Красный терминатор. Дорога как судьба - Логинов Михаил (бесплатная регистрация книга .TXT) 📗
— Давай двигай! — Дмитрия Сосницкого неделикатно толкнули в спину.
Вообще-то анархисты стояли очень удобно и не на очень твердых ногах, и вырубить их Дмитрий мог без труда. Но и место для потасовки не самое подходящее, и, главное, вдруг удастся у них что-то выяснить о Князе. Сосницкий пошел куда повели.
Повели его мимо азартно гуляющей разношерстной публики, вдоль стены, провели через дверь, по коридору, по узкой лестнице, на следующий этаж. Ввели в комнату, заполненную исключительно мусором. Выставили оттуда милующуюся полураздетую парочку.
Окружили его, стоящего посреди комнаты с драными обоями. Матросик, поигрывающий уже знакомым Сосницкому револьвером, нервный и потому опасный, и три его соратника, пьяненькие, веселые, вооруженные, неухоженные и разодетые, как огородные пугала.
— Чекист? — угрюмо поинтересовался матросик.
— Да нет, не чекист, — спокойно ответил Сосницкий.
— Врешь, гидра! Мне врешь! — заорал матрос и наставил на пленника револьвер. — Отвечать, зачем здесь! Меня не проведешь сказками, я сразу вас раскусил. Скажешь, что горлопанов приперся слушать — убью!
«Может», — вздохнул про себя Дмитрий и сказал:
— Нет, я по другому делу. Но я не чекист.
— Он корниловец, — вместе с рыганием произнес один из анархистов. — Офицерик. Агитировать приперся.
— Кто ты и твои дружки?! Секунда на ответ!! — палец на наставленном на Сосницкого револьвере подрагивал от нетерпения.
«Надо пробовать Князя», — решил учитель гимнастики.
— Мы ищем Князя, если тебе это имя о чем-то говорит. Мы из Пензы, мы люди Кири, если знаешь такого. Доволен?
Дмитрий Сосницкий смотрел в переполненные бешенством глаза матроса, и вдруг до него дошло, что тот — самый обыкновенный кокаинист и нанюхался под самую завязку своего порошка. И потому вряд ли у него пропадет желание пристрелить так не понравившегося ему бывшего учителя гимнастики. Дамочка, прыгнувшая на шею Дмитрия, не иначе, являлась матросской зазнобой. А кому ж понравится, когда твоя зазноба у тебя на глазах бросается в посторонние объятия? «Эх, — горестно вздохнул про себя Сосницкий, — вечно эти женщины бросаются на меня не вовремя. Хотя и вовремя тоже бросаются. Но реже».
— Врешь, гидра, — прошипел матрос, — с такими Князь дел не водит. Ты — чекистишка. Ты меня хотел купить! Ты меня… ты…
— Врет, Князя сегодня здесь нет, — перебил морехода-кокаиниста его рыгающий дружок.
«Ну, слава Богу, хоть что-то дельное от этих идиотов удалось узнать». И Сосницкий, несмотря на наставленный револьвер, осмелился продолжить разговор спокойным, без тени тревоги голосом;
— А где я его могу найти? Князь отблагодарит вас за помощь.
— Гнида чекистская! Я тебя вижу насквозь, насквозь, насквозь!!! Меня, меня дурит! — Здравый рассудок стремительно покидал морячка…
Дмитрий Сосницкий не любил огнестрельного оружия. Оно дарит слабакам и трусам шанс на победу, а они этого не заслуживают. Он всегда хотел, страшно хотел добиться, чтобы ни одна тварь дешевая не сумела бы его одолеть только потому, что в руках у этой твари — пистолет, а у него — пустые руки. Дмитрий всегда верил в свою исключительность, и эта вера заставляла его работать над собой, работать над переводом своих желаний в осуществленную действительность. И с некоторых пор он перестал брать с собой оружие и перестал опасаться вооруженных дешевок…
Дмитрий Сосницкий взглядом «держал» своих похитителей, ни одно их движение, даже самое маломальское, не оставалось незамеченным, его мозг мгновенно давал оценку степени опасности этого движения, а тело пребывало в готовности незамедлительно выполнить любой приказ мозга. В минуты, подобные этим, его организм более всего напоминал хорошо отлаженный, отрегулированный механизм, где каждая шестерня запускается тогда, когда требуется, ни раньше и ни позже.
Не пугал Дмитрия Сосницкого матросский револьвер, не пугал. Как только пришла бы в голову матросика мысль произвести выстрел и побежала бы от головы к пальцу, как его намерение выдали бы еле заметные тренированному глазу и совсем незаметные человеку обыкновенному изменения.
Правда, матросик в последний момент надумал растянуть удовольствие, и его рука опустила револьвер, переводя дуло со лба на коленку учителя гимнастики. Палец надавил на курок, громыхнул выстрел.
Коленка не разлетелась кровавыми ошметками, вопли раненого не обрадовали присутствующих. Произошло нечто совсем малопонятное.
В момент выстрела нога, которой принадлежала та самая коленка, оказалась в воздухе, и носок сапога, в который была обута эта нога, саданул по руке с револьвером. Оружие отправилось в полет по комнате. И с этого все началось.
Дружок матросика, что стоял по правую руку от Сосницкого, был ухвачен за одежду и брошен на матросика. По другим двум дружкам была проведена короткая серия из двух ударов, оба в челюсти, и дружки послушно свалились в нокаут. На полу копошились, пытаясь подняться, матросик и его приятель. Самим им это сделать не удалось — их подняли. Мощные мужские руки. Но подняли, как оказалось, только для того, чтобы стукнуть лбами и затем вновь уронить на пол, но уже в состоянии бесчувствия.
Дмитрий Сосницкий, глядя сверху вниз на поверженную четверку, произнес:
— Там вам самое место, падаль!
Но одного снова предстояло поднять и допросить.
Послышался дверной скрип.
Полсекунды потребовалось Сосницкому на то, чтобы присесть, забрать у одного из поверженных пистолет и повернуть голову в сторону дверного проема.
Да, Сосницкий не любил огнестрельного оружия. Но и не отрицал его, признавая, что иногда заменить его просто нечем. Поэтому на всякий случай учитель гимнастики освоил и этот вид оружия. А так как он не мог позволить себе оставаться на посредственном уровне в том, за что брался — пришлось ему достигать вершин мастерства и на огнестрельном поприще.
Итак, Дмитрий Сосницкий обернулся, уже держа пистолет, уже заметив, что в руке у него маузер, а не что-нибудь другое, и что тот снят с предохранителя.
В дверь просунулась лохматая голова.
— Леха, ты здесь? — послышался сифилитическое сипение. — Е-е-е!
Последнее означало, что человек, которому принадлежала его лохматая голова, разглядел, кто находится вместо Лехи в комнате. С криком «Атас!» голова скрылась.
Сосницкий метнулся к двери, распахнул ее, готовый стрелять, но проворный искатель Лехи уже сворачивал за угол.
«Сейчас поднимется хороший переполох», — догадался Дмитрий.
И вдруг на душе у бывшего учителя гимнастики посвежело, будто лопнул зудевший и мешавший двигаться нарыв, будто сброшен был панцирь, не дававший вздохнуть полной грудью.
Дмитрий Сосницкий вдруг понял, что подобного момента он втайне ждал. Что в лабиринтах его души давно уже жила надежда: когда-нибудь он покажет всем этим людишкам, всей этой человеческой грязи, способной лишь отравлять воздух миазмами и мешать другим совершенствоваться, ее место — под ногами тех, кто только и имеет право на звание Человека или Сверхчеловека.
Сейчас он обратит человеческую грязь в грязь обыкновенную.
Дмитрий вернулся в комнату, забрал все оружие, что нашел у поверженных, отправил одного из них, начавшего приходить в себя, в новый нокаут, очень глубокий. Не до допросов уже сейчас. Вот-вот нагрянет собранный лохматоголовым отряд мстителей…
Дмитрий Сосницкий шел по коридору. Френч его был распахнут. Два пистолета, заткнутые за брючный ремень, ждали своей очереди прийти на смену двум другим, которые сейчас утопали в ладонях бывшего учителя гимнастики.
Коридор делает поворот — Сосницкий сворачивает за угол. Узкая лестница. Топот бегущих навстречу ему людей. Сосницкий спускается по ступенькам, приближая тем самым неизбежное рандеву.
— Вот он! — прогремел в лестничном полумраке победный вопль. Дмитрий тоже видел их, рвущихся растерзать его, ощерившихся винтовочными и пистолетными стволами. Давайте, идите, идите…
И вот их уже разделяет один лестничный марш.
