Отдел (СИ) - Сальников Алексей Викторович (читать книги онлайн .txt) 📗

Из туалета опять раздались звуки разрываемой бумаги и плески унитаза, Игорь Васильевич вышел обратно и сказал от кухонного порога:

— Вроде ничего не забыли.

— Вроде ничего, — сказал Фил. — Ты все комнаты проверил?

— Охренеть тут комнат, — не без сарказма заметил Игорь Васильевич, бросая табурет, на котором сидел во время допроса, обратно в угол. — Пошли уже.

Они вышли на лестничную площадку. Бабулька, может, уже и уснула, успокоенная тишиной, но к ее глазку Игорь все равно старался держаться спиной.

— Тут вроде замок английский, — задумчиво пробормотал Игорь Васильевич и хлопнул дверью, потом подергал дверную ручку. — Точно, английский.

— И что, никто на нас не подумает? — спросил Игорь уже на улице, когда они шли, обходя дом уже в обратную сторону.

— Да бытовуха обычная, — сказал Игорь Васильевич, — такая каждый день происходит. Тут в новостях посмотришь, без нашего участия такие вещи творятся — у меня самого волосы дыбом на жопе встают, а спина изморозью покрывается. Двое, короче, сели в шахматы играть, в итоге один выиграл, другой обиделся — пять трупов. Мы, конечно, не дело творим, но мы хоть по приказу родины, и у этого всего цель есть. Конечно, страшно, что у страны цели такие могут быть. Но еще ведь страшнее, что граждане сами друг друга безо всяких целей херачат налево и направо. Я некоторым поступкам объяснения дать не могу, вроде много повидал. Какой-нибудь не маньяк, вроде, бац, сына по башке табуретом за неубранные игрушки. Жена суп пересолила, мужу не понравилось, она его чик ножом пятнадцать раз, а потом ребенка в окно. Главное, не сама, а ребенка почему-то. А дорожные разборки? Вообще мрак. А эта игра «Поймай на бампер старушку на переходе — получи два года».

— Так-то это самооправдания все, — вздохнул Фил.

— Перед тобой страна тоже оправдывается, — сказал Игорь Васильевич. — Она тебе разрешает, даже приказывает убивать людей, но при этом запрещает пацанов трахать и курить в общественных местах и оскорблять чувства верующих и покупать алкоголь после одиннадцати.

— Ты меня на лояльность проверять, что ли, вздумал? — безобидно глядя в землю и не сбиваясь с шага, спросил Фил.

— Нет, — твердо сказал Игорь Васильевич, — я серьезно. Я на полном серьезе. Вот в чем провинились эти бедолаги сегодня?

— Значит, в чем-то провинились, — все так же глядя в землю, сказал Фил.

— Да ну тебя, дуешь уже на холодное.

Фил широко улыбнулся какой-то своей мысли.

— Нет, ну правда, — вполголоса, то есть в том тоне, каким и шел весь разговор, возмутился Игорь Васильевич. — Тебе уже некуда уже падать. У тебя же депрессняк, от тебя жена ушла, с которой у вас, не знаю, что-то ведь было, дочку же родили, ты живешь на работе. Тебя позвали к нам, ты пошел. Ради чего? Ради высшей цели? Явно ведь не из-за карьеры. Ой-ой, хоть кому-то я нужен.

— А если и ради цели? — поинтересовался Фил.

— А если бы ради цели нужно было пацанов трахать? — тут же спросил Игорь Васильевич, и лицо у Фила закаменело. — Вот сказали бы, вперед, Фил, ради страны, ради высшей цели.

Фил ничего не ответил, а Игорь Васильевич продолжил:

— А тут ведь речь о человеческих жизнях идет, Фил. Может, это вообще какая-то ошибка. Всплывет это все через несколько лет в результате очередной перестройки, и будем мы с тобой и с тобой, — он указал на Игоря, — типа сталинских палачей. И окажешься ты, Фил, в еще большей жопе, чем был. Как тебе такая перспектива? И твое же государство будет тебя клеймить, те же люди, что тебе приказы отдавали.

— Ты к чему все это? — спросил Фил.

— Да ни к чему, — сказал Игорь Васильевич.

«Достоевщина какая», — подумал Игорь.

За разговором они подошли уже к своей «Газели» и стояли возле нее, продолжая спорить. Фил сменил идейность на расчет и утверждал, что собирается просто дослужиться до пенсии и уйти копать огород, Игорь Васильевич все равно не отставал от Фила и разрушал его безыдейную базу, утверждая, что тот сойдет с ума на пенсии, потому что копать огород — это не для Фила. Несколько раз Игорь Васильевич употребил фразу «трахать пацанов» в том или ином ключе, и у Игоря сложилось впечатление, что Игоря Васильевича эта тема интересует гораздо больше, чем самого Фила. Молодой приоткрыл задние двери и с удовольствием на лице слушал их обоих, потом не выдержал и сказал:

— Давайте, может, уже внутри продолжим диспут о сексе с несовершеннолетними?

— Он еще в столб врежется, когда начнет аргументы искать, он мрачный такой становится, когда ему объясняешь… — проворчал Игорь Васильевич, но, тем не менее, полез в машину.

— Не буду я ничего искать, я все уже нашел, — ответил ему в спину Фил и пошел на свое водительское место.

— Ну как прошло? — спросил Молодой, когда машина тронулась.

— Вот что ты тебя терзаешь? — взвился на Фила Игорь Васильевич. — Ты вон, иногда по нескольку человек за ночь убиваешь — и еще терзаешься, что тебя на мальчиков тянет. Так же с ума можно сойти. В этом прямо какой-то разлом нездоровый есть. Или ты никого не убиваешь — и святой, или убиваешь — и не терзаешься насчет мальчиков. Я просто боюсь, что это когда-нибудь плохо для нас всех кончится. Нельзя одной ногой стоять в одном лагере, а другой ногой — в другом. И ладно бы ты правда кого-то изнасиловал там, так ведь нет, тебя же сразу спалили на первом же пацане, может, ты сорвался, потому что у тебя витаминов каких не хватало, может, это биохимия была, другой бы на дурака отъехал и еще бы радовался, какие вокруг идиоты.

— Он часто так по мозгам катается, — поделился с Игорем Молодой. — Если запала хватит — он и меня и тебя начнет жизни учить.

— Хрена ли тебя учить? — перекинулся на Молодого Игорь Васильевич, постепенно ослабляя жар интонации, словно Молодой открыл в Игоре Васильевиче аварийный клапан. — Тебя надо было драть с самого рождения армейским ремнем вплоть до сегодняшнего дня, да и то толку бы не вышло.

— Так как все прошло-то? — спросил Молодой.

— Да нормально все прошло, — сказал Фил.

— Не видишь, что ли, все живы-здоровы, — подтвердил Игорь Васильевич. — В штатном режиме. Правда, лишних двоих зацепили. Прикинь, зашли люди пивка попить к старому товарищу. Ладно, хоть детей не было или собаки.

Игорь внутренне содрогнулся, он и не предполагал такой возможности и не представлял, что бы было.

— Один раз вообще хреново получилось, — признался Игорь Васильевич. — Мужик один жил, когда его, видно, отслеживали. Отслеживали, отслеживали, а он за это время то ли пить бросил, то ли колоться, ну и вернулась к нему жена с сыном — а тут и мы нарисовались. Там и елка стояла в игрушках. Ад, короче.

Это, видно, была не очень легкая тема, поэтому Молодой вроде бы и открыл рот, чтобы что-то сказать, однако все-таки промолчал, косясь на Игоря Васильевича. Игорь внезапно вспомнил, как заваливался набок, а потом вперед мертвый мужичок. Представил на его месте своего сына и, в приступе внезапно накатившей тошноты, задергал ручку двери, пока она не открылась, свесился лицом к выезжавшей снизу дороге, пойманный прыгнувшими на него одновременно Игорем Васильевичем и Молодым — и его несколько раз вывернуло желчью.

Фил неторопливо свернул к обочине и плавно затормозил.

— Давайте хоть газировки какой купим, — предложил Игорь Васильевич, успокаивающе похлопывая Игоря по спине.

Игорь отрицательно помотал головой, а Молодой сказал:

— Я сбегаю, тут вон недалеко, — перепрыгнул через голову Игоря и ускакал.

— Сына своего представил в таком положении? — догадался Игорь Васильевич.

Игорь покивал дороге и стал подниматься. Он не просто представил, это было как наяву. Он даже видел, во что сын одет, — бабушка подарила ему связанные из разных цветных ниток носки, — и он полюбил скользить в этих пестрых носках по ламинату, как на коньках. Дома сын носил только или пижамные штаны с майкой или трусы с героями «Тачек», вот в этих трусах, в этих носках, которые были по длине почти как гольфы, и в майке сын был в его видении. Игорь вспомнил, как выходил воздух из расслабленных смертью легких мужичка, и его начало выворачивать еще раз.