Плоды манцинеллы - Сугробов Максим Львович (читать книги онлайн бесплатно полностью txt) 📗
К 2043-ему темные объединились — мировая сеть полнилась видеороликами, в которых представители «угнетенных» призывали общественность отказаться от принципов новой эпохи. В разных странах, на разных языках одно и то же послание подавали с разного ракурса: где-то акцентировали внимание на вмешательстве «машины Майера» в Божий замысел, в других местах говорили о том, что сканирование нарушает человеческую индивидуальность, тайну личности и право на самореализацию.
— Когда протестов стало больше, правительства некоторых стран предприняли попытку хоть как-то урегулировать конфликт. Но стало только хуже. В январе 2044-го прогремели первые взрывы.
В ночь с понедельника на вторник, 18 января 2044 года в столице Японии было шумно. Светло, как днем, и жарко, как летом. Стеклянный небоскреб «Одуукана» словно провалился под землю, растаяв в ярчайшей вспышке праведного огня. Темные разрушили башню корпорации, первый завод «Ноджу» и уничтожили при этом несколько центральных кварталов города. Расчеты подвели. То, что должно было стать локальным взрывом, превратилось в жестокую демонстрацию грубой силы.
— Это был первый удар. Они начали с Японии и подорвали в тот день десятки заводов «Одуукана» по всему миру. В России, Европе, Штатах.
— Боже, — выдохнул Майер.
— Многие тогда вспоминали его имя. Едва пыль от последнего взрыва осела, террористы сделали заявление, — Саммерс обратился к камере. — Энди, в том же меню, где ты настраивал работу экранов, есть ссылка на папку. Открой ее. Там лишь один файл, как найдешь — запускай.
Андрас повиновался. История Алана настолько его увлекла, хоть он и сам знал ее в деталях, что Ланге начал чувствовать необъяснимое родство с Майером. «Родство, мать его». Энди казалось, что Саммерс обращается не только к потерявшему память Себастьяну, но говорит непосредственно с самим Энди, пытаясь донести до того какую-то важную и глубокую мысль.
Файл назывался просто — «Послание». Запустив его, Андрас отметил, насколько резко изменилась картина на мониторах: стены зала стали ярче, словно кто-то щедрым, единым мазком закрасил все белизной, а большую часть каждого экрана занял неясный, расплывчатый силуэт. Образ пошевелился, сделал шаг назад и показал себя зрителям. Энди видел этот ролик. Когда-то давно.
— Здравствуйте, — женщина кивнула камере. — С вами говорит Родство.
— Я знаю ее, — выпалил Майер. — Клянусь жизнью, я ее знаю.
— Имя мне Мать, — продолжала женщина. — А каждый член нашего союза приходится мне Сыном или Дочерью.
Себастьян, замерев, смотрел на стену.
— Если вы видите эту запись, то встреча между Родством и лидерами ваших стран, закончилась ничем. Мы хотели мира для всех и каждого, но не были услышаны. Беспорядки, что сегодня потрясли несколько ваших городов, дело рук наших. Родство вышло из тени и требует уважения. Мы долго просидели в подполье, не один год терпели ущемления и издевательства, но теперь хватит! Хватит! Я произношу это слово, а вторят мне миллионы голосов. Наше послание таково: мы, и сейчас я говорю про все человечество, создали дивный новый мир, который должен был стать раем. Но стал адом. Вернуть свое место и справедливость любой ценой — вот наша цель и наше желание.
Женщина стойко смотрела в камеру, а ее глаза пылали гневом.
— Мы совершили много ошибок, и главная из них — «Ноджу». Пришло время воздаяния.
Она исчезла, а на ее месте возник символ — раскрытая ладонь и сжатый кулак. Экран погас, на какое-то мгновение оголив пустую стену, а затем вновь вспыхнули сводки последних новостей. Майер продолжал заворожено смотреть туда, где еще секунду назад находился знакомый образ.
— Она сильно изменилась. Я помню ее другой.
— Оно и понятно, в вашей памяти она намного моложе.
— Что с ней стало? — Себастьян перевел взгляд на Саммерса. — Мы создали сканер вместе, почему она так сказала?
— Почему назвала его главной ошибкой? — Майер медленно кивнул. — Не знаю. Может, совесть, или еще что.
Марта Бремер до сих пор была Матерью «Родства». Энди видел ее частенько, на новостных каналах, но как-то и не задавался вопросом, что, как и почему. Фактически, сама тема становления эпохи «Ноджу» его никогда не интересовала, как и не интересовали подробности жизни Майера, внешность Изобретателя и прочие ключевые вещи, способные в корне изменить предстоящую судьбу.
— Они не выдвигали никаких требований. Взрывы, послание Марты, еще взрывы.
— Еще? И никто не мог их остановить? Предотвратить? Ликвидировать угрозу?
— Могли бы, если бы не… Сама природа угрозы. Это сейчас мы разделены, и наши отношения регламентированы. Тогда же реалии ужасали.
Главный вопрос того времени звучал просто: «Кто состоит в «Родстве»? Но ответа не было. Символ с раскрытой ладонью и сжатым кулаком начал появляться повсеместно: на стенах жилых домов и тротуарных плитках, на мусорных баках и вагонах метро, на рекламных плакатах и поверх дорожных знаков.
— Наши отношения? Чьи наши? — не унимался Себастьян.
— То, что осталось от прежнего мира, разделилось на два сектора, — Алан кивнул в сторону экрана-стены. — Родство и мы, Государство. Была война, доктор. Если, конечно, это можно так назвать.
Второй мощный удар пришелся на крупные научные города. Такие, как Цюрих.
— Тогда вы и пропали. Университет превратился в руины за несколько минут. Каждый корпус, каждый соединяющий коридор стал грудой щебня. Мы думали, что вас погребло под завалами, но тела не нашли. Да и, признаться, были дела поважнее.
Хаос поглотил цивилизованный мир. Взрывы, выстрелы, ор и ругань оглашали некогда чистые, спокойные места. Война шла не на чьих-то границах, не за чьи-то ресурсы, не во имя какого-то Бога.
— А как же армия? Армии? — Майер отрешенно смотрел перед собой, пытаясь переварить услышанное.
— Армии были. Даже больше, к тому времени вооруженные силы каждой страны практически полностью состояли из тех, кого одобрил сканер… Но ведь у каждого есть что-то святое, верно? Семья, близкие, дети. Как оказалось, многие из уже просканированных боялись и ненавидели «Ноджу» не меньше, чем темные изгои.
— Почему? — вспыхнул Бастиан. — Я не понимаю, почему?
— Потому что сканер решал все загадки. Он трактовал жизнь каждого. От рождения и до самой смерти.
Энди уже не переживал о состоянии Изобретателя. Слова Саммерса вернули его в те дни, когда все произошло. Когда он бежал по окровавленным улицам, а на его лице играли блики воняющих копотью пожаров. Андрас помнил этот запах, за густой пеленой которого отчетливо узнавался аромат горящей плоти. И он помнил вопли ужаса, плач и ненависть в голосах: «Смерть темным выродкам! Смерть ничтожествам!» А где-то совсем рядом звучало ответное: «Вы подохните, твари! Родство сильнее законов!»
— Никто не считал убитых. Мы лишь знаем те числа, что остались, и то приблизительно. Нас оттеснили к северу здесь, в Европе. В Штатах Государство теперь лишь на восточном побережье. От некогда обширных территорий России мы контролируем какие-то жалкие клочки суши на самом западе страны, а что происходит во всем другом мире, мы знаем только благодаря благосклонности Родства.
Тот, кто забывает историю, обречен на ее повторение. Автора этих слов Энди не знал, или не помнил. Но смысл фразы он понял прекрасно. Сканер разделил общество настолько жестко и радикально, что все иные разногласия между социальными группами, или даже целыми государствами, перестали существовать.
— К середине 2044 большая часть Европы превратилась в безжизненную пустошь. Некоторые страны уничтожили полностью. Столицы и все крупные города завалило трупами. Родство не выдвигало требований. Я думаю, что они сами не ожидали такого исхода, не могли контролировать разъяренные массы по свою сторону баррикад. Люди вкусили крови и хотели больше.
Когда все закончилось? Бойня длилась несколько месяцев, хаос царил почти год. В начале 2045 оставшиеся силы некогда великих стран сконцентрировались на Скандинавском полуострове. Куда пропали министры, премьеры, президенты и прочая правящая элита никто достоверно не знал. Но разъяснения и не требовались.
