Багатур - Большаков Валерий Петрович (книги онлайн бесплатно txt) 📗
— Прибыли, значит… — пробормотал он. — Добросило нас…
— Только не всех… — пробормотал грустно Александр.
— В том-то и дело. Хватай свой багаж, подкину.
— Надо же, — устало подивился Пончик, — не пропало ничего. Наверное, близко от нас находилось.
— Ага, как раз под нашими задницами.
Они перетаскали баксоны к машине и разделись, поснимав с себя панцири и шубы. Олег и порты скинул, натянув родимые синие джинсы, которые снял с себя двадцать лет назад, желая поучаствовать в фестивале ролевиков.
— Все разъехались, — сказал Пончик, оббегав все кусты. — Намусорили везде…
Сухов надел футболку и еле в ней уместился — плечи раздались в ширину.
— В ванную хочу! — грезил Шурик. — И чтоб шампунь! Помнишь, как он назывался?
— «Хэд энд шолдерс»?
— Ну, ты даёшь!
— Залезай. На тебя одёжки нет, так что гуляй пока в домотканом. А ключи-то есть?
— А ты меня до поликлиники подбрось, я там выйду. У меня в кабинете было во что переодеться. И ключ от квартиры!
— Ладно. Если мотор заведётся…
Мотор завёлся с полоборота. Заурчав, «тойота» выехала из ельничка и развернулась. Олег, глядя на рычажки и кнопки, не сразу мог сказать, где тут что, а руки помнили, безошибочно переключая передачу, отжимая сцепление, выворачивая руль.
Дорога завладела всем вниманием Сухова, и он радовался этому — не оставалось времени на переживания. А вот Пончик погрустнел, сидел, задумчив, смотрел за окно и не замечал пейзажей средней полосы.
Олег вёл «шайтан-арбу» осторожно, не разгоняясь. Навык-то имелся, но когда он в последний раз ездил? Вспомнить страшно. Он повёл головой, словно стряхивая с себя морок, паутину незримую. Не соединялись у него времена, ну никак. Умом он понимал, что он отсутствовал двадцать два года, а здесь, в 2007-м, вряд ли сутки-другие минули. Из прошлого он вернулся в прошлое… Нет, это не объять рассудком, не вместить так, чтобы на ум пошло. Он-то все эти годы жил, день за днём. Воевал, влюблялся, подвиги совершал, пакости учинял. И вот вернулся, наконец, в своё далёкое-далёкое прошлое, которое является далёким-далёким будущим… Нет, бесполезно себе объяснять, уговаривать здравый смысл. Это с пространством можно как угодно шутить — и вверх идти, горы покоряя, и вокруг света путешествовать, и на одном месте толочься. А время — это нечто иное, не четвёртое измерение («Эйнштейн, ты неправ!»), это вселенская потаённая громада, это незримый колосс, что приводит миры в движение, и слава богу, что «завод» не кончается в этом космическом будильнике…
И тут же с межгалактического громадья Олег уронил себя в серую плоскость буден. Ему представились проблемы с разницей между тем, каким он был, и каким стал. Похож ли он будет на своё фото в паспорте? А узнают ли его друзья? Соседи? Сослуживцы? Пустяки какие… С работы надо будет уйти — что ему там делать? Смешно даже опять превращаться в «офисный планктон», снова окунаться в скучную бумажную круговерть. Ему-то! Магистру Ромейской империи! Аколиту этерии! Багатуру и личному посланнику Бату-хана! Господи, голова кругом…
Друзья не узнают — это даже хорошо. Да и кто ему друг? Вот он, едет с ним вместе, сидит, печалится. Протоспафарий Александр. А прочие… Нет, он их ещё помнит, всех этих приятелей и приятельниц. Смутно, туманно, но помнит. Увидит когда — узнает. Но кто они ему теперь? Дрогнет ли у вас сердце, если удастся встретить того или ту, с кем рядом сидели на горшках в садике? Тут — то же самое. У него было много настоящих, верных друзей. Он не заводил их, они сами появлялись в его жизни. Валит, Олдама, Ошкуй, Крут Военежич, Воист, Алк, Слуда, Халид, Рада… Инегельд, Тудор, Халег, Турберн, Свен, Ивор, Игнатий, Ипато, Елена… Джарчи, Чимбай, Тайчар, Судуй, Хуту, Дана, Варвара… Это и есть его жизнь, была и остаётся. Триста ли годков минуло, семьсот или вся тысяча, неважно. Он сменил трое времён, а жизнь прожил одну. Ну, ещё не прожил…
Заправившись в Старой Ладоге на последнюю сотку, завалявшуюся в заднем кармане джинсов, Олег оценил юмор ситуации, лишь сев за руль.
— Умора, — сказал он, — у меня в багажнике золота и драгоценностей на миллионы, а в кармане ни копья!
Пончик вздохнул только.
Олег ехал по шоссе, направляясь к Питеру, и понемногу погружался в давным-давно покинутую реальность. Открывал для себя новое, вспоминал забытое.
Городские улицы навалились на него заполошным шумом и гамом, всяческой суетой и маетой. На Малой Морской он высадил Пончика.
— Донесёшь? — спросил Сухов. — Или помочь?
— Дотащу, — пропыхтел Александр, взваливая на плечо перемётную суму с мехами и подарками великого князя. — Звони!
— Как это? — натужно пошутил Олег и отъехал, борясь с желанием выжать педаль акселератора и проскочить к своему дому на полной скорости. В нём зрело желание запереться, укрыться, рос позыв к одиночеству. Одиночество… Вот его удел.
Добравшись до дома, Сухов поставил машину у подъезда. Выйдя, он заметил троих парней уголовного вида, оккупировавших лавочку у входа. Впрочем, их присутствие оставило его равнодушным. Три подвыпивших простолюдина, подумаешь… Босота. Быдло.
— М-мужик, — промычал один из парней, — слышь, мужик?
В это время Олег заметил кота Онуфрия и очень ему обрадовался.
— Ты чего, — заорал босяк, — не слышишь?
— Пшёл вон, — обронил Сухов, склоняясь к подбежавшему коту, чтобы почесать животинку за ухом.
Троица набросилась одновременно. Олег развернулся пружиной, работая на автомате — ребром ладони по шее, прямым в челюсть, локтём под дых. Драки не получилось, он просто раскидал всех троих, нанеся вред их здоровью, и даже не запыхался. Парни сочли за лучшее исчезнуть, а Сухов расхохотался. Его реально рассмешили эти алкаши, не годные даже в холопы. Напасть на багатура! Впрочем, откуда им знать, кто он и что он? Здесь другое время, иное бытие определяет иное сознание.
Онуфрий, старательно тёршийся о штанину, стал выказывать признаки нетерпения.
— Погоди, кот, — сказал ему Олег, — сначала я отнесу багаж. Ручную кладь, понял?
Перетаскав баксоны к двери, оббитой чёрным дерматином, он открыл её и вошёл в квартиру, почему-то ожидая встретить запах затхлости — он-то покинул её двадцать лет назад! А вот для Онуфрия минул день или два. Или три.
Свалив в угол шубы и доспехи, уложив в ряд баксоны с добычей, Олег отправился на кухню и заглянул в холодильник. На его счастье, нашлась початая пачка пельменей. И «сельдь тихоокеанская жирная х/к». И картошка!
— Картошечка… — простонал Сухов плотоядно. — Сколько ж лет я тебя даже не обонял!
Картошечку Олег решил сварить в кастрюле. Для пельменей отыскался ковшик.
— Ма-а-ау-у! — заорал доведённый до отчаяния Онуфрий.
— Цыц! — сказал Сухов.
Хорошенько поискав, он нашёл кусочек заветрившейся колбасы, но котяра был неприхотлив, он не стал обращать внимания на вторую свежесть продукта. Слопал, урча.
Переварив картошку, Олег почистил селёдку, нарезал лучка, брызнул сверху маслица. Водочки бы… Да ладно, и так сойдёт. И Олег принялся пировать.
Но день кончался неумолимо, подгоняя вечер. Онуфрий повертелся на кухне, понял, что больше ему ничего не перепадёт, и с достоинством удалился. Сухов остался один.
Он побродил по квартире. Обрадовался, вспомнив про ванную, и просидел в горячей воде больше часа, пользуясь всеми шампунями, что были в наличии. Но и водные процедуры подошли к концу.
Вытеревшись, переодевшись в чистое, Олег разложил свои сокровища. Драгоценности и золото — в одну кучу, меха — в другую, оружие — в третью. Вернись он со всем этим барахлом хотя бы лет пятнадцать назад, то был бы счастлив и доволен. Но не теперь. Теперь он стоял на краю пропасти в тысячу семьдесят лет, отделявшей его от Елены. И как ему заполнить сей разрыв? Как вернуть счастье, оставшееся на том краю?
Резко зазвонил телефон. Олег вздрогнул и замешкался, вспоминая, где трубка и как в неё говорить.
— Алло?
— Пр-рывет… — сказал Пончик на том конце провода.
