Рожденный из Ада (СИ) - Беркут Кира (книга жизни .txt) 📗
Мужчина открыл глаза и мысленно усмехнулся — Шумахер полностью оправдывал свое прозвище, доставив группу из центра на окраину буквально за полчаса. Хотя обычно такая дорога занимала у него порядка двух часов.
Да, сейчас командир, старающийся выслужиться перед начальством, не успев даже сдать оружие, побежит докладываться, что заложницу освободили, но отморозка завалили. Он сообщил, еще на месте будучи, что операция завершена практически успешно. Но не стал уточнять, что это было — почему практически успешно. И кто его только за язык тянул? Теперь он даже не успеет сдать оружие, как должен будет бежать на ковер и отчитываться, почему такое произошло, что он посмел уничтожить отморозка.
Владимир вышел из автобуса последним. Словно не хотел раньше времени идти на казнь. Он потянулся, огляделся по сторонам, встряхнул свои уставшие мышцы, которые весьма активно спорили со своим хозяином из-за долгого статичного состояния. Он еще раз огляделся по сторонам и медленным шагом направился в оружейную комнату сдавать свой автомат.
Не успел Владимир расписаться в журнале за свой автомат, как в каморку, и без того маленькую и тесную, а от его телесов ставшую еще меньше.
— Федотов, — гаркнул командир отряда. — Начальник штаба вызывает в срочном порядке! — гарканье моментально превратилось в хрип — у командира была какая-то проблема со связками.
В ответ прозвучала тишина, которая висла в любом помещении, где появлялся этот начальственный прихвостень. А что его удостаивать ответом? Слава Богу, что сейчас они видятся в последний раз. Дай Бог, что больше не увидятся вообще! Нет больше никакого желания с ним разговаривать. Не заслужил он того!
Владимир развернулся и, абсолютно точно и метко протиснулся мимо своего командира, не зацепив его ни коим образом. Эта ювелирная точность вызывала всегда восхищение у сослуживцев Владимира, также, как и он сам, ненавидивших своего командира, но обожавших своего боевого товарища.
— Если они скажут, что ты уйти должен, мы вместе с тобой уйдем! — Шумахер положил руку на плечо товарищу.
— Да я сам уйду. Потому что ну не могу я по этим глупым инструкциям работать! — Владимир говорил настолько спокойно, что Шумахер сразу понял всю серьезность намерений товарища.
Федотов хлопнул себя по карманам в поисках сигарет, но, не найдя таковых, медленным неспешным шагом направился к низкому одноэтажному зданию, похожему на их казармы, где они сидели во время держурств.
Это здание напоминало чем-то госпиталь, в который привезли Матвея и где ему сделали первые операции. Такое же приземистое, с облупившейся местами штукатуркой, покрытое краской какого-то неопределенного цвета, который даже и назвать-то было бы сложно.
Заходить в это здание всякий раз было настолько тяжело, что этого даже и делать-то не хотелось абсолютно. Уж слишком сильны были воспоминания о тех событиях. Слишком сильны были воспоминания о том, как выглядит госпитальный морг, из которого тебе, слава Богу, конечно, не пришлось самому забирать цинковый гроб, внутри которого лежит твой друг и брат. Да, не пришлось. То сделали другие люди и в другом госпитале. Но он видел, как увозили их с Матвеем боевых товарищей.
Федотов остановился в каком-то метре от ступеней. Перед глазами опять всплыла картина боя. Она приходила всегда, в самые тяжелые моменты. То ли для того, чтобы еще тяжелее сделать его состояние, то ли наоборот, чтобы показать, что сейчас все не настолько тяжело, чтобы переживать сильно о происходящем.
Он постоял какое-то время, глядя прямо перед собой, усилием воли прогнал видение, поправил вязанную шапочку, которую все еще никак не снял, и смело шагнул в "Штаб Красной Армии", как его все тут называли.
Он прошел по узкому коридору и остановился возле высокой обшарпанной двери своего начальства.
Он не стал робко скрестись в дверь, посчитав, что это будет уже совсем лизоблюдством, а сразу резко распахнул ее.
Начальство стояло у окна и недовольно сопело покрытой потом (откуда он его берет поздней осенью-то?) лысиной.
— Федотов! Садись к столу! Есть разговор! А он у нас будет долгим, причем очень! — мужчина преодолел расстояние от окна до стола, на котором покоилось личное дело капитана Федотова Владимира, в два широких размашистых шага, коих ну никак нельзя было ожидать от человека его комплекции. — Я вижу, что оружие ты уже сдал. Оно и правильно! Без оружия как-то легче получается разговаривать.
Часть 10
Раньше Федотов всегда думал, что его начальник — обыкновенная кабинетная крыса, которой плевать на всех. По крайней мере, именно такое впечатление создавалось у всех, когда они смотрели и общались со своим командиром, который постоянно стучал на своих бойцов непосредственному начальству.
Но тот разговор в кабинете после спецоперации расставил все точки над "и". Никто даже предположить не мог, что этот полный, вечно потный, независимо от времени года, мужик за плечами имеет афганскую мясорубку в самом прямом смысле этого словосочетания.
Он все понял. Что двигало Федотовым в тот момент, зачем он так поступил. И рассказал, что сам когда-то чуть не попал под трибунал за то, что нарушил какую-то из своих должностных инструкций.
И даже попытался оттянуть момент увольнения Федотова, инициировав служебную проверку.
Однако он сразу предупредил, что для Владимира его поступок, скорее всего, будет грозить увольнением.
Так оно и оказалось. По делу была организована проверка, и в его действиях не обнаружили никаких действий, которые противоречили бы его роли в группе спецназа. Но вот уничтожать полностью того отморозка он был не должен. И ведомственная комиссия приняла решение ему это все-таки вменять в нарушение. Да еще и привязать сюда старые грехи. Кто ж знал, что тот бармен, которого он метнул на стойку с бутылками в баре, где познакомился он со своей нонешней супругой, оказался родственником начальника ведомственной комиссии? А этот самый начальник решил припомнить грехи все обидчику своего дрожайшего родственника? Итогом стало хотя бы не увольнение капитана Федотова из органов. Зато понизили его хорошо очень — из капитанов до старшего лейтенанта и в постовые перевели. Хоть в органах оставили! За это можно было поблагодарить начальника Федотова, который его отвоевать смог у эскулапов кабинетных.
Владимир сильно переживать не стал — работу хоть частично сохранил свою работу. Теперь не придется искать место в каком-нибудь чопе.
Правда, супруга ненаглядная опять пилить будет, называя его неудачником, в лучшем и самом культурном случае. А так — все самые интересные слова вспомнить сможет, чтобы побольнее его уколоть. А еще дочь видного ученого-историка! Должна же самой культурностью быть!
Хотя, о какой культурности может идти речь, если даже ее папа в самом начале их знакомства и общения считал себя имеющим право на то, чтобы оскорблять Владимира? Хотя, потом, по прошествии какого-то времени, когда они познакомились поближе, он неоднократно извинялся за то свое поведение.
Мужчина огляделся по сторонам. А он, оказывается, сейчас сидит на скамейке во дворе того дома, где раньше Матвей жил.
Так, все. Философия — это, конечно, замечательно, но, если так продолжать, то он скоро дойдет до такого состояния, что даже перестанет понимать, где он сейчас есть и что тут вообще делает. А это уже не есть хорошо. Лучше философию он оставит своему дражайшему тестю, который из-за своего полного неумения пить, превращается в такого мастера размышлений, что ему в пору деньги на этом зарабатывать!
Владимир встал устало со скамейки, закурил сигарету, с горечью отметив, что пачка теперь пустая полностью, поднял воротник куртки, чтобы ледяной вездесущий ветер не задувал за шиворот, и зашагал домой, благо идти было недалеко.
Боже, какое это блаженство, что можно сейчас прийти домой, выпить бутылочку пива, припрятанную в холодильнике, и лечь спать, чтобы утром проснуться уже с адекватной головой и отправиться приступать к своим новым должностным обязанностям. И никто абсолютно не возжелает прокатиться по его ушам с очередным потоком брани и оскорблений — дорогая и любимая горячо всем сердцем супруга решила провести несколько дней вместе со всей своей ненаглядной семьей в каком-то подмосковный профессорском дачном поселке. Вот и пускай там отдыхает. Тесть Владимира с собой тоже звал поехать, но Федотов благополучно от этой поездки отвертелся, сказавшись на необходимость отдавать долг Родине на своей работе. Нет уж! Пусть они там как-нибудь без него отдыхают! А то им как раз отдохнуть надо друг от друга.
