Возвращение в Тооредаан (новый вариант) (СИ) - Чекрыгин Егор (мир книг .txt) 📗
Что, дорогая Юстиин, рассказать тебе о Дворце мооскаавского сатрапа? Увы, для его описания, мне придется заполнить свою чернильницу горькими слезами. Горькими слезами жалости, к нашему дорогому Тооредану, коего я все равно почитаю величайшим королевством мира! Но… — привычка и вкус к роскоши, культивируемые на протяжении тысячелетий, это то, о чем бесполезно рассказывать. Понять это можно, только прочувствовав на собственной шкуре негу шелковых простыней, изумляющую предупредительность слуг, кажется и впрямь способных читать мысли и желания тех, кому прислуживают, и немного привыкнуть к тому, что занавеска на твоем окне, может стоить дороже дома какого‑нибудь небедного горожанина. Прохладная вода льется прямо из фонтана в твоей комнате, а сквознячок, несущий спасение от удушающей жары, возникает по твоему собственному желанию. Есть и еще множество приспособлений, создающих комфорт, настолько удивительные, что их воздействие кажется колдовством… А какие виды открывались из окон моих покоев! — Кажется, что каждая травинка, каждый листик и цветок в саду мооскаавского монарха, растут строго по указаниям придворных художника и архитектора. Деревья и кусты стоят стройнее гвардейцев на параде, а бросаемые ими тени — рассчитаны до вершка опытнейшими астрономами и математиками. А весь дворцовый комплекс... Поистине — это отдельный город, в котором счастливейший из смертных мог бы прожить всю свою жизнь, так ни разу не ступив за ограду этого рая на земле! Что говорить о картинах и статуях самых известных художников истории, кои просто висят в коридорах дворцов, подобно портретам бабушек и дедушек, украшавших стены нашего поместья... Если даже салфетки для вытирания рук, которые подавали нам за трапезой, изготовлены из тончайшего аэрооэсского хлопка, а вышитый на них узор столь изыскан и причудлив, что право, я не постыдился бы повесить такую салфетку на стену в дорогой раме, в качестве украшения своего жилища. А тут — это всего лишь салфетка!
…Нет, право. Уволь меня от описания интерьеров и обстановки дворца. Ибо мой талант литератора слишком ничтожен, чтобы говорить о подобном великолепии! Здесь нужен кто‑то из величайших поэтов прошлого, ибо тут, кажется, даже самые простейшие предметы, вроде вилок или колокольчика для вызова слуг — есть шедевры искусства, выполненные из самых дорогих материалов! А каждый вензель, каждая завитушка, украшающие их — примеры работы Гениев.
Должен тебе сказать, что генерала, меня, и оу Огууда — еще одного нашего спутника, поселили в ближних покоях самого монарха! Честь, которая почти никогда не выпадает на долю простых смертных. А самого оу Дарээка, сатрап удостоил ужина практически с глазу на глаз, ибо кроме них двоих, там присутствовал только ближайший советник монарха оу Лоодииг, о котором, вероятно ты слышала… Много бы я отдал, только за то чтобы краешком уха услышать о чем говорили эти великие люди! Но увы — ужин, затянувшийся на половину ночи, проходил за закрытыми дверями, и посторонних на него не пустили бы, пусть бы даже они и угрожали лопнуть от любопытства, испачкав дивные интерьеры дворца.
Однако, чуть позднее, я обратил внимание, что этот оу Лоодииг, который является по–сути, вторым по политическому весу, человеком Сатрапии, не слишком‑то доволен тем расположением, которое его правитель высказывает нашему генералу. Только этим, я и могу объяснить его навязчивые приглашения посетить некий турнир, на котором «соберутся все лучшие бойцы мира», которыми он неустанно атаковал нашего оу Дарээка. По странным обычаям Мооскаа, доступ к этим простонародным забавам, всесильному монарху этой страны закрыт. Так что я склонен отнести эту навязчивость, к желанию оу Лоодиига отделить нашего генерала, от своего монарха. Ох уж эта бессмысленна ревность придворных! Подчас куртизанки не бьются с таким остервенением за внимание богатого клиента, как некие величественные министры и царедворцы, сражаются за снисходительный взгляд сюзерена!
Но так или иначе, а турнир этот нам пришлось посетить. Я, как ты вероятно знаешь, не слишком хорош со шпагой, или каким иным видом оружия. Моя стезя — общение посредством слов и убеждений, нежели хладного железа и пушечных залпов. Так что ничего существенного об проходящих схватках, я тебе сказать не смогу. — Пусть об этом рассуждают знатоки.
Пожалуй, я бы мог рассказать тебе о публике, заполонившей огромный стадион, в коем проходило все это действо. Мооскаачи, как всегда оказались шумны, дерзки, и склонны пренебрегать манерами, ибо уверенны, что это именно они изобрели вежливость, и даровали ее окружающим их город народам, а потому, сами имеют полное право не следовать всем этим условностям и предписаниям. Кажется, кабы не охрана из дюжих гвардейцев, они бы затолкали локтями даже нас — гостей сатрапа. А уж что они вытворяли сидя на трибунах!!! Несчастный участник ристалища, коему выпадало несчастье чем‑то им не понравиться, подвергался столь жестоким насмешкам и оскорблениям, что я бы, пожалуй, на его месте, после такого немедленно покинул бы не только город, но и страну. Не меньшая брань сыпалась и между сообществами болельщиков, поддерживающих того или иного игрока, представлявшего какой‑то отдельный район города или землячество. Порой даже дело доходило до драк, куда более ожесточенных нежели на арене, что кажется, тоже входило в программу развлечения. По крайней мере, оу Лоодииг и оу Дарээка смотрели на все это буйство с улыбками и снисходительностью взрослых, наблюдающих за детскими забавами… Однако, мне показалось, что весь этот турнир не слишком увлек нашего генерала. По большей части он был занят беседой со своим мооскаавским приятелем — довольно известным наемником и мастером клинка Гуусом Лии, либо просто погружен в свои думы.
Заинтересовался он пожалуй лишь однажды. Причем даже не схваткой благородных фехтовальщиков, а выступлением уж и вовсе простонародных борцов. Впрочем, тот поединок и впрямь был весьма выдающимся, ибо контраст между габаритами его участников, был уж очень разителен. Настоящий человек–гора, боролся против человека весьма посредственной комплекции, и потерпел от него ужаснейший разгром. Что кажется, вызвало невероятную бурю эмоций у всего стадиона, и немедленно возвело этого коротышку в ранг местных героев.
Оу Дарээка, весьма внимательно и даже с заметным волнением наблюдавший за этим поединком, даже счел нужным поинтересоваться личностью борца. И сидящий рядом с нами оу Лоодииг, назвав нам какое‑то ужасное варварское имя, пояснил, что данный участник — горец из далекой северной провинции Сатрапии.
— Даар. — Пояснил он нам. — Весьма плохо исследованные земли. Там, говорят, еще сохранились народы, до самого последнего времени не знавшие металлов. Они живут в довольно замкнутых общинах, почти не говорят на имперском, а подчас, кажется, что и вовсе, три тысячи лет существования Империи, прошло мимо их внимания. Однако — эти люди славятся как сильные колдуны, искусные воины и мастера, обладающие подчас уже давно забытыми нами умениями — вроде искусства обрабатывать камни, пользоваться пращой и другим, давно не используемым оружием, а то и вовсе — обходиться без всякого оружия. Что нам сейчас и продемонстрировал данный боец… Когда вы, оу Дарээка с вашим другом оу Готором, продемонстрировали как‑то раз умение биться без оружия, я весьма заинтересовался подобным мастерством. Как вы понимаете, в силу специфики ведомства, что я возглавляю, подобные навыки могут оказаться моим сотрудникам весьма не лишними. И вот, как видите, удалось найти подобного уникума.
— Действительно. Очень хороший боец. — Подтвердил слова оу Лоодиига, наш оу Дарээка. — Я бы даже пожалуй, не прочь был бы с ним пообщаться, это возможно устроить?
— Хотите увести мою находку, чтобы обучать своих фааркоонских егерей? — Рассмеялся оу Лоодииг, и шутливо так погрозил пальчиком. Хотя, насколько я знаю, подобные люди не склонны к шуткам, и все их слова, стоит воспринимать весьма серьезно. — Увы, дорогой Ренки, (он называл нашего генерала так, подчеркивая их близкую дружбу), этот дикарь почти не говорит на имперском. Мне сообщили, что даже сопровождающие его даарские стражники, с трудом понимают, что говорит их подопечный. Впрочем, я посмотрю что можно сделать, однако, думаю, вас ждет разочарование.
