Последний рубеж (СИ) - Шерола Дикон (читать книги полностью без сокращений TXT) 📗
— Вы очень красивый человек, — прошептала девушка. Затем она нехотя отстранилась и попросила провести ее до выхода из кабинета. За дверью ее уже с нетерпением ждала Оксана.
Ближе к вечеру Вайнштейн попросил Эрику зайти к нему. Разговор с Вероникой не выходил у него из головы, но еще больше вопросов возникало у него касательно «эпинефрина класса А». Ведь по сути эта сыворотка не просто усиливала способности полукровок, она давала им полный контроль над ними. Быть может, если удастся создать правильную формулу без побочных эффектов и найти необходимую дозу, Вероника сможет видеть и не причинять при этом никому вреда. Да, ей придется делать уколы по нескольку раз в день, словно диабетику, однако…
Стук в дверь вырвал Вайнштейна из водоворота размышлений, и вскоре в комнату вошла Воронцова. Выглядела она расстроенной, но прежде чем Альберт успел полюбопытствовать, в честь чего такая печальная энергетика, он неожиданно уловил нечто такое, отчего чашка кофе едва не выскользнула из его пальцев.
— Что-то случилось? — осторожно поинтересовалась Эрика, глядя на одновременно удивленное и обрадованное лицо Вайнштейна. Сам того не замечая, Альберт зачем-то поднялся на ноги, после чего снова опустился в кресло, невольно улыбаясь чему-то, понятному только ему одному.
— В этом кофе коньяка больше, чем следовало? — девушка чуть улыбнулась в ответ. — Или вы все же поделитесь хорошей новостью, коллега?
Мысль о том, что Альберт наконец нашел правильную формулу «эпинефрина», заставило сердце девушки забиться чаще. Вайнштейн часто вел себя странно, когда изобретал что-то новое. Так было с ядом для «костяных» и некоторыми формулами для сыворотки, которые, к сожалению, позже не оправдывали его надежд.
— Я… Я даже и не знаю, что сказать. Для меня это очень хорошая новость! Нет, не так. Она потрясающая! Прости, Эрика, я знаю, это ужасно бесцеремонно и нетактично с моей стороны, но мои способности иногда ставят меня в неловкие ситуации против моей воли.
Воронцова удивленно вскинула брови, наблюдая за тем, как Альберт смущенно улыбается.
— Лесков разболтал тебе о нашей ссоре? — чуть строже спросила она.
— Нет… А вы что, поссорились? Почему? Что-то серьезное?
— Сначала ты расскажешь мне, что с тобой происходит.
— Да не со мной происходит. С тобой, — Альберт снова широко улыбнулся. — Ты знаешь, что сейчас в эту комнату ты зашла не одна?
Эрика машинально обернулась на дверь.
— Опять Фостер что ли? — с опаской произнесла она, вглядываясь в пустоту.
— Нет, моя дорогая! Хоть раз в жизни что-то происходит без него… Но, постой, неужели ты до сих пор ничего не заметила? Третья неделя, конечно, не такой большой срок…
В тот же миг планшет в руках Эрики с грохотом упал на пол, и в комнате воцарилась оглушительная тишина. Воронцова замерла на месте, не в силах поверить в услышанное. Бледная, как полотно, она выглядела так, словно вот-вот упадет в обморок.
— Господи, ну почему такая реакция? — воскликнул Альберт, бросаясь к своей коллеге и ласково обнимая ее застывшую фигуру. — Это же хорошо.
— Этого не может быть, — севшим голосом прошептала девушка. — Это просто невозможно. Ты ошибаешься.
— Я чувствую энергетику ребенка, — вкрадчиво произнес Вайнштейн, уже жалея, что не подготовил свою подругу должным образом.
— Альберт, я физически не могу иметь детей. Мне было восемнадцать, когда я сделала аборт, и он прошел неудачно. Были осложнения, и врач поставила мне бесплодие. Помнишь, я говорила тебе об Андрее? Мы расстались не потому, что он ревновал меня к работе и не потому, что он ушел к моей подруге, а потому что я не могла родить ему ребенка… Черт подери, почему именно сейчас? Не тогда, когда в моей жизни все ровно и стабильно, а когда идет война, и я не знаю, вернется ли мой муж домой?
— Тише, успокойся! — врач крепче прижал девушку к себе, и та автоматически обняла его в ответ. — Жизнь любит подбрасывать нам сюрпризы, но, я думаю, тебе не стоит воспринимать случившееся в негативном ключе. Для начала поговори с Димой.
— Ни за что! — воскликнула Эрика, немедленно выскальзывая из объятий врача. — Он не знает, что с ним будет завтра, и тут я заявляюсь к нему с ребенком. Нет, Альберт, нельзя так. Только не сейчас. Я буду прерывать беременность. Думала, что это очередная задержка из-за стресса… Проклятье!
Несколько секунд Вайнштейн молча смотрел на испуганную девушку, после чего мрачно произнес:
— То есть, ты принимаешь подобные решения в одиночку? Ничего не сказав ему? А я, значит, должен помалкивать? Буду смотреть в глаза своему другу и делать вид, что ничего не знаю? Как у тебя все складно получается! Знаешь что, моя дорогая, можешь потом меня ненавидеть, но раз ты — такая трусиха, я сам ему все расскажу.
— Дело не в этом… Альберт, идет война…
— Войны идут беспрерывно! А ты лежишь не в грязных холодных окопах, как лежали наши предки, а живешь в подземном городе с лучшим госпиталем и лабораторией бывшей Российской Федерации. Дело не в том, что ты не сможешь родить этого ребенка, дело в том, что ты не хочешь его рожать. Ты же всегда презирала всё, что связано с женскими радостями: замужество, материнство, забота о детях.
Или же ты просто обожглась в прошлом, а сейчас боишься, что и Дима от тебя отвернется. А, может, ты просто не хочешь иметь ребенка именно от него?
Услышав эти слова, Воронцова тяжело вздохнула.
— Дима — первый мужчина, с которым мне по-настоящему захотелось создать семью, — нехотя призналась она. — Вся эта постановка с публичным обменом кольцами не была для меня притворством.
— Для него тоже, — губы Альберта снова тронула теплая улыбка. — Обещай, что поговоришь с ним.
— Хорошо… Но и ты дай мне несколько дней. Мне нужно немного…
— Собраться духом, я понимаю. От меня он ничего не узнает. Ты должна сообщить ему об этом сама… Кстати, а из-за чего вы все-таки поссорились.
— Да так, из-за одной девицы. У всех война, а эта будет расписывать нам потолки…, - с этими словами Эрика презрительно усмехнулась, после чего подняла с пола треснувший планшет и устроилась в кресле. — Так, теперь поговорим, зачем ты хотел меня видеть.
В этот момент Альберт невольно восхитился этой женщиной. Любая на ее месте уже была бы с головой погружена в свои переживания, но Эрика взяла себя в руки и уже выглядела так, словно ничего особенного не произошло. На ее красивом лице появилась знакомая сосредоточенность, и Вайнштейн наконец заговорил о Веронике. Разумеется, он не стал сообщать, что его интерес вызван человеческим состраданием — он говорил о том, что кубинка станет мощным оружием, если научится уничтожать врагов, не причиняя вреда союзникам.
Прошло несколько дней, а Дмитрий и Эрика по-прежнему не общались. Лесков ждал, когда гнев девушки наконец поутихнет, а Воронцова, в свою очередь, не знала, как подойти к нему и уж тем более сообщить столь неоднозначную новость. Лесков знал, что она не может иметь детей, но на него это не произвело такого впечатления, как на Андрея. Казалось, Дмитрий и сам не уверен, стоит ли им производить на свет еще одного полукровку.
На следующий день, когда Лесков по привычке заглянул к Альберту на утреннюю чашку кофе, Вайнштейн все же не удержался и якобы невзначай произнес:
— А все-таки хорошая дочка у Бехтерева растет…
Лесков молча кивнул, особо не заостряя внимания на словах ученого, но тот захотел продолжить тему. Откинувшись поудобнее на спинку кресла, Вайнштейн отпил немного кофе, после чего добавил:
— А ты себе больше дочку или сына хочешь?
— Даже и не знаю, — Дима усмехнулся. — Сына, наверное. С мальчиками как-то понятнее. Научил деньги зарабатывать, и все. А дочь нужно замуж выдать, и чтобы муж нормальным был…
— Зато девочки более послушные и любящие. У Ивана вон какая… Готова в бой идти, лишь бы отца защитить.
— Вика — это скорее исключение из правил.
— А ты когда-нибудь представлял себя отцом? — продолжал любопытствовать Вайнштейн.
