Миллион миров (СИ) - Карелин Антон (читать книги онлайн бесплатно полные версии TXT, FB2) 📗

И именно эта надежда на лучшее, именно эта неубиваемая вера мальчика в то, что он будет жить, несмотря ни на что, вызывала в Джахаре истинную ненависть, которая переполняла его жестокое сердце. От силы этого чувства воин мог взорваться.

Он рванул мальчишку к себе, поднёс к самой пасти, скользя клыками по детскому лицу, о, как ему хотелось впиться в эту мякоть, вырвать это ненавистное лицо, захлебнуться криком и кровью маленького принца, вгрызаясь в его худенькое тело. Но это было бы слишком быстро, унизительно-просто, опустошающе-легко. Геенна ненависти и злобы к этому человеку, клокочущая в душе Джахара, жаждала долгой и мучительной, истощающей их обоих пытки. Надо сдержать себя и начать с малого.

Он исступлённо зарычал, громадная когтистая лапа ударила мальчику в лицо. Тот содрогнулся и вскинул руки, пытаясь закрыться, но слишком поздно. Яростная боль рванула левый глаз.

— Повреждение скафандра семнадцать процентов, — сказал Гамма. — Рабочий режим восстановлен, но энергии на маневрирование почти не осталось.

Одиссей открыл глаза.

— Прогноз траектории: отрицательный.

— Что?

— Вас сносит в сторону. Множественные отклонения во время пути, импульсы для разворотов и ухода от столкновений слишком сместили вектор вашего полёта.

— Если достать ещё несколько скафандров из умпа, — пробормотал человек, — мы сможем с помощью них повернуть и упасть в нужное место?

— Не сможете, — спокойно ответил Гамма. — Мы уже выкачали из них всю энергию на маневрирование в пути. Осталось только базовое жизнеобеспечение. Если его потратить, миссия потеряет смысл, вы не сможете оказать помощь гибнущим.

— Значит, мы летим мимо и ничего не можем с этим сделать?

— Два негативных выбора. С учётом набранной вами скорости, мы можем потратить оставшуюся энергию либо на её гашение, либо на изменение траектории полёта, чтобы он снова вёл к кораблю. Во втором случае вы попадёте в корвет «Гаррак», но разобьётесь о него. А в первом — пролетите на двести километров левее.

Человек глубоко вздохнул.

— Вы были без сознания, поэтому я уже сделал выбор. Мы гасим скорость. В этом случае есть отличная от нуля вероятность того, что случайный метеор столкнётся с вами и подтолкнёт именно в нужном направлении. Тогда вы сможете приземлиться на скорости, которая не приведёт к смерти и повреждению оборудования.

Фокс прекрасно понимал, какова эта вероятность, и насколько она отлична от нуля.

— Чернушка, — тихо сказал он. — Настал твой час.

Птица возникла в пространстве, как будто услышала его и прыгнула на зов. Он по-прежнему не знал, как работает её потрясающее умение слышать и понимать человеческий голос, невзирая на то, что она была бессловесным порождением беззвучной космической пустоты. Но Чернушка всегда его слышала и, кажется, в основном понимала.

С четвёртой попытки она догадалась и сумела телепортироваться прямо на умпа, вцепилась в его крышку и распласталась на ней, так что скорость не сорвала птицу с робота. Она стала частью их сжатого, сцепленного конгломерата.

— Какая же ты умница, — покачал головой Одиссей. — Моё совершенное существо. Видишь белый корабль? Ты должна долететь туда. Нет, не прыгнуть, Чернушка, а долететь. Вуууууух, вот так.

Он показал рукой плавный пикирующий полёт в сторону «Гаррака». Безглазая морда птицы слегка сдвинулась в сторону корвета, затем обратно на Фокса.

— Погодите секундочку! — в отчаянии пролаял сквозь боль безногий учёный Джом. — Подумайте, прежде чем сделать выбор… Вы можете погасить скорость и развернуться, бросить всю технику, взять только запасные скафандры, и пусть эта удивительная вакуумная птица донесёт вас до вашего корабля. Он будет идти навстречу, и вы сможете спастись. В противном случае слишком велик шанс, что вы не сумеете нас спасти и погибнете сами. Во имя хвоста Беглеца, это будет слишком…

— Хорошо, — сказал Одиссей, — я подумаю.

Он помял несчастную шею сквозь тонкий слой скафандра. На протяжении всей этой безумной экспедиции шея скромно примолкла, уступив место остальным ранам, будто признала их право болеть сильнее. Но сейчас напомнила о себе. И Фокс невольно рассмеялся, не чувствуя обезболенных ноги и плеча.

— Чернушка, — сказал он, улыбаясь, — донеси умпа вон туда, на корабль. Если встретишь метеоры, уклонись. Просто поднеси его близко, а дальше они с ремонтником сами всё сделают. Они ведь тоже умнички.

Птица наклонила голову и открыла клюв, казалось, из её пасти исторгается слабый, вопросительный скрежет.

— Не бойся за меня, Чернушка. Не бойся. Ты должна доставить умпа на белый корабль. Понимаешь?

Чернушка закрыла клюв и снова повернулась к корвету. К хозяину. К корвету.

— Гамма, отсоединяй! — рявкнул Фокс.

Поверхность умпа стала гладкой, по ней прошлась последняя, яркая, но угасающая волна, и робота резко отнесло вправо. Одиссей увидел, как Чернушка, прижавшись к умпу, пронзительно закричала, но в космосе никто не услышит твой крик.

Они с Джанни по-прежнему падали не в ту сторону, плавно замедляя скорость. И судя по тому, что Пророчица молчаливо принимала происходящее, она уже провидела его, как смогла. И не нашла выхода.

«Столько преодолеть, чтобы увидеть цель на расстоянии вытянутой руки и не суметь до нее добраться», подумал Фокс.

— Уже скоро, — тихо прошелестела Джанни. — Мы пересечёмся с голубым метеором.

— И что будет? Что с ним вообще за история?

— С самого детства я видела отблески прекрасного ледяного камня, который летит в космосе, — тихо и мечтательно ответила висай. — Я родилась, а он уже летел. Я играла, боялась, спала, а он летел. Я любила, делала открытия, совершала ошибки, спасала жизни — а он летел откуда-то, куда-то. Казалось, бесцельно. Но на самом деле, у мертвого куска льда была жизненная цель. Предназначение.

— Ох, — глаз Фокса жарко пульсировал, всё тело, изрешеченное осколками, накачанное лекарствами, измученное нервами, будоражила близость смерти и выстудило дыхание судьбы.

— Твой глаз, — спросила Джанни. — Что не так с твоим зрачком? Почему он… не такой, как всё остальное во вселенной?

— Что? — растерялся Одиссей.

— Что с твоим глазом?

— В детстве его выбил враг, — сказал человек, потому что не видел ни одной причины не ответить. — Но я… в итоге выжил. Вернулся в свою конуру и вложил в пустую глазницу единственную ценную вещь, которая у меня была. Это показалось самым естественным из всего, что можно сделать. Оказалось, что это навигационный центр древней расы, и в моей глазнице он может… видеть.

— Древней расы? — прошелестела Джанни, став совершенно размытой и туманной, как испуганная тень.

— Они жили давным-давно и вымерли два миллиона лет назад. По-моему, они тоже как-то могли предвидеть будущее.

— Сайны!

По телу Пророчицы прошла трепетная дрожь испуга и… радости?

— Это был их взгляд, а не мой! — с восторгом сказала она.

Фокс не вполне понимал, о чём речь, у него уже слегка мутилось в голове.

— Не аномалия дала мне увидеть два разных будущих. А глаз Древних.

Её лицо под прозрачной оболочкой скафандра просветлело, стало чётким и резким, почти не размытым, и человек наконец разглядел маленькую головку с остреньким подбородком, аморфную кожу, словно сотканную из ватного тумана, большие глаза, смурные, но блестящие, и нос, изогнутый вверх… У Пророчицы не было рта. Издревле Висай не ели еду, а исчезали и появлялись в пространстве так, чтобы захватывать её сразу внутрь себя. И они не говорили друг другу слова, а сообщали смыслы.

Всё это время Джанни не разговаривала с ними вслух, а транслировала свои мысли, и их разумы просто понимали то, что она могла сообщить. Это означало, что на самом деле в расе висай невозможно промолчать и невозможно солгать. Просто они выражают лишь самое важное, поэтому кажутся молчаливыми. Но когда это важно, висай просто не могут промолчать — и разумы тех, кто близко, облекают мерцание маленьких немых тел в понятные для себя слова.