Великий Сатанг - Вершинин Лев Рэмович (книги .TXT) 📗
– Хорошая работа, — одобрил гость. — А что за человек?
– Майор Нечитайло. Вполне надежен. Впрочем, можете познакомиться…
На дисплее возник портрет, снабженный столбиком текста. Весьма характерное лицо: резкое, надменное, словно отчеканенное из красноватой меди. Более всего напоминающее маску индейского вождя из старинного стереофильма.
– Нечитайло Въяргдал Игоревич, — вслух прочитал гость. — Однако! «Недремлющий лебедь»! Он что же, дархаец?..
– Мать дархайка. И даже из дома Ранкочалар. Наложница моего тогдашнего подопечного, мир его праху. Его же семиюродная сестра. И, кстати, племянница вашего протеже, принца Видратъхьи… Помните такого, коллега?
– Еще бы! — содрогнулся Хаджибулла. — То-то, гляжу, кого-то он мне напоминает. Ну-ну. Так. О! Мастер классического ниндзюцу! Да, этот, пожалуй, не пропадет…
Исподволь взглянул на часы.
– По законам Империи, между прочим, этот ваш майор мог бы при известных обстоятельствах претендовать на престол…
Развел руками. Поднялся. Плотно натянул треуголку.
– Увы, дорогой друг, мне пора.
– Понимаю, коллега. До встречи. И… спасибо вам за…
– Не стоит. Прошу вас, не стоит. Если Алекс оправится, считайте, он в вашем распоряжении. Разумеется, с возвратом.
Стиснув зубы, Президент вдруг резко оттолкнулся от подлокотников. И встал. Неумело. Трудно. Всего лишь на миг. И тотчас ноги подломились, не удержав веса… но подломились по-живому! С болью!!!
И дон Мигель рухнул назад в коляску, сияя гримасой счастливой муки.
– Вот. А вы говорите, не стоит. Плесните-ка, сделайте одолжение!
Бережно принял пузатую рюмку. Отсалютовал ею.
– Ну, на посошок… За операцию «Ностальгия»!
Старики выпили, не чокаясь. Без алаверды. Не нужно было слов, чтобы высказать, как им — даже им! — не хватало все эти годы звонкого земного неба…
– Все! — Хаджибулла привычным движением поправил пышный плюмаж. — Долгие проводы — лишние слезы. Крепитесь. И если не затруднит, сообщите своему «претенденту» мой личный код. Есть пара вопросов. Сугубо интимного плана. Все-таки Земля…
– Понимаю, коллега. Попытаюсь. Но обещать не могу.
– Что так? — Председатель приостановился у двери.
– Видите ли… — Дон Мигель выглядел несколько смущенным. — Дело в том, что майор Нечитайло уже второй месяц не выходит на связь…
Глава 3
«А-видра, и только он, и кто, кроме него?..»
Земля. Месяц быстрых гроз. Люди идеи квэхва
5 мая 2233 года по Галактическому исчислению
Осторожно приподняв заостренную голову, большая сивая крыса принюхалась и вновь припала к земле. Нет, двуногие не ушли. Хотят обхитрить. Ее. Но она хитрее. Она стара и опытна. А двуногие злые и жадные. Им жалко вкусного, жалко мокрого, жалко того, что пищит. А ведь у них много. Этого. Почему они не хотят поделиться со старой, серой? Со ставшей обузой для стаи. С одинокой.
Совсем одна. В зеленом, мокром, где некуда даже укрыться от злых. От двуногих…
Плохо. Плохо здесь. Ночью гремело, и крыса промокла насквозь. Некуда было укрыться. Темное, твердое — далеко. Оттуда прогнали. Мелкие, юркие, острозубые, рожденные, выкормленные. Ее. Рождавшую, кормившую, защищавшую. Темное, твердое — нельзя. Там кусают. Ее. Старую, слабую, голодную…
Крыса пошевелила усиками. Двуногие где? Хорошо. Остатки сладкого, теплого есть. Хорошо. Уже холодные. Уже не пищат. Хорошо. Она не умрет. Сегодня не умрет. Еда есть…
Плохо. Темно когда. Придет тень. Пугать. Гнать. Не велеть есть сладкое. Не велеть брать то, что пищит. Тень — плохо. Гонит. Делает боль. Тень от зеленого. От плохого…
Пусть. Потом. Сейчас — хорошо. Тень — нет. Еда есть.
Двуногие ушли. Она перехитрила. Двуногих нет!
…Ссссс-ш-ш-ту-ххх!
Глухо чмокнуло — и большой, с полпса, серый ком, пища, покатился по ярко-зеленой траве. Бумеранг ударил хитро: точно в цель, но самым краешком, вскользь и не по голове, чтобы не убить сразу. И ошеломленная на миг крыса почти тотчас ожила, вскочила, напружинив старое, но все еще хищно-мускулистое тело.
Двуногий вот! Он обхитрил! Он подкрался и бросил!
Тяжелое, свистящее, летящее ниоткуда ударило. Больно. Ударило очень. Злой двуногий. Жадный двуногий. Он близко. Он взять сладкое, холодное. Он близко уже…
Двуногий, умри!
Крыса прыгнула, целясь в лицо человеку.
Но смуглый юнец в чистеньких, добела выгоревших, некогда пятнистых лохмотьях, легко уклонившись от жутких клыков, перехватил красноглазую убийцу в полете, скрутил ее, смял — и рванул. И еще раз! И еще! И еще!..
Крыса заверещала, истекая жаркими алыми струйками, бьющими из кровавых дыр на месте лапок и хвоста. А спустя мгновение, недобитая, была брошена на траву.
И тогда из ближних кустов поднялись люди.
Плотным кольцом обступили они умирающую тварь и не проронили ни слова, пока она корчилась в предсмертных судорогах, подбрасывая себя в воздух и расплескивая во все стороны соленые веселые капли.
Крыса получила по заслугам. Люди Барал-Лаона ничем не обидели ее. Она же приходила в ночи. Красть младенцев, которых и так немного. Которые нужны Барал-Лаону. Это не по доброй идее квэхва. Это по злому закону Земли. Проклятой страны демонов, куда заманили исчадия тьмы доверчивых людей Дархая…
Крысу не жаль. Люди Барал-Лаона никому не приносят зла. Но они — дети идеи квэхва, и они умеют постоять за себя. Крыса забыла об этом. И поэтому крыса будет страдать. Долго. До тех пор, пока не умрет.
А потом будут наказаны те, кто послал ее.
Это будет справедливо.
Юнец, наказавший людоеда, стоял, горделиво расставив ноги, и кровавые потеки на его лице, не высыхая, смешивались с крупными каплями пота. Он победил. Он отныне борец, взявший жизнь врага. Когда вернется Кайченг, к рукаву пятнистой куртки победителя будет прикреплена нашивка. И одна из женщин, он еще не знает, которая из восьми десятков готовящих пищу людям Барал-Лаона, ляжет перед ним и раздвинет ноги. Он не знает еще, кого определит для этого Кайченг. Хорошо, если это будет Конопатая Мью. Он видел ее у ручья; она грелась на солнце, и ему понравилось смотреть. Хуже, если пришлют бабушку Дхяо. В любом случае решать не ему…
Как бы то ни было, он был счастлив.
Люди Барал-Лаона смотрели на него с одобрением, а разве есть награда выше, чем похвала тех, среди кого вырос?
Вот — Конопатая. Она рада. Вот мать. Она довольна. Доволен и отец. И мелкота приплясывает на месте, предвкушая, как сегодня же будет играть во внутреннем дворе поселка в него, одолевшего ночного людовора.
А вот — Вещий. Ему следует поклониться.
Победитель преклоняет колена перед невысоким сухопарым мужчиной с наголо обритой головой и сетью мелких морщин, рассыпанных по щекам. Стар ли он? Наверное, да. Люди Дархая стареют рано. Сколько зим встретил и проводил он? Не менее пятидесяти, это наверняка. А может быть, и больше. Он, и Кайченг, и отец победителя крысы были среди тех, кого обманом увели с благословенного Ю Джуга заоблачные демоны. Но и Кайченг, и отец, и Однорукий Крампъял были тогда немногим старше, чем юный борец. Вещий же и в те дни был стар, и кое-кто болтает, что старик обладал нашивками даоченга. Победитель крысы уверен: это досужие побасенки. Разве есть на всем свете столько людей правильной идеи квэхва, чтобы набрать целое дао? А если болтуны не лгут, так отчего же главенствует в Барал-Лаоне не он, а Кайченг?..
Нет, одолевшего крысу не проведешь. Он молод, но не по годам мудр.
Старик прикасается ладонью к потно-кровавому лицу юноши, проводит пальцами вниз, вверх, ощупывает, размазывая по коже светло-розовые потеки. Он ничего не видит пустыми провалами глаз, но руки сообщают ему все, что следует знать.
– Дай. Дан. Дао. Ду, — говорит слепец.
И люди Барал-Лаона отзываются размеренно и тихо:
– Дай. Дан. Дао. Ду…
Они чествуют победителя. Они воздают ему, с позволения Вещего, наивысшую почесть, возможную до того, как вернется Кайченг.
