Клин - Буторин Андрей Русланович (книги хорошего качества .TXT) 📗
И тогда Анна, которая все еще была на руках моего брата, открыла вдруг затуманенные болью глаза, и ее взгляд упал на красно-желтое образование.
— Душа… — пролепетала она почти беззвучно. — Дайте мне душу…
— Все хорошо, Анюта, все хорошо, — неслыханным мною ранее тоном ласково заворковал Серега, опуская девушку под прикрытие кирпичей. — Сейчас мы тебя перевяжем, сделаем укольчик, и все с твоей душой будет в порядке. И с телом тоже.
— Там душа… — одними глазами показала Анна на артефакт, и я сразу догадался, что она говорит вовсе не о мифической религиозной субстанции. Видимо, так этот самый артефакт и назывался!
Я быстро поднял его и поднес к девушке.
— Это «душа»?
Анна слабо кивнула. Ее рука дрогнула, но так и не смогла приподняться, чтобы взять у меня артефакт. Тогда я положил его рядом с ней.
— На меня… — прошептала Анна.
Я осторожно положил «душу» на окровавленную грудь девушки. От вида ее ран я едва не зарыдал, понимая, что в данном случае вряд ли помогут и чудодейственные лекарства этого времени. Я быстро отвернулся, чтобы выступившие слезы не заметил Сергей, хотя ему, по-моему, было сейчас вовсе не до меня — состояние Анны произвело удручающее впечатление и на брата.
Я поднял руку, чтобы смахнуть слезы, но так и не донес ее до глаз… Моя ладонь была абсолютно здоровой, без малейших признаков содранной и обожженной веревкой кожи!.. Я посмотрел на вторую ладонь — то же самое! Да что же это такое? Что за чудеса?..
— Что ты, что ты?! — внезапно услышал я сзади испуганные возгласы брата. — Лежи! Не вставай!..
Я быстро обернулся. Анна была уже на ногах и с усмешкой смотрела на Сергея.
— А чего мне лежать? У нас что, послеобеденная сиеста?.. Так я что-то не припомню обеда… Кстати, жрать хочу как бегемот! Дайте что-нибудь скорей, а то помру.
Недоуменно переглянувшись с братом, мы одновременно скинули с плеч рюкзаки и вскоре уже кормили нашу чудесным образом исцеленную наставницу колбасой, хлебом, холодными консервами — в общем всем, что было у нас съедобного. Я, откровенно говоря, тоже был зверски голоден и, не удержавшись, откусил немного колбасы. Анна же съела все. Она заглатывала продукты, как мне показалось, даже не жуя. И впрямь словно прожорливый бегемот.
Поняв, что есть больше нечего, девушка, сыто отдуваясь, стала оправдываться:
— Это после «души» такой побочный эффект… Зато основной!.. Это же просто чудо, что здесь вдруг оказалась «душа»! Очень редкий и очень-очень полезный артефакт, между нами, девочками. Он буквально за секунды восстанавливает здоровье человека, останавливает кровотечения, заживляет раны…
— Да, это чудо, — и впрямь как на сказочное чудо хлопал на девушку глазами Сергей. — Но она здесь оказалась не вдруг…
— Кстати, а где это мы? — стала озираться вокруг Анна.
— Ты совсем ничего не помнишь? — спросил я.
— Помню бой… Мы с Матросом ползли к лесу. Потом — вспышка, боль… Больше ничего. Так что все-таки случилось? Где мы?..
Девчонка собралась выйти из-за штабеля кирпичей, но мой двоюродный брат схватил ее за руку.
— Не высовывайся! Мы в лагере «свободовцев».
— А почему мы здесь?.. — заморгала Анна.
И мы с Серегой, перебивая друг друга, торопливо и кратко рассказали ей, что с ней случилось, и что, собственно, предприняли для ее спасения мы.
Анна была откровенно ошарашена.
— Вы пошли выручать меня?.. — прошептала она. — Пошли почти на верную гибель?.. Ведь вы спокойно могли возвращаться домой! Я ведь вам больше была не нужна!..
— У вас что, все тут такие, в вашем будущем?! — не сдержавшись, выпалил я.
— Какие «такие»?..
— Белые и пушистые, — мрачно процедил Серега и сплюнул. — В гробу я видал такое будущее.
— Да я… — залепетала вмиг покрасневшая Анна. — Да вы… Простите!.. То есть спасибо!.. То есть я хотела сказать…
— Ты лучше ничего не говори, — отрезал Сергей. — Тем более такого, что ты только что наговорила. Да и не до разговоров сейчас. Командиром группы назначаю себя. Слушайте все сюда. Сталкеров-зомби у нас осталось всего восемнадцать… э-э-э… человек. Чуть больше половины от первоначального состава. Здесь же, по предварительным прикидкам, не менее тридцати вражеских бойцов. Думаю, даже больше. Здание они знают прекрасно, в отличие от нас. Разумеется, все входы-выходы они держат под постоянным прицелом, а нам даже пока неизвестно, где именно расположены эти входы-выходы. Пока мы их ищем, в нас будут стрелять из окон, из-за всевозможных укрытий, так что, когда мы доберемся до входа в здание… если мы до него доберемся — нас хорошо если останется половина. Остальных перебьют, когда мы будем пересекать дверной проем.
Брат сделал паузу, и я сразу же ею воспользовался.
— И что ты предлагаешь? Взять их в осаду?
— Каким образом?
— То есть… ты предлагаешь отступить?.. — сдвинула брови Анна.
— Мы никуда и не наступали, — хладнокровно посмотрел на нее Серега. — Я предлагаю просто уехать. За воротами стоит джип бандитов, им мы и воспользуемся. Грузовик же взорвем, пара гранат у нас есть, так что погони можно не опасаться.
— Но мы же собирались их всех уничтожить, искоренить дотла! — сжав кулаки, воскликнул я.
— Мы не знали тогда, каким будет расклад. В данных же обстоятельствах я считаю риск от подобной «карательной операции» неоправданным. Нашей основной целью было освобождение Анны. Мы ее достигли. Все, объявляю отход. Возражения не принимаются.
Анна презрительно фыркнула, но спорить почему-то не стала. А меня обуяла такая досада, мне так хотелось отомстить этим фашистам за все, что я едва сдержался, чтобы не наговорить брату обвинительных колкостей. И хорошо, что сдержался. Ведь на самом-то деле мой двоюродный брат не заслуживал никаких обвинений, особенно в трусости. Не замутненной досадой и гневом частью рассудка я хорошо понимал, что Сергей прав. Шансов на то, что мы перебьем всех врагов и уйдем отсюда живыми, было очень мало. Честное слово, я не думал в тот момент о себе. Но я представил, что если во время этого неравного боя погибнет мой брат — я не прощу себе этого до конца своей жизни. А если погибнет Анна… Ну, тогда я не знаю, зачем мы вообще сюда приезжали — проще было и впрямь сразу отправиться в «Клин». Если же они погибнут оба, мне лучше всего будет пустить себе пулю в лоб. Или, как герой войны Анатолий Бредов — да и не только он один, — взорвать себя вместе с врагами гранатой. «Кстати, о гранатах, — подумал я, — надо будет попросить у Сереги одну, на всякий случай».
Отвлекшись на эти мысли, я почувствовал, что горечь досады стала чуточку меньше. А Сергей уже строил «солдат» двойным кольцом вокруг нас, чтобы нам можно было под таким «полуживым» прикрытием миновать открытое пространство, отделяющее нас от ворот.
— Вперед, пригнувшись, к воротам — марш! — скомандовал брат, и тут же, словно услышав именно эту его команду, в сторону ворот двинулись зомби. Правда, они не пригнулись — напротив, вытянув шеи, крутили головами, высматривая врага, — так что ясно было, что ими Сергей управлял отдельно и, что называется, невербально.
Мы же, вплотную прижавшись другу к другу, пошли в середине «защитного кольца» из тел мертвых сталкеров. Стоило нам выйти из-за кирпичного штабеля, из окон зазвучали выстрелы, вокруг нас засвистели пули. Я отчетливо слышал, как они с отвратительным влажным чмоканьем входили в тела зомби. Сразу несколько из них стали еще сильнее спотыкаться и покачиваться. Наконец один упал. У сталкера-зомби, идущего прямо передо мной, лопнула вдруг и как оброненный арбуз разлетелась на куски голова, обдав меня новой порцией мерзкой слизи — что самое противное, на сей раз она заляпала мне и лицо. Пока я брезгливо утирался рукавом, упал еще один идущий впереди меня зомби, и я едва не растянулся, споткнувшись о его тело.
Еще немного, и мы бы остались совсем незащищенными от вражеских пуль — с нами шли всего шестеро мертвых «солдат». К счастью, ворота были уже в двух шагах и вскоре мы стояли под надежной защитой бетонных плит забора.
