Последствия больших разговоров (СИ) - Барышева Мария Александровна (читать книги регистрация .TXT) 📗

   Говорящие с огнем снова обступили свое неспокойное пламя, и то, замерев на мгновение, вспухло и заклубилось, перетекая сверху вниз, а потом словно всплеснулось, и пронзило воздух десятками длинных огненных лепестков, обратившись огромной полыхающей хризантемой. Иван Дмитриевич подвел ладонь под основание одного из лепестков, и тот, отделившись от огненного цветка, остался у него на ладони, мягко, волшебно изгибаясь из стороны в сторону. Ната-Бестия сделала то же самое и застыла рядом со старшим Говорящим с огнем, держа колыхающееся пламя на стыке сомкнутых ладоней. Лена, взяв свой лепесток, отошла к дальнему концу полукруга и встала там, подняв ладонь с огоньком почти к самому лицу и пристально глядя куда-то внутрь пламени. Следующим к огню решительно подошел Электрик, бестрепетно подхватил один из лепестков и двинулся обратно, унося живой, изгибающийся язычок пламени на своей ладони, а огненная хризантема немедленно отрастила новый лепесток взамен утраченного. За ним потянулись остальные.

   Эша подошла одной из последних. Хоть она и убедилась уже, что огонь не причиняет вреда, и что даже неГоворящие уже держали по колыхающемуся пламенному лепестку на ладонях, не делая при этом никаких болезненных гримас, все равно было жутковато. Огонь обжигает - так было всегда. И для того, чтобы гореть, огню была нужна пища - так тоже было всегда. Нужно поверить огню Говорящих, чтобы он не обжег? Что, если он почувствует ее недоверие, ее страх?

   Все же, в конце концов, она подошла к огненному цветку, трепещущему в воздухе, и, помедлив мгновение, с отчаянной решимостью подхватила один из лепестков, готовая в любой момент отдернуть руку. Но не почувствовала ни жара, ни ожога, только легкое щекочущее касание, похожее на прикосновение пушистой ножки Бонни. Шталь невольно широко раскрыла глаза, потрясенно глядя на огонь, грациозно покачивающийся на ее сомкнутых пальцах, а мимо нее уже проходили друзья и коллеги, и крошечные огоньки на их ладонях распустились пышными огненными цветами необычайной красоты и самых разных форм и размеров, и их лепестки смыкались, вновь разворачивались, подергивались бахромой, обращались огненным ажуром, сквозь который бархатно просвечивала осенняя тьма. Люди наклонялись, опуская цветы на насыпи, и цветы продолжали трепетать, словно на ветру, разрастаясь, играя лепестками и не причиняя живым цветам ни малейшего вреда.

   Эша посмотрела внутрь своего огонька, пытаясь разглядеть в нем то, что увидели остальные, и вдруг поняла, что именно дает пищу этому огню. И пока она смотрела в него, остатки боли уходили, словно сгорая, и печаль становилась все светлее и все невесомее, и на сердце уже не было так тяжело. Горе отступило, оставив грусть расставания с людьми, которые уже никогда не вернутся. Их не будет в будущем, но они навсегда останутся в прошлом, и очень хотелось верить, что Юля знает, что Шталь не держит на нее зла, а Никита знает, что никогда ни в чем не был виноват. Она пришла проститься. И она прощается с ними.

   Огонь растекся по ее ладоням, и из него вверх потянулись три красно-алые воронки, похожие на цветы вьюнка, возносясь на тонких огненных стеблях. Края воронок оделись нежно трепещущими пламенными кружевами, и из глубины каждой проросла еще одна, тут же раскрывшись тонкими изгибающимися лепестками, между которыми танцевал и кувыркался рой алых искр. С минуту она молча смотрела на огненный букет, и пламя шептало беззвучно, колышась в дивных цветочных формах, и в шепоте его был покой, и были слезы, и было некое грустное волшебство, как в последнем, прощальном поцелуе. Эша стояла, смотрела, слушала и отдавала, не решаясь двинуться с места. Но потом все же тряхнула головой и шагнула к могилам.

   Самым последним к огню подошел Ейщаров, сердито отмахнувшись от Михаила, который попытался было навязать ему свое сопровождение. Он взял один из огненных лепестков, а потом, держа его на чуть отведенной в сторону руке, другой рукой призывно махнул кому-то позади стоящих. Все удивленно обернулись, потом с легким гулом расступились и в образовавшееся свободное пространство осторожно ступил вампир-журналист-атеист, который тут же, словно для большей безопасности, глубоко надвинул шляпу себе на нос, затем сдернул ее и, смяв в пальцах, нервно огляделся, явно готовый в любой момент пуститься наутек.

   - Я... - Вадик откашлялся, - я просто... вы не подумайте... Просто я хотел...

   - Разговаривать не обязательно, - перебил его Олег. - У кого-нибудь есть возражения?

   Возражений не последовало, только Михаил неопределенно пожал плечами, да Степан Иванович что-то буркнул, тут же слегка дернувшись от тычка вознегодовавшей Катюши. Ейщаров повернулся и протянул колышущийся огонек Вадику, который посмотрел на Олега с предельной степенью потрясения. Потом, не раздумывая, принял лепесток пламени на свою ладонь и уставился на него, приоткрыв рот. Шталь, наблюдавшая за этим, невольно оценила бесстрашие коллеги-нелюдя, которому даже в голову не пришло окутываться подозрениями и интересоваться: "А не будет ли мне чего от этого плохого?"

   Впрочем, многое в жизни предсказуемо - даже чьи-то поступки, могущие поначалу показаться совершенно неожиданными. И даже то, что когда они, постояв еще немного в тишине, пошли к дожидавшимся их на дороге машинам, Паша чуток приотстал, зашагав рядом с удивленно бредущим за остальными журналистом, а потом совершенно по-детски, несмотря на постоянные утверждения о своей взрослости, ухватил его за большой палец. И то, что Вадик, неловко потрепав младшего Футболиста по голове, пошел дальше, уверенно и крепко держа его за руку. И уж точно то, что вскоре дочь Посудника тоже шла вместе с ними. Так уж устроен мир, если он населен.

   Потому что на самом деле никто не хочет быть один

ЛЖЕЦЫ

   - Как тебе это удается? - с любопытством спросила Ольга.

   - Что именно? - невинно отозвалась Эша. Они с младшей Ювелиршей курили, сидя на подоконнике, болтая ногами и игнорируя громкое раздраженное ворчание младшего Садовника, совершавшего обход своих собеседников неподалеку. Леонид Викторович в последнее время приходил в особо дурном настроении, обнаружив, что большинство сотрудников института исследования сетевязальной промышленности привыкли к его ворчанию, как приморские жители к шуму прибоя, и напрочь перестали его замечать.

   - Вот это, - Лиманская кивнула на уборку, происходившую в коридоре без всякого участия единственной в офисе уборщицы, которая в данный момент безмятежно пускала сигаретный дым прямо в одного из братьев Зеленцовых, усердно протиравшего рядом оконное стекло. Эша, которую ежесекундно распирало от имеющейся сенсации, невольно приоткрыла рот, Максим упреждающе посмотрел на нее огненным взглядом и перешел к другой раме, а проезжавший мимо со шваброй Слава украдкой погрозил Шталь кулаком.

   - Штука в том, что если я расскажу тебе, как мне это удается, то мне перестанет это удаваться, - пояснила Шталь, щурясь на утреннем солнышке.

   - Такое ощущение, что вы с Алкой знаете про наших мужиков нечто особое, - Ольга потянулась. - С тех пор, как я вышла, только и вижу, как они каждый день делают за тебя всю работу, моют Алкину машину, бегают за нее по магазинам и совершенно никогда не возражают.

   - Странно - правда? - согласилась Эша.

   - Еще более странно то, что за эти три недели ты ни разу не съездила в больницу. У тебя ведь полно времени.

   - Зачем мне туда ездить, если всех давно уже выписали, - помрачнела Шталь.

   - Олега не выписали, - напомнила Ольга. - Ему ведь тогда после нашего побега стало хуже, а ты ни разу его не навестила.

   Эша сердито отвернулась. Конечно, они с Лиманской в последнее время сблизились, но не настолько, чтобы она призналась ей в том, что попросту боится. Да и, к тому же, она ведь знает, что с Олегом сейчас все в порядке, а ему самому абсолютно все равно - нанесет ему Эша Шталь визит или нет. В ту единственную встречу он ее даже не заметил. И в дальнейшем ни разу ни через кого не интересовался, как у нее дела. Будем откровенны, господин Ейщаров ценит ее как сотрудницу, возможно немного ценит даже как человека, но уж точно не ценит ее как Эшу Шталь. И, появившись на работе, наверняка вновь начнет отгораживаться от нее ее же собственным отчеством! Говорящий с душами, черт бы его подрал! Вывернул всю ее душу наизнанку, а потом: "Эша Викторовна!"