Планета бессмертных - Гарднер Джеймс Алан (читать книги без .txt) 📗
– Шадиллы никогда не сделали бы этого! – запротестовала Ладжоли. – Они такие хорошие… такие великодушные…
Ее голос сошел на нет. После всего, что произошло, даже добросердечной великанше стало трудно заставлять себя верить в то, будто шадиллы были великодушными благодетелями.
– Думаю, – заговорил Нимбус, – шадиллы на протяжении вот уже тысяч лет ведут войну с другими разумными расами. Не с целью завоевания тер-ритории, а стремясь подавить всякое соперничество. Когда та или иная раса приближается к уровню выхода в космос, появляются шадиллы с охапками даров; и где-то среди этих даров скрыты мины-ловушки, которые постепенно делают расу умственно отсталой и, следовательно, неспособной причинить шадиллам никакого беспокойства.
– Но ведь это ужасно! – воскликнула я. – Лига Наций, конечно, будет против.
– Ничуть, – сказала Фестина, – если этот яд не убивает. И если раса принимает дары добровольно. Лига против открытых убийств, но она и пальцем не пошевелит, если кому-то хочется делать самоубийственно глупый выбор.
– Но зачем шадиллы так поступают? – дрожащим голосом спросила Ладжоли.
– Может, из страха. – Уклод взял ее за руку. – Попробуй встать на их точку зрения. В одном с ними регионе галактики существуют все эти разумные расы, которые мало-помалу развивают собственную технологию. Конечно, шадиллы имеют перед ними преимущество во времени… но, может, они опасаются, что кто-то сумеет догнать их? Что, если другие расы окажутся чуть умнее, чуть удачливее, чуть трудолюбивее? Это может привести к тому, что в конце концов шадиллы будут плестись в хвосте. И как помешать этому? Лига против насилия, поэтому шадиллы не могут открыто уничтожить тех, кто представляет для них потенциальную угрозу. Вот они и придумали обходный маневр.
– Троянские кони, – пробормотал Аархус. – Дары, которые медленно, но верно нейтрализуют любую расу, начинающую наступать шадиллам на пятки. Превращают нас в вялых идиотов наподобие кашлингов. – Он посмотрел на меня. – А то, что они сделали с твоими людьми на Мелаквине, даже еще хуже. Может, вы и вправду для них что-то вроде детей, но они не хотели, чтобы вы взрослели и могли составить им конкуренцию. Поэтому они повредили вас умственно, сделали так, что вы никогда не станете взрослыми.
– Да, – согласился с ним Нимбус, – сохраняя вас в детском состоянии, шадиллы не только избавились от возможных соперников, но и сделали еще более «милыми», если можно так выразиться: общество, состоящее из счастливых здоровых детей, привлекательнее той беспорядочной мешанины, которую представляет собой любая цивилизация взрослых. Когда ваши мозги достигают критической точки «повзрослеть или отключиться», вы, в соответствии с замыслом, засыпаете.
– Не намного лучше смерти, – проворчал Уклод.
– Но гораздо менее огорчительно для шадил-лов, глядящих на своих «деток» с небес, – ответил Нимбус. – Сообразительный маленький мальчик, за которым они с таким удовольствием наблюдали триста лет назад, не умер, а просто прилег отдохнуть среди друзей. Может, время от времени шадиллы дают ему какое-то стимулирующее средство, чтобы он проснулся, походил туда-сюда, порадовал их своим детским лепетом, вызывающим такую нежность. А потом они снова уходят – до следующего раза, когда возникнет желание нанести очередной кратковременный визит.
– Черт побери, – прошептала Фестина. – Изящно… и вызывает такое презрение, – она сжала мое плечо. – Если все это правда…
Я ждала, что она сейчас скажет: «Если все это правда, то бедная, бедная Весло! Какая жалость, что твой мозг поврежден! И лишь потому, что создате-ли хотели видеть тебя привлекательной, но бесполезной. Мы тоже находим тебя привлекательной и восхищаемся твоей наивностью; нам будет очень грустно, когда ты упадешь на землю и больше не встанешь».
Однако Фестина не стала говорить ничего подобного, а просто лишь крепче сжала мне плечо.
МОЯ КЛЯТВА
Я посмотрела на своих товарищей. Все стояли с угрюмыми физиономиями, старательно отводя взгляды, как будто я уже превратилась в ходячего мертвеца умуши, которому опасно смотреть в глаза… и на одно краткое мгновение я почти утратила мужество. Это – мои единственные друзья во всей вселенной, и они уверены, что я обречена: всего лишь глупая игрушка для забавы подлых чужеземцев, и теперь дни мои сочтены. Они считают меня легкомысленным ребенком, который не понимает жизни и никогда не сможет повзрослеть. На одно краткое мгновение я испугалась, что они правы, и великая печаль затопила душу.
Может, я вовсе не славная героиня, которой суждено свершить великие дела?
Может, я просто глупая девочка с головой, набитой всякой чепухой, и обманываю сама себя, думая, что я какая-то особенная?
Потому что приходится признать, что мой мозг и в самом деле устал. В таком состоянии он пребывал четыре последних года. Недавние события временно вывели меня из ступора, однако я снова и снова едва ли не соскальзывала в небытие. Сколько еще мне осталось до той точки, откуда нет возврата?
Если Поллисанд не врал, меня еще можно исцелить – при условии, что я приму участие в операции, цель которой он сформулировал как «стереть шадиллов с лица галактики». Когда он впервые сделал мне это предложение, я радостно ответила:
– Да, помогу.
Однако тогда я еще совсем не понимала, кто и что такое шадиллы. Даже сейчас имелись одни лишь предположения. На самом деле я ничего толком не знала. Но если эти предположения верны…
… то я хочу сделать нечто большее, чем просто разбить шадиллам носы. Я хочу бить и бить их до тех пор, пока они не пожалеют о содеянном, и даже тогда я, наверное, не остановлюсь. Я действительно хочу причинить им очень серьезный вред и не из желания добиться одобрения Поллисанда, а потому, что эти негодяи ничего другого не заслуживают.
В конце концов, может, меня и не спасет, если я буду действовать заодно с Поллисандом, – какие у меня основания верить, что некий чужак сдержит свое слово? Вселенная кишит предателями. И что это такое – исцелиться? Кем я стану? Скучной, трудной на подъем взрослой? Человеком, который не падает от усталости, но влачит жалкое существование, притворяясь, что раз ноги ходят, то и голова еще что-то соображает?
Нимбус сказал, что я должна стать либо взрослой, либо ничем; я не знала, что страшит меня больше. Но что бы ни случилось со мной, я поклялась, что не уйду в небытие до тех пор, пока не заставлю шадиллов пожалеть о том, что они натворили.
Это моя клятва. Это то, что я торжественно обещала вселенной: всем старым стеклянным людям, лежащим в ступоре в своих Башнях, моим предкам из плоти и крови и даже чужеземным расам наподобие глупых кашлингов, у которых вместо мозгов теперь одна каша. «Не знаю как, – думала я, – но все это должно быть отомщено».
В самой глубине души, в самом тайном ее уголке я поклялась ужасной клятвой, что сделаю это.
– А теперь пошли, – сказала я друзьям. – Мы впустую тратим время, а у меня, может, его не так уж много осталось. Давайте совершим хотя бы одно великое деяние, прежде чем исчезнем навеки.
Не дожидаясь ответа, я зашагала по коридору, уверенная, что так или иначе, но найду шадиллов. Мои друзья, по-видимому, были потрясены, потому что секунду-другую заколебались, но потом все же последовали за мной.
ЧАСТЬ XXIV
КАК Я ОБНАРУЖИЛА ЛОГОВО ВРАГА
В ТУННЕЛЯХ
Корабль-«вязанка», казалось, весь был пронизан туннелями: некоторые оказались узкими и низкими, так что приходилось нагибать голову, другие – широкие, с потолками, тонущими во мгле. Тьма вообще была самой заметной чертой этих туннелей, хотя кое-какое освещение присутствовало – тусклые оранжевые пластинки размером с мою ладонь, вделанные в стену на уровне пояса. Однако от одной пластины до другой я насчитала полных двадцать шагов, и, учитывая, что свет пластин был не ярче одной-единственной свечки, толком они ничего не освещали. Наверно, их назначение сводилось к тому, чтобы идущий по туннелям не заблудился в полной темноте.
