Якудза - Силлов Дмитрий Олегович "sillov" (читать книги полностью .TXT) 📗
Лицо собеседника оядзи было бесстрастным. Наверно потому, что такое лицо просто не могло быть иным.
— Он принес с собой два меча, дайсё работы Сигэтаки из Эдо.
Брови главы Школы удивленно приподнялись кверху.
— Ты хочешь сказать, что через забор перелез обыкновенный гайдзин, который принес с собой неизвестное доселе дайсё самого Ханкэя? А ты знаешь, что катана этого Мастера входит в число Дзюё Бункадзай, культурного достояния нации?
— Это первая причина, почему я не убил его, господин.
— Есть и вторая?
— Есть. Это записи наших камер слежения. Гайдзин перелез через забор, используя технику форсирования оград древних школ синоби.
Оядзи задумчиво потер лысину.
— Где он сейчас?
— Я подверг его испытанию стихией Земли.
— Хммм… Но ведь это второе по тяжести испытание для адепта уровня гэнин! [35] Для гайдзина, не знающего секретов Школы, это равносильно смерти. Зачем ты сделал это? И почему стихия Земли? Не правильнее ли было начать со стихии Огня? По крайней мере тогда у него был бы хоть какой-то шанс.
— Есть и третья причина тому, что он до сих пор жив. Дело в том, господин, что у него на плече уже есть знак Школы, означающий, что он прошел испытание стихией Огня.
— Все это очень странно.
— Да, господин. Тем более странно то, что с ним происходит. Он прошел испытание стихией Земли. Во время испытания я все время наблюдал за ним лично.
— И что же?
— Несомненно одно. Его тело не прошло специальной подготовки. Но его центр хара… [36]
— Что его центр хара?
Оядзи показалось, что в глазах Инструктора, смотрящих сквозь щели между неподвижными веками, промелькнуло замешательство.
— Простите, господин, если я скажу нелепость, но у меня сложилось впечатление, будто не он управляет своим центром хара, а центр хара управляет им, — после непродолжительной паузы ответил Инструктор.
Виктору приснилось, что на него рушится стена его тюрьмы. Грохот двигающихся камней был настолько реален, что он, еще ничего не соображая со сна, рефлекторно откатился от источника шума, встал на четвереньки и, по собачьи встряхнув головой, понял, что его сон мало отличается от реальности.
Стена не рушилась. Она вполне ощутимо двигалась.
Вернее, двигалась не вся стена, а ее внушительный кусок. Квадрат со сторонами метра по два каждая медленно вращался вокруг своей оси. Камни терлись друг о друга с неприятным звуком, похожим на скрежет железа по стеклу.
Кусок движущейся стены наехал на остатки Викторова ужина и легко размазал их по полу. Процесс вращения пошел быстрее и с меньшими усилиями со стороны невидимого механизма.
«Писец завтраку, — с сожалением подумал Виктор. — Хотя может быть, что завтрак тебе уже и не понадобится. Сейчас в проемы воду подадут — и кирдык тебе, Лексеич. Хотя, если воду — глядишь и выплывем. А если не воду, а кислоту какую-нибудь?»
Каменная плита наконец провернулась на девяносто градусов, разделив торцом открывшийся зев подземелья на две равные половинки. Из черной глубины зева на Виктора дохнуло сыростью, запахом плесени и еще чего-то знакомого. То ли пота, то ли свалявшейся шерсти.
«Или, как вариант, зверя какого-нибудь запустят покруче змеюки. Это дешевле, чем на кислоту тратиться».
Отчасти он оказался прав.
Из глубины подземелья послышались какие-то звуки. Что-то массивное приближалось к входу в каменный мешок, напополам разделенному стеной.
Виктор сжался словно пружина.
«Хрен вам, — пронеслось в голове. — Так просто не дамся!»
Звуки приближались. И вместе с ними глуше и тише становилось эхо внутри подземелья. Сейчас это было уже не что-то гулкое и жуткое, а… обычные человеческие шаги. Понятно, акустический эффект такой. Однако Виктор позы не изменил и продолжал стоять на четвереньках, готовясь к прыжку, как почуявший опасность пещерный человек у входа в свое жилище.
«Если вчера змею подсунули, то вряд ли на этот раз Деда Мороза пришлют».
Из глубины подземелья в тусклое пятно света, падающего сверху, шагнул человек.
Виктор замер.
Ему почудилось, что только что в его каменный мешок вошел покойный Стас…
Человек был в черной обтягивающей футболке с длинными рукавами и в черных свободных штанах. На ногах у него были надеты ботинки того же цвета, напоминающие десантные, только сработанные из гораздо более качественной мягкой кожи. Толстая подошва ботинок была заметно рифленой.
Именно таким запомнил Виктор Стаса при первой их встрече. Черные штаны, черная футболка и огромные руки, словно два инопланетных существа, выползающие из ее рукавов. Правда, сейчас эти тренированные руки, обтянутые эластичной футболкой до запястий, никоим образом не выглядели угрожающе. Так как не могут выглядеть устрашающими руки, у которых из подмышек торчат два вполне мирных, свернутых в рулон серых матраса. Даже если на кисти этих рук натянуты черные перчатки, навевающие ассоциации с эсэсовскими застенками.
И, конечно, это был не Стас.
Этот человек был похож на него мощью прекрасно развитой фигуры, легкой походкой и уверенными движениями тренированного тела. Но он был ниже Стаса примерно на голову и оттого выглядел более квадратным. К тому же Виктору никак не удавалось разглядеть его лица.
Человек повернулся к Виктору спиной, бросил свою ношу к стене, развернул один из матрасов так, чтобы одна половина лежала на полу, а вторая была прислонена к стене, и, ловко подогнув ноги, удобно устроился в этом импровизированном кресле.
— Присаживайся, — сказал человек все еще стоящему на корточках Виктору, кивнув на второй матрас. — И рассказывай.
По-русски он говорил без малейшего акцента, но почему-то Виктору сразу показалось, что для него этот язык не родной. Так правильно выговаривать слова может только очень хорошо обученный иностранец. Впечатление усиливало то, что голос человека был глухим и невыразительным настолько, что если бы случилось чудо и только что провернувшаяся на невидимой оси каменная плита вздумала заговорить, то, наверное, ее голос звучал бы примерно так же.
— Что рассказывать? — поинтересовался Виктор.
— Кто ты такой, — невозмутимо ответил человек. — И какого хрена тебе здесь надо.
Виктор растерялся.
— Хорошенькое дельце, — выговорил он.
Поза человека на матрасе была расслабленной. Виктор отчетливо видел его свободно лежащие на серой шерсти перекрещенные ноги, словно предметы, не имеющие к телу ни малейшего отношения, расслабленный торс, привалившийся к стене… Вся фигура сидящего была олицетворением буддистского спокойствия и умиротворения. Правда, лицо этого будды по-прежнему находилось в тени.
Виктор медленно перетек из положения на корточках в положение сидя.
— Значит, рассказать тебе, какого хрена мне здесь надо, — с расстановкой произнес он. — Замечательно.
Рука человека едва заметно шевельнулась, и лежащий рядом с ним второй матрас словно сам собой резко прыгнул к Виктору.
— Только футон сначала под задницу подстели, а то яйца простудишь, — посоветовал собеседник.
— Спасибо тебе, душевный человек, — еле слышно проворчал Виктор себе под нос, заворачиваясь в матрас-футон, похожий на толстое одеяло. После чего в позе окуклившегося тутового шелкопряда пристроился к стене напротив собеседника. — Где ж ты раньше был такой добрый?
— Раньше дела были поважнее, — сказал человек. — Уж не обессудь.
«Ишь ты, услышал, — подивился Виктор, не решаясь уже высказываться вслух. — „Дела поважнее были“, ага. А теперь, значит, можно и хернёй заняться».
— Можно и так сказать, — произнес человек.
— Ты что, мысли читаешь? — не выдержал Виктор.
— А чего их читать, — все тем же голосом без интонаций сказал человек. — У тебя ж все на лице написано.
— Зато твое лицо почему-то всегда в тени, — буркнул Виктор.
