Н 5 (СИ) - Михайлов Руслан Алексеевич "Дем Михайлов" (читать онлайн полную книгу .txt) 📗
Берлога…
В первый вечер появилось тряпье и сетка для фиксации рюкзаков. На утро, когда заморосил дождь, два молчаливых бродоса-трудника установили короткие металлические шесты, натянули тент, опустили пластиковые стены, бросили внутрь несколько тонких матрасов. Так возникла берлога. И судя по удивленным взглядам ветеранов – такая честь выпадала далеко не всем встречным добросам. В ответ на любопытные взгляды мы лишь почесывались и ехали себе дальше.
В любом случае глядели на нас с легким уважением и одобрением. И по очень простой причине – едва мы получили место куда бросить рюкзаки, я заставил всю ораву раздеться почти догола, вооружил дубинами и ножами, согнал вниз и погнал вперед по бетонке. От табора мы не отдалялись, действуя по простой действенной схеме: на максимальной скорости бег на триста метров, после чего энергичная отработка показанных мною ударов дубинами и ножами, отработка падений, отжимания, приседания, две минуты отдыха – и снова вперед. Джоранн «сдохла» на втором раунде. Свалилась растерявшим всю красоту хрипящим кулем. Мы подняли ее и потащили на руках. Пробежав триста метров – бросили небрежно в пыль и принялись отрабатывать удары. Под самый конец рыжая, утирая с губ тягучие нити слюны, поднялась и подключилась. Судя по горящим глазам – ража она не растеряла. Тело сдалось, а вот душа продолжала пылать. Хорошо. Это хорошо.
Вторым «сдох» призм. Этот просто остановился как сломанный механизм. Из щелей на загривке бил пар, от Хвана пыхало жаром, он со свистом и клекотом загонял в грудь воздух, стоя на коленях и упираясь в бетонку лезвиями. Мы с Рэком потащили уже двоих – я пер призма, орк тащил Джоранн, держа ее за странные места и через силу ухмыляясь. Рыжая с шипением кляла его и поливала ругательствами, но он продолжал тащить и лапать, тащить и лапать. Ну да – за все надо платить. Либо беги сама, либо дай сиськи помять. Выбор за тобой…
Спустя два часа мы остановились. Джоранн стоя на карачках блевала в придорожные кусты и, не поднимая головы, показывала средний палец стоящему над ней новичку-бродососу, что жалобно канючил о недопустимости загрязнять природу блевотиной. Хван хрустящим калачиком валялся неподалеку. Мы с Рэком, грязные, исцарапанные, а орк даже покусанный рыжей, едва стояли на ногах. У нас еще хватило сил запихнуть новичков в помывочные, принять душ самим и вернуться на крышу головного фургона, где мы на час отключились, держа под рукой отмытые дубинки. Когда вернулись туда Джоранн с Хваном – не знаю. Но когда я проснулся, они лежали вповалку рядом.
Вот с этого момента – нашей тренировки – мы завоевали первое уважение бродосов. Не то чтобы оно мне было надо – посрать – просто я отметил это в памяти. Зная, что у той или иной общины вызывает уважение или презрение – можно многое понять.
Первый вечер мы провели в обществе Тона, сидя вокруг едва мерцающей старой батарейной лампы. И первый вечер рассказывал больше я. Не называя мест, входов и имен, я ровным голосом описывал Тону совершенно повседневную жизнь обычных гоблинов-работяг. Описывал лабиринты стальных коридоров, перекрестки, рассказывал о видах плуксов, о том, как с ними воевать, чего следует опасаться, как отличить их по цвету чешуи и выработать простую тактику. Плуксам я посвятил пару часов. Затем жующий и жующий Рэк – хотя я не отставал – взялся рассказывать реальные страшилки связанные с глупыми гоблинами и плуксами. Еще несколько часов пролетели незаметно. И всухую – к огромному разочарованию орка алкоголь я запретил. Нехрен. На жалобный вопрос «почему так?» – пояснил, что сегодня была только разминка. Завтра все будет куда серьезней, так что пусть бойцы готовят жопы. И, не дожидаясь очередных вопросов, объяснил и это – вряд ли нам так уж часто выпадет такой шикарный шанс как поступательное передвижение вперед на транспорте, безопасность и обильная кормежка. Поэтому шансом надо воспользоваться по полной программе.
Утром, когда зарядил дождь и нам поставили тент, дав бойцам чуток перекусить, снова погнал их вниз, жестко предупредив – вчерашней лажи мне не надо. Сегодня пусть каждый покажет вдвое большее усердие…
Через четыре часа я поднимал их наверх по очереди, скрипя зубами от дикой боли в перегруженных мышцах. Рэк пытался помочь, но он и себя то еле поднял. Шатаясь, я наполнил водой утром приготовленные бутылки с порошкообразной смесью. Белковые и пищевые кубики, шиза, витамины. Перемешал, влил в каждого по два литра – не забыв и себя – и рухнул рядом с тентом. Мне было больно, меня тошнило, меня трясло, меня лихорадило от перегрузок… мне было хорошо.
– Вы сука даете – покачал головой сидящий бродос, свесивший ноги с края и жующий колбасу – Вы сука даете…
– Мы даем – согласился я, переваливаясь на спину и глядя в далекое синее стальное небо – А дерьмо…
– Что там?
– Накат…
Я уже был профи в этом деле. И подкативший флешбэк опознал сразу. Мемвас пробил очередную дыру в блокаде разума. Или же готовился скормить мне очередную бредовую галлюцинацию…
Сидя в дальнем углу зала, вынужденно присутствуя на очередном тягомотном выступлении или чего-то в этом роде, я не скрывал зевоту, не обращая внимания на укоризненные взоры стайки благообразных старушек усевшихся через проход от меня. Сегодняшняя цель не явилась. И это плохо – цель можно было достать всего в двух местах. Здесь на выступлении. И у цели дома – в небесной башне с многоуровневой сложнейшей защитой. Придется поломать голову над решением этой проблемы. Но может цель все же оправдает мои надежды и явится… Откинув голову на мягкую спинку, я мгновенно задремал, не теряя при этом связи с происходящим вокруг. Выступал он… тот, чью биографию, чьи действия, чьи предсказания и реально безумные высказывания и обвинения каждый день обсуждала вся планета.
Скандальнейшая личность обещающая спасение.
Подобных ему в прошлом было много. Но таких – еще ни одного. Именно он, совсем недавно, глядя на всех с высокой трибуны, громогласно пообещал спасти те океанические племена и общины, что сейчас стоят по пояс в разъедающей кожу соленой воде на своих родных островах, что стремительно уходили под воду. И он не солгал – была потрачена огромнейшая сумма, но все до последнего туземца были эвакуированы и доставлены в безопасность. Но просто спасти мало – их ведь еще надо чем-то кормить. А эти представители древних цивилизации не приучены и не умеют работать. Они привыкли получать все от природы даром. Но он пообещал, что прокормит каждого, кто будет бодрствовать. И пока жалоб к мировой общественности не поступало…
Над сценой зажегся приглушенный свет. Под дружные аплодисменты и восторженный свист, он вышел на сцену бодрым быстрым шагом, живо оказавшись у трибуны. Коротко глянул на архаичные наручные часы, пригладил зачесанные назад волосы, оглядел весь зал и без каких-либо приветствий начал говорить.
– Сначала сегодня я хотел поговорить о лжецах. О лицемерах. О тех, кто называет себя защитником природы, но при этом является ее губителем. И многие из этих лицемеров находятся здесь в этом зале. Хотите я назову их имена?
Залу потребовалось меньше секунды, что взорваться дружным и жадным «ДА-А-А-А-А!». Но это лишь крохотная часть зрителей. Минимум миллиардная аудитория сейчас прилипла к экранам. Все идет в прямом эфире.
Оценив реакцию, выступающий коротко кивнул:
– Что ж. Я назову лишь два примера. Хотя в зале немало этих… – он не договорил, остановившись на самой грани оскорбления, но недосказанное порой говорит громче сказанного.
Я оживился, заерзав в кресле. Цель не пришла, так хоть полюбуюсь на избиение клоунов.
– Симона Бревирг. Рьяная защитница природы, делающая упор на экономию воды. Потрясающе активная и вездесущая! Вы все знаете ее. Вот она – его палец указал на сидящую в переднем кресле женщину в годах, с высокой седой прической – седина искусственная. Я видел, как она шла к своему месту, видел ее кожу, а еще у меня были копии ее медицинских записей. Поэтому я мог утверждать со стопроцентной уверенностью – какой бы почтенный возраст не значил в ее документах, биологическое состояние ухоженного и многократно химически взбодренного организма гораздо моложе. Я бы сказал, что этой бабушке с искусственной сединой не больше тридцати лет, если брать в расчет только состояние организма. Но судя не в этом был ее грех, не из показной седины было упомянуто ее имя.
