Наследие 2 - Тармашев Сергей Сергеевич (книга жизни TXT) 📗
— Я хотел посмотреть на тепловизор, да запамятовал о подключении… — сознался старик. — Вы уж извините меня за беспокойство, Миша. Со мной всё в порядке, нервы немного шалят. Никак не забуду о том жутком побоище…
— Забудешь тут, — недовольно буркнул Ермаков. — Лучшего способа напомнить, чем наш теперешний горе-рейд, придумать было бы сложно. Одна надежда, что если подсолнухи увидят это нелепое недоразумение, они перемрут со смеху.
— Вы ожидаете нападения подсолнухов?! — Синицын похолодел. — Они могут быть где-то рядом?!!
— Нет, конечно, — успокоил старика подполковник, — так далеко они не заходят. Присаживайтесь, Николай Федорович. — Ермаков проследил, чтобы старик вновь не выдрал провод, и уселся рядом. — Тут нам ничего не угрожает, расстояние до берега слишком велико. Главное, в темноте не налететь на какую-нибудь ледяную глыбу и не повредить подвеску.
— Слой снега должен быть достаточно велик, чтобы сделать неопасными острые края ледяных торосов, — заявил Синицын, — поверхность Волги сейчас, конечно, идеальной не назовешь, но мы все-таки не в арктических льдах!
— Наши колеса неострым льдом не пробить, если вы об этом, — Ермаков отрицательно покачал головой. — Это специальный материал, покрышки выдерживают пистолетный выстрел. Кроме того, это ведь шины низкого давления. Там внутри всего ноль восемь атмосферы, вездеходы одинаково успешно пройдут и по глубокому снегу, и по болоту, и по валежнику зимней мутафлоры. Можно даже по воде, особенно если идет шуга. На охране ГЭС таких пять штук было. Два отдали нам. Самые раздолбанные, пошли Шаро Великая любимому начальству чирей на седалище. Так что столкновения нам противопоказаны.
— Но с чем же можно столкнуться на замерзшей реке? — удивился старик. — Это относительно ровное место!
— Как сказать, — хмыкнул Ермаков. — Пока по водохранилищу идем, думаю, опасаться нечего, но вот когда река сузится метров до трехсот, глядеть придется в оба. Лиги ко льду неравнодушны, особенно недееспособные. Любят надолбить глыб размером побольше. Утаскивают к себе и потом фигурки из них делают. Я как-то встречал пятиметровую, в форме корявого окорока. Так они приносят дары Шаро Предрекшей, чтобы она помогла им пережить зиму. Чем больше подношение, тем выше шанс, что Шаро заметит с небес именно твое рукоделие. А так как крупные шедевры весят иногда за тонну, то не у каждой толпы дебилов хватит сил такое утянуть далеко. Поэтому нередко подношение оставляют прямо на реке, рядом с тем местом, откуда добывался лед. Вот и получается, что с одной стороны глыба, с другой — прорубь немаленьких размеров. Проруби, кстати, и дееспособные лиги делают довольно крупными. Зима ведь время голодное, мутафауна порой от отсутствия корма из дичи сама в охотников превращается. Не всякий инвалид способен в холода охотой прокормиться. Дебилы-то и друг друга сожрать могут, а нормальные пытаются рыбачить. В одиночку на льду слишком холодно, поэтому они сбиваются в кучу и плотно прижимаются друг к другу, так и теплее, и надежнее, не всем инвалидность позволяет управляться со снастями без помощи. Поэтому и лунки часто выдалбливаются немаленькие. Так что у нас есть шансы не только врезаться во что-нибудь, но и нырнуть. Утонуть не утонем, но удариться о края проруби очень бы не хотелось. Вся эта рухлядь еле дышит, и без чрезвычайных ситуаций в любой момент может сломаться что угодно.
— Вы слишком строги к начальству, Миша, — укорил подполковника профессор. — Президент выделил для нашей экспедиции лучшее из того, что у нас есть. — Он вспомнил, как начальник Техотдела с тоской в глазах подписывал складскую накладную. Но Федотов лично санкционировал повышенные расходы на обеспечение рейда, и деваться чиновнику было некуда. — Мы получили двойные рейдовые нормы, двойной НЗ и топливо с запасом!
— За шесть лет службы в штурмовой роте мне приходилось работать со всей военной техникой, что ещё осталась у нашего Центра, — невесело улыбнулся Ермаков. — Я знаю её очень хорошо, Николай Федорович. Эти два вездехода — самые изношенные из всех. Тот, что идет за нами, вообще на каждую неделю работы две проводит в ремонте. А оба снегохода, что он тащит на прицепе, собрали из старых запчастей сутки назад, но завести их удалось только к сегодняшнему утру. Механики, которых вы подобрали, уверены, что вся наша техника выдержит переход туда и обратно, но никто не знает, насколько её хватит, если наш рейд затянется.
— Этого не случится! — возразил Синицын. — Мы взяли с собой достаточно взрывчатки, вам это известно, как никому другому! Четыреста килограмм! Этого хватит, чтобы преодолеть любые завалы в административном гермокорпусе!
— Взрывчатки нам дали от души, — согласился подполковник. — Весь аммонал со склада выписали. Только аммонал — это гражданское взрывчатое вещество. Оно в отличие от тротила имеет повышенную чувствительность. И от того, что пакеты уложили в металлические ящики, спокойнее не стало. Скажем так, нам под обстрел лучше не попадать. Тротила мне не дали, хоть я и подавал заявку. Ведь кабины наших вездеходов сделаны из обычных кунгов старых армейских грузовиков, окончательно вышедших из строя. Серьезного бронирования тут нет, как нет ни герметизации, ни кварцевых ламп первичной биологической очистки. Ведь тротил при простреле пулей не взрывается. Но начальство мне ответило, что для взрывных работ по очищению завалов аммонал более эффективен, и посоветовало тщательнее изучать матчасть. Хотя насчет эффективности это вопрос спорный, ведь никто не знает, что нам предстоит: дробить преграду или выталкивать её. Но вот в чем я совершенно не сомневаюсь, так это в том, что звук от взрывов будет слышен довольно далеко. А до подсолнухов полсотни километров, при условии, что они не имеют обыкновения побродить по развалинам Завидовского Центра пару раз в день, потому что устроили там музей боевой славы предков. И это называется скрытное проведение рейда? У меня девять бойцов и ни одного пулемета, ни РПГ, и боекомплекта с лихвой на дорогу в обе стороны, но для затяжного боя это слезы, по-другому и не скажешь. И если наша сила в скрытности, то почему мы везем с собой четыреста килограмм ВВ, а не пятьдесят человек с кирками? Можно было отправить все пять вездеходов, какая разница, сколько машин будет ползти ночью без освещения по центру речного русла, две или пять? Шансов пройти незамеченными уж точно больше, чем нам быть неуслышанными.
— Боюсь, собрать такое количество добровольцев нам оказалось бы не под силу, — печально вздохнул старый профессор. Он вновь с огорчением вспомнил события последних дней. Чутье опытного руководителя не обмануло Президента. Слухи об официальном ответе Колорадского Альянса быстро расползлись по Центру, и население восприняло их довольно неоднозначно. Первыми тем, что от людей скрывают правду, возмутились независимые журналисты. Потом зазвучали голоса мелких политиков, призывавших правительство опубликовать сообщение американцев. На второй день из Рыбинского ЦСГР по льду пришел торговый караван, и оказалось, что там тоже перехватили послание. Но их Президент, видимо, не сразу осознал все последствия данной информации, протянул с засекречиванием текста, и о его содержании стало известно довольно большому кругу лиц. В общем, после общения с составом каравана держать американский ответ в секрете стало уже невозможно, население начало открыто выражать возмущение. Ответ Колорадского Альянса опубликовали, и люди мгновенно разделились на два лагеря. Одни требовали найти и наказать виновных в гибели рейда, посланного в самое жуткое пекло ради поиска фантома, другие упрекали американцев в малодушии и заявляли о необходимости отправки рейда в Лос-Анджелес, однако теперь уже никто отправляться за тридевять земель лично желанием не горел. Доморощенные интеллектуалы советовали Президенту приложить больше дипломатических усилий и убедить Колорадский Альянс всё-таки провести рейд, так как им это сделать проще всего. Особенно старались извечные научные оппоненты профессора, привычно сменившие личину с преданных друзей на кристально чистых обличителей. Ответная речь Синицына, которую он выложил в сеть Центра, потонула в потоках взаимной ругани сторонников и противников.
