Игра Ловца (СИ) - Каминский Андрей Игоревич (лучшие книги онлайн TXT) 📗
— И возможно не одна, — сказала Санса, — один он не смог бы оставить такую груду костей.
— Верно рассуждаешь, — усмехнулся Кейн, — тем более здесь не стоит задерживаться. Где-то здесь должен быть еще один лаз.
Выход обнаружился скоро — очередной полузатопленный туннель в дальнем конце зала. Он оказался настолько низким, что беглецам пришлось пробираться на четвереньках, по подбородок в воде. Земноводные твари, наверное, пролезали тут легко, но людям приходилось туго — особенно когда закончились каменные стены. Последние футов двести Кейн и его спутники ползли по узкой норе, почти на животе, захлебываясь жидкой грязью и еле протискиваясь меж скользких стенок. В один страшный момент на них посыпалась земля, а в следующий миг Кейна завалило комьями глины. При мысли, что его завалит здесь навсегда, Кейн запаниковал, пытаясь развернуться, когда внезапно его рука наткнулась на переплетение каких-то растений. Инстинкт зверя в западне подсказал верный выход: ринувшись вперед, Кейн пробил головой травянистые стебли и рухнул в затхлую воду, жадно глотая ртом воздух. Над ним темнело вечернее небо и звезды подмигивали ему сквозь стелющийся над болотом туман. Приподняв голову он увидел в футах ста от себя черные стены — наконец-то он увидел Ров Кейлин снаружи.
Ему пришлось еще раз сползать в земляную нору — чтобы вытащить полузадохшегося, еле живого Теона. Санса исхтрилась вылезти сама — тело Эфрель еще не исчерпало всех запасов своей нечеловеческой живучести. Грязные, голые, уставшие сверх всякой меры, путники все же стремились отойти подальше от крепости, не желая потерять вырванные столь дорогой ценой свободу и жизнь. Пару раз они чуть не увязли в болоте — только чутье Кейна позволило им избежать смертельной ловушки. Один раз он с трудом отогнал львоящера, отмахиваясь от гада первой попавшейся корягой. Тела всех троих облепили раздувшиеся от крови пиявки, над головами неумолчно зудели тучи комаров.
Уже под утро Кейн, волоча на себе молодых людей, вышел на берег обширного болота или, скорей даже, небольшого озера, со всех сторон окруженного могучими деревьями с белой древесиной и кроваво-красными листьями.
А в центре озера, покачивался на воде большой дом, вернее плавучая усадьба. На ее пороге стояла темнокожая девушка, в сандалиях из змеиной кожи и темно-красной юбке. Темные глаза изумленно округлились при виде полуголого великана с его спутниками. Кейн с трудом разлепил распухшие от укусов гнуса губы, пытаясь что-то сказать, но ноги его подкосились и он рухнул прямо на берегу. Девушка бросила на него быстрый взгляд и полные губы искривились в понимающей усмешке.
— Значит, здешние духи не лгали, — пробормотала она.
Мститель
Черноводная текла красным.
Кровь ручьями струилась в реку и трупы курганами громоздились на ее северном берегу. Течение уносило тела к морю и вороны сидели на них, расклевывая мертвую плоть. А на берегах ее обжирались человечиной волки и пятнистые гиены, возглавляемые тремя чудовищами: исполинской летучей мышью с железными когтями, огромным волком с черной шерстью и красноглазой обезьяной с перепончатыми крыльями.
Мятежники разбудили дракона и Эйгон дал волю своему гневу.
У слияния Черноводной с ее притоком должны были объеденится два войска: армия Долины и Реки, под командованием Джона Ройса и армия короля Эйгона — рыцари Простора, Дорна и Штормовых Земель, а также Золотые Мечи и прочие наемники из Вольных Городов. Оба войска встали по берегам Черноводной, чтобы вместе двинуться на столицу, все еще удерживаемую Ланнистерами. Здесь же, в присутствии тысяч людей, под торжественные молитвы септона рунный меч разрушил вынесенную из Харенхолла статую Душелова — как знак скорого крушения Империи.
Но потом что-то пошло не так.
Все началось с ворона, прибывшего в Харенхолл, где Джон Ройс оставил небольшой гарнизон. Вскоре оттуда прибыл гонец привезший в лагерь письмо из Долины Аррен — не из Орлиного Гнезда, а из Чаячьего Города. В письме сообщалось, что Робин Аррен мертв, что его место занимал Безликий из Браавоса, который и втянул Долину в мятеж против Короны. Ныне же Джеймс, из рода Арренов Чаячьего города, сын Бенедикта Аррена, объявляет себя лордом Долины и отзывает войско из Речных Земель дабы справиться с участившимися набегами горных дикарей и мятежом Гаррольда Хардинга, известного также под именем Гарри-наследника.
Содержимое письма не удалось сохранить в тайне — похожие письма получили из собственных замков и другие лорды Долины. Войско раскололось: одни требовали поддержать Джеймса, другие Гаррольда, третьи просто хотели вернуться, чтобы защитить дома от набегов горцев. В одном лорды Долины были едины — нужно было возвращаться. Росло и недоверие к нынешнему союзнику — поддерживаемому Браавосом, как и прочими Вольными Городами. Ползли слухи о чудовищном драконе, уничтожившем флот и наемников Браавоса в устье Трезубца, многие поговаривали о возвращении Диктатора и страшной каре, ждущей всех, кто восстал против Империи.
Эйгон не стал ждать, к чему приведут эти разговоры. Глубокой ночью, под покровом внезапно сгустившегося тумана, королевское войско перешло реку, следуя за черным волком, указывавшим брод. Над войском летел ковер, на котором, сжав губы, сидел Брандон Старк, мастер над шептунами при Возрожденном Драконе. Говорили, что на его слово и советы Эйгон полагается уже куда больше, чем на лысого евнуха-десницу.
Перейдя реку, королевское войско обрушилось на армию Долины, не ожидавшей столь вероломного нападения. В жестокой сече мятежная армия оказалась разбита, множество рыцарей пало — и сам Джон Ройс был сражен Брандоном Старком. Многие слышали страшный крик, что издал старый воин, когда черный меч пронзил его сердце — и многие же пали духом, обратившись в бегство. Следом побежали и все остальные — королевская армия много превосходила числом войско Долины, застигнутое к тому же врасплох. Паники добавляли и волки с гиенами, кусающими за ноги лошадей и терзавшие сброшенных всадников и реющие над полем битвы крылатые твари.
К утру войско Арренов перестало существовать. Речные лорды присягнули Эйгону, как и уцелевшие в этой бойне лорды Долины — кроме тех, кого возрожденный Дракон обрек на смерть, как изменников. Приговор исполнил Брандон Старк, чувствовавший как с каждым казненным мятежником в его тело переливаются новые силы. Он почти забыл о былой беспомощности — его ноги, сильные и быстрые, служили ему даже лучше, чем в детстве. Ковром он теперь пользовался лишь для быстроты, а не по насущной необходимости. Новая кровь и новые души питали его самого, рунный меч… и кое-кого еще. Того кто шептал с Браном во сне, бередя его картинами грядущего величия.
Бран сидит на берегу Черноводной, не обращая внимания на вонь разложившихся трупов и визгливое рычание падальщиков. На плече у него вороны, но он не чувствует их тяжести — также как и черного меча на своих коленях. Глаза закатились, так что видно только белки, пока Бран говорит с Шепчущим-во-Тьме.
Тьма — без конца, без проблеска света, без единого живого дыхания — но не пустая. И целой вечности мало для того, чтобы смириться с поражением — без надежды на прощение или месть, на что либо вообще. Только бесконечный мрак, холод и терзания муками бессильной злобы, заставлявшей его вновь и вновь переживать свое поражение.
Навсегда!
Так думал он — но вот во Тьму протянулась тонкая нить, связавшая его с живым существом. Один из давно погибших слуг странным образом возродился — и через звериный разум установилась связь, позволившая ему коснуться разума человека. Узник не спешил, опасаясь спугнуть неожиданную надежду: долгое время он никак не проявлял себя, маскируясь под мысли и желания зверя, а через него — под мысли и желания самого человека. С огромным изумлением он осознал, что человек этот обретается в ином мире, доселе незнакомом ему. Мире, о котором не знает и сам Враг. Мире, где он получит надежду на возрождение и новое воплощение.
