Великий Сатанг - Вершинин Лев Рэмович (книги .TXT) 📗
После чего последовало собеседование в отделе кадров СК, бывшее чистой формальностью. Увы, для оперативной работы я и впрямь была не готова, а наверстывать времени не было. Мне дали направление на двухлетние курсы спецреференток при Службе Охраны Совета ЕГС.
Я очень старалась быть лучшей на курсе и вовсе не по протекции была рекомендована в личные референты Председателя. Пусть в сэнсэи вылезти мне так и не удалось, но мой красный пояс присужден по заслугам. Стрельба навскидку, по-македонски, далась мне удивительно легко, а экзамен по основам «Камасутры» был сдан без подготовки, в том числе и достаточно сложный вопрос по практике непрерывающегося оргазма.
Не нужно улыбочек! В нашей профессии порой более чем необходимо раскрутить мужика, а то и бабу, но настоящего специалиста не сделаешь на одном обаянии. Кроме того, высокие политики — тоже люди, и они хотят, а жены у них в основном возрастные, и посторонние контакты, естественно, напрочь исключены, так что в круг обязанностей хорошего референта входит совсем не только умение метко стрелять и знание иностранных языков…
Я так волновалась, выходя на работу, что очень удивилась ее несложности. Мы с Гавриилом Никитичем быстро нашли общий язык, а Инесса Максудовна, поначалу косившаяся на меня и почти не желавшая разговаривать, тоже скоро признала, что если уж иначе нельзя, то пусть лучше я, чем сразу пятеро, как раньше…
А с тех пор, как я рассказала и показала ей кое-какие спецэффекты и мы стали частенько отдыхать втроем в различных комбинациях, наши отношения с мадам сделались более чем доверительными; Инесса Максудовна даже всплакнула, узнав об Андрюшке…
Изредка СК, недовольная тем, что я, как выражались они, слишком уж прижилась, пробовала ставить мне палки в колеса, и однажды нам с мадам это надоело. Никогда не забуду: Гавриил Никитич лежал в глубоком трансе, жизнь Единого Союза замерла, а несчастный Председатель Коллегии Службы Контроля шелудивым мопсиком метался между дверями моей квартиры и воротами дачи мадам, умоляя ее не подавать на развод, а меня — взять назад заявление об отставке.
Он так выл, не очень внятно упоминая чьих-то пятерых детей, которых кто кормить станет, если с ним вдруг того… ну, вы понимаете, что я не выдержала первой. Хорошо, что для Инессы у него были другие аргументы, но она все равно крутила фасон дольше, до того момента, пока в отставку не подал Председатель Коллегии…
А потом мы все втроем уехали в отпуск, оставив Союз на попечение вполне достойного доверия человека, и никогда не забуду, как волшебно пролетели те тридцать дней и как рыцарски галантен с нами обеими был сознающий свою вину Гаврюша…
К сожалению, у Председателя были секреты и от меня, даже после двенадцати лет беспорочной службы, неоднократно отмеченной высокими правительственными наградами.
И я, и мадам считали, что это непорядок, но ничего не поделаешь, у мужиков бывают заскоки; так, например, Председатель упрямо стоял на том, что дома о делах не говорят…
Так и в этот раз.
…Четыре месяца назад в Совете начали готовить к подписанию какой-то очень важный Договор с конфедератами. По сей день не могу понять, как с ними вообще можно было о чем-то говорить. Я попробовала указать Гаврю… Гавриилу Никитичу на недопустимость таких поступков, но он ласково посмеялся над моим «р-р-революционаризмом», а когда я, обидевшись, заявила, что даже Служба Контроля не ставит мне в упрек переписку с дархайскими друзьями, резонно заметил в ответ, что не ставит-то не ставит и ставить не будет, но только потому, что новому Председателю Коллегии очень не хочется на пенсию задолго до срока.
Крыть было нечем.
Я поехала в Ялту, как обычно, за две недели до Председателя, детально проинструктировав, как повелось, на прощание Инессу. Мне предстояло сориентировать к визиту резидентуру СК на Планете-для-Всех и заодно проверить обстановку.
Все было тихо. Мир, гладь и во небесах благолепие.
Я прощупала ситуацию, осталась довольна, сообщила о данном факте в Центр — и позволила себе чуть-чуть расслабиться. По стечению обстоятельств без отрыва от производства. Никто бы не потребовал от меня такого, но, согласитесь, грешно было отказаться от возможности поработать в неформальной обстановке с хорошо известным в определенных кругах Сан-Каро, штатным рупором Контрольной Службы конфедератов!
Позволив объекту заметить и оценить себя на пляже, я, красиво поломавшись, глотнула наживку, вот только рыбачок понятия не имел, какую рыбку изловил…
Никак не могла ожидать, что Яан, взятый отдельно от своего многотомного досье, окажется на диво неплохим парнем, талантливым, добрым и почему-то странно закомплексованным. Особых новостей он не имел, и не надо. Зато трахался так, даже без раскрутки, что пару раз я не успевала заметить, как вырубалась; девять раз без перерыва — это прекрасно, но я уже не в том возрасте, хотя и выгляжу, сама знаю, моложе. Тем более что Никитич, как ни бодрится, а уже не тот, что даже лет пять назад, и мне приходится работать с ним в ущерб себе. Не всегда, конечно, но чаще, чем хотелось бы.
Да… Наверное, в одну из тех ночей я и подзалетела…
Я сперва не поняла, что произошло.
Потом поняла, но побоялась верить.
А потом, поверив, села и безуспешно попробовала заплакать.
Врачи ведомства уверяли меня, что такого уже не будет. Никогда. Результат злоупотребления абортами, говорили они, и сочувственно пожимали плечами. Но как же я могла позволить себе ребенка при такой работе? Гавриил по натуре добряк, но некоторые вещи, зная его характер, себе лучше не позволять. Пару раз я рыпнулась по глупости — и закаялась. С меня на всю жизнь хватило истории с морячком, не говоря уж о пареньке из Конотопа, которого неизвестные покалечили прямо на улице, в сущности, почти вовсе ни за что…
Яан никогда не узнает, что у меня будет ребенок. Но, как ни странно, я рада, что это произошло именно с ним. Так хорошо мне бывало только с Андрюшей, но я ведь почти не помню, как это у нас было…
А Никитич и мадам будут рады. У них ведь нет детей. Был сын, но он погиб давным-давно на «Адмирале Истомине», и после того, как Инесса оправилась от инфаркта, Председатель приказал убрать из дома все фотографии забавного толстопузого парнишки, не знаю даже, как его звали. Мои об этом не вспоминают никогда, зато мадам в последнее время все чаще горюет, что на старости лет Бог не дал внуков…
Тогда же, в Одессе, я встретилась с неприятным человеком. Он передал мне привет от хороших людей и был с ними знаком, я уверена, но от этого парня, кем бы он ни был, за версту разило провокацией. Я это поняла сразу: никто, кроме провокатора, не посмел бы задавать прямые вопросы от имени Вождя А. Причем этот Эдик был на диво информирован и буквально вытягивал из меня информацию о Никитиче, а также почему-то и о приятелях Яана. Разумеется, я объяснила ему все, что подумала, и сообщила о беседе куратору земного отделения СК. Судя по всему, на мое сообщение не обратили внимания.
24-го под вечер Гавриил Никитич прибыл на Землю. Он был вымотан перелетом, раздражен, чем-то очень озабочен и ночью, как ни старался, ничего не смог и поэтому еще больше расстроился. А ведь на следующий день предстояла крайне важная встреча, и мне пришлось выбиться из сил, чтобы он хоть немного взбодрился и поверил в себя.
С утра вид у Председателя был усталый, но вполне довольный; облачившись во фрак, он сделался настолько импозантен и мил, что я долго не могла поверить, он это или все-таки опять двойник. Хотя двойника я, как правило, отличаю от оригинала.
Рядом с Гавриилом фигляр из Конфедерации, прикативший в резиденцию, выглядел попросту развалиной. Разумеется, этот демократический зоофил опять приволок с собой свою неизменную макаку: она крутилась у него под ногами и даже напоминала чем-то своего хозяина, хотя, на мой вкус, была гораздо привлекательнее его.
Беседа была совсем короткой.
Гавриил и конфедеративный болван подписали какие-то документы, обменялись ими, привстав, пожали друг другу руки (меня передернуло от гадливости) и одновременно нажали кнопки на странных овальных приборах, лежащих на столе.
