать нечего.
Это было чистой правдой: прощение он уже попросил у всей семьи и у полисменов тоже, а рассказывать, где он был ночью, не собирался вообще.
- Расскажи, куда ты ходил, - умоляла мама. – Пожалуйста, доверься мне. Я не буду тебя ругать, родной. Я только хочу помочь.
- Я просто ходил по дороге, - заученно ответил Питер. – Мне приснился дурной сон, я не мог заснуть, ну и решил пройтись.
Миссис Палмер присела перед ним на корточки, и в без того тесной кладовой сразу закончилось место. Нет, мама Питера не была толстушкой, просто домашнее платье носила пышное и умела смотреть так, что, казалось, её взгляд заполняет всё вокруг. И не спрятаться.
- Сынок, - голос мамы был мягок, взгляд полон любви и сочувствия. – Поговори со мной. Иногда нет ничего важнее, чем вовремя рассказать кому-то, что произошло. Питер, ты же не первый раз уходишь ночью. Сперва я думала, что ты по утрам бегаешь играть с Офелией и там пачкаешь пижаму в земле. Но ведь это же не так. Куда ты ходишь по ночам, милый?
- Гуляю, когда мне не спится, - гнул своё Питер.
- Питер, послушай… - мама взяла его за руку, погладили запястье. – Бывает так, что кто-то требует с тебя деньги или дорогие вещи, угрожая избить тебя или покалечить, или рассказать всем что-то, что ты скрываешь. Если с тобой произошло нечто такое, надо рассказать. Иначе дальше будет только хуже.
- Мам. У нас пропадают деньги или вещи?
Она растерялась, моргнула, развела руками.
- Нет, конечно, но…
- Мне никто не угрожает.
- Может, ты влюбился?
Питер возмущённо фыркнул: вот ещё!
Миссис Палмер, похоже, сдалась. Встала, расправила подол платья, разочарованно вздохнула.
- Милый, подумай, пожалуйста, над тем, что я скажу. Пропал твой друг. Никто не знает, что с ним случилось. Если произошло что-то нехорошее по вине людей, другие дети могут быть в опасности. История может повториться. Под покровом темноты кто только не разгуливает по дорогам. Ты повергаешь себя невероятной опасности.
- Я тут как на привязи, - буркнул Питер и отвернулся.
- Я поговорю с папой, чтобы он разрешил тебе гулять и вернул велосипед.
Питер воссиял. Отлично! Днём можно и в Дувр сгонять к Йонасу! И он наконец-то купит для Офелии большой мяч и лошадку взамен семейной реликвии.
- Но это произойдёт лишь в том случае, если ты расскажешь, где пропадаешь по ночам, - закончила миссис Палмер и ушла, оставив сына одного.
Мальчишка крепко зажмурился, застонал и ткнулся лбом в холодную стену.
«Йон, я не предатель, - думал он упрямо. – Я никому не скажу, где ты. Даже если мы больше не увидимся, и ты уедешь далеко-далеко, не попрощавшись. Я буду уверен, что ты мой друг. И что ты свободен. И что никто-никто не сдаст тебя в приют, не отдаст в тот жуткий институт, где издевались над русалочкой. И всё будет, как прежде. Никто не узнает твоей тайны. Ты где-нибудь поселишься, будешь чинить машины ещё лучше, чем Стив. И растить сад. А я буду о тебе всегда помнить и иногда говорить с тобой, будто ты рядом. Будем обсуждать футбол у меня в голове. И на рыбалку ездить вместе. Я тут, а ты – где-то там. Только, пожалуйста, дружище, пусть всё получится…»
Часы на запястье показывали три, когда пришёл мистер Палмер и выпустил Питера из кладовой.
- Марш помогать матери накрывать на стол, - холодно и строго велел он.
- Ты меня выпускаешь, потому что гости, а не потому, что я прощён, да?
Это было больше утверждением, а не вопросом. Естественно, отец ничего не сказал. Питер потопал на кухню, где вкусно пахло жареной курицей, яблочным пирогом с брусникой, копчёностями, что ещё вчера вечером Ларри привёз из Дувра, и специями. По пути попалась Агата со стопкой тарелок.
