Пыльные окна (СИ) - Игнатьев Сергей (книга читать онлайн бесплатно без регистрации txt) 📗
Я разглядывал проспект. Хоть что-нибудь узнать про сам город, хотя бы какие-то крупицы информации.
Ничего примечательного.
Небольшой уездный городок до революции, имеется памятник архитектуры — полуразвалившаяся церковь девятнадцатого века. В данный момент она восстанавливается, но, судя по всему, без большого успеха. Еще с советских времен остались писчебумажный комбинат да птицефабрика, и те на ладан дышат. Из исторических событий — во время войны здесь проходила линия фронта, имеется памятный монумент. Потом строительство гидроэлектростанции, создание искусственного озера, в результате чего городок стал ближе к воде.
Совершенно ничего примечательного.
Никаких мрачных легенд. Никаких выдающихся личностей, начавших свой путь из этого места и прославивших его на весь мир.
Ну, пансионаты, дома отдыха по берегу. Рыбалка, охота, экзотика а ля рюс для иностранцев. Предложения приобретать землю для уставших от густо заселяемого Подмосковья столичных жителей. Летом здесь еще можно наблюдать некоторое отпускное оживление. А сейчас, осенью — полный штиль и запустение.
«Приезжайте к НАМ в город, и ВЫ получите МАССУ новых впечатлений!»
Абсолютно не за что зацепиться.
Я скомкал проспект и спрятал в карман джинсов. Единственное, что могло мне пригодится из этой брошюрки — карта города, впрочем довольно паршивого качества.
Подложив руки под голову, я стал смотреть в потолок. Интереснейшее занятие. Исконно русский способ углубленной медитации.
Может, еще поплевать в него?
Лениво раздумывая над этим, я уснул.
Мне снилось, что я поднимаюсь по ступеням.
Ступени были покатые, скользкие, стесанные. До меня по ним поднимались сотни, тысячи ног.
Как обычно бывает в таких снах, самое простое и обыденное движение давалось невозможно трудно. Было очень сложно делать каждый новый шаг.
Меня будто бы опутывали мириады невидимых нитей, тянули вниз, не давали идти. Но я все равно продолжал подниматься вверх.
Я поднимался по ступеням. В тумане. В вязком обволакивающем тумане. Этот туман заплетал мои шаги, мешал передвигать ноги.
Но мне очень нужно было подняться наверх.
Вокруг, насколько хватало глаз, в прорехах тумана угадывалось нечто темное. Ворсистым ковром шелестело что-то черное, живое. Это был лес, джунгли. Непролазные, непроглядные. Живые.
Я поднимался по каменной лестнице. Шаг за шагом.
Навстречу непроницаемо черному небу, истыканному мириадами крошечных алмазных искр. Искры в черной пустоте. Искры в пустоте.
Я шел вверх.
Еще была луна. Громадный белый диск, в багрово-красных отсветах, словно перепачканный свежей кровью.
Я почти дошел до самого верха. Стоял на ступенях, ведущих к вершине пирамиды.
И наверху, у каменного павильона, в свете живого огня, я увидел Максима. Он лежал на широком постаменте, до середины груди укрытый бархатным черным покрывалом, свесив руку вниз. И смотрел на меня. Будто ждал чего-то.
— Ну, вот и ты, наконец! — сказал он. — Можно начинать.
Нас разделила черная фигура. Какой-то человек в причудливом головном уборе, украшенном длинными птичьими перьями.
Я потянулся к нему, но вдруг оказалось, что между мной и Максимом, и стоящей перед ним темной фигурой, между ними и мной еще с десяток ступеней.
Несколько отсутствующих ступеней.
Их не было. Вместо них клубилась между нами вязкая тьма. Провал в лестнице.
Так не бывает, подумал я, это всего-навсего сон.
— Это не сон, — сказала за спиной Полина. — Это твой выбор.
Я обернулся. Разумеется, ее там не было. Там были уходящие вниз ступени. Путь в прошлое.
— Выбирай! — сказала Полина. Ее голос долетел теперь уже с противоположной стороны.
Я снова посмотрел вперед.
Фигура в уборе из перьев нависала над постаментом, покрытым резным барельефом. Его я видел очень четко — каждую деталь.
А Максима — нет. Он расплывался. Его лицо менялось.
Вместо него лежала Полина.
— Выбирай! — сказала она. — решайся наконец, или ты даже на это не способен?
Она говорила очень спокойно, с оттенком презрения. Точно так же, как во время нашей последней встречи.
Передо мной зиял черный провал. Клубящаяся тьма и выщербленные края ступеней, стершихся за тысячи лет миллионами ног.
— Давай, жми вперед! — сказал из-за спины Фролов.
— Решайся, Алексей, — холодно бросил Черномор.
— Алешка, давай, — подбодрил Генка, который погиб полгода назад.
— Прекратите!!! — крикнул я, пытаясь зажмурить глаза и закрыть ладонями уши.
И испугался своего голоса — он едва не оглушил меня.
Джунгли зашумели, и тысячи голосов, слившись воедино, закричали:
— Решайся! Решайся! Решайся!
Я слышал голос Черномора, голос Полины, голос Фролова, Макса, Генки, и даже того мордоворота из кафе «Причуда», и пьяной девицы Лики, и даже той тетки, что указала мне дорогу к улице Советской, и голос человека в сером плаще. И еще тысячи голосов — знакомых и чужих, злых и ласковых, презрительных и сочувствующих.
Все эти голоса требовали, давили, напирали на то, чтобы я решился.
Тысячи голосов — как один.
Из джунглей несся на меня вой. Многоголосый вой, сливающийся в один лишь звук — как шум волны, накатывающей на берег.
И я решился. Шагнул прямо в клубящуюся тьму и пошел, увязая в ней по колено.
Голоса стихли.
Я стоял на вершине ступенчатой пирамиды, меня ослеплял громадный овал полной луны.
И человек в головном уборе из перьев занес руку с зазубренным ножом.
— СТОЙ!!! — закричал я.
Он обернулся, подставив лицо под свет живого огня. Лучше бы он не поворачивался. Потому что из-под головного убора, убранного перьями, на меня смотрели очень знакомые глаза. Самые знакомые в этом мире. Мои собственные глаза.
Я встретился лицом к лицу с самим с собой.
Закричал, срывая горло, но мой крик утонул в джунглях.
— Давай же! — с нетерпением взвыли джунгли, и я посильнее сжал рукоятку зазубренного ножа.
А потом черные брызги ударили мне в лицо.
Я дернул головой, будто действительно почувствовал на коже едкий ожог от темных липких капель.
Всего лишь сон. Однако, какой страшный, дикий.
Я совершенно взмок под одеялом.
И никак не мог придти в себя. Тяжело дыша, потер ладонями потное лицо.
В кране за дверью ванной комнаты мерно капала вода.
И было темно, хоть глаз выколи.
Кап-кап-кап…
Ненавижу незавернутые краны.
Надо было вылезать из-под одеяла, тащиться в ванную. Ужасно не хотелось этого делать.
Хотелось накрыть голову подушкой, и не слышать этого отвратительного мерного «кап-кап-кап». Китайская пытка.
Я пересилил себя.
Сбросил одеяло, подтянув плавки, пошлепал босыми ногами по ковролину. Не стал включать свет, на ощупь завернул ручку смесителя. И вернулся обратно, мельком глянув в сторону балконной двери. В промежутке между штор было черным-черно.
Горазд же я спать. Когда я отключился, вроде еще середина дня была.
Я зарылся под одеяло. Укрылся с головой, предвкушая, как провалюсь в сладкую дремоту.
Кап-кап-кап…
Так, я же завернул его до упора?
Вот молодцы, аж четыре звезды гостинице впаяли, а с кранами разобраться не могут.
Вот оно, то самое, что принято презрительно называть словом «совок».
Кутаясь в одеяло, я попытался закрыться от мерзкого звука, но ничего не получалось.
Я попытался отстраниться от него, подумать о другом, отвлечься. Посчитать овец наконец. Раз овца, два овца… Кап-кап-кап…
Ничего не получалось.
Попробуйте насильно изгонять из своего сознания какую-нибудь простейшую мысль — и она, словно из противоречия, начнет только сильнее цепляться к вам, как рыба-прилипала.
Кап-кап-кап…
Я только сейчас понял, что звук падающих капель доносится не из ванной комнаты. А с противоположной стороны.
От балконной двери.
