Последствия больших разговоров (СИ) - Барышева Мария Александровна (читать книги регистрация .TXT) 📗
- Никогда не предполагал, что все так обернется, - пробормотал Михаил. - Похоже на чью-то злую шутку.
- Что ты там бормочешь, я ничего не понимаю, - Эша небрежно пожала плечами, вытащила виноградную кисть и принялась проворно ее общипывать. Михаил продолжал шелестеть пакетами, казалось, целиком уйдя в свое занятие, но когда она спустя некоторое время подняла голову, то обнаружила на себе взгляд старшего Оружейника - такой внимательный и пристальный, что ей стало не по себе.
- Чего ты на меня уставился?
- Ничего, - поспешно ответил Михаил, отворачиваясь. - Просто... А что - уже и глядеть нельзя?
- Какой-то ты сегодня странный, Миша. Ей-богу, такое ощущение, что ты Олега ко мне ревнуешь!
- Что?! - вскинулся Михаил. - Кто - я?! Да я...
- Ой, перестань, лучшие друзья так делают сплошь и рядом!
- Просто, на мой взгляд, вы друг другу не очень подходите...
- Миша, ты ему не мама, так что обрати свой взгляд в другом направлении, - Шталь, встав, продемонстрировала Оружейнику тщательно сложенную фигу. - Я никуда не денусь! Смирись!
- Я совсем не это имел в виду! - запротестовал Михаил как-то испуганно. - На самом деле я к такой тебе уже очень даже привык...
- Что значит к "такой мне"?
- Ну к... к коллеге... и к... ну...
- Ты не мог бы врать чуть-чуть быстрее?
- Послушай, Эша, я всего лишь хотел сказать...
- Что бы ты ни хотел сказать, у тебя это вышло хреново! - Шталь развернулась и решительно вышла из кухни, мысленно поражаясь тому, что все только что происшедшее нисколько не ухудшило ее настроения.
Вернувшись в гостиную, она вкрутила в пепельницу истлевшую сигарету, сломав хрупкий столбик пепла, потом опустилась в кресло и рассеянно уставилась на экран. И тут же выпрямилась, впившись в изображение потрясенным взглядом.
Даже плохое качество фотографии не могло скрыть растерянности и ужаса в глазах бестолково толпящихся на пыльном перроне обнаженных людей. Кто-то стыдливо прикрывался, но большинство размахивало руками, что-то объясняя друг другу и снующим между ними милицейским работникам. Большинство людей стояло спинами к снимавшему, некоторые были вполоборота, и Эша без труда опознала Нину Владимировну, Глеба, ослепительно-рыжую старшую Домовую Яну и Славу, который был без бороды и казался немного ниже ростом, чем был сейчас. В кадр попала и часть электрички - самой обычной зеленой электрички, из окон которой выглядывали изумленные и вполне одетые люди. Из раскрытых дверей электрички санитары вытаскивали носилки, на которых, прикрытый до основания шеи чем-то, похожим на занавеску, лежал человек, и стоявший рядом с дверями, на самом краешке перрона Михаил, пригнувшись, смотрел на лежащего с удивленной злобой, словно сию секунду обнаружил в живых своего самого заклятого врага. Рядом с ним спиной к объективу стояла невысокая женщина с коротко остриженными светлыми волосами, и ее тонкая рука удерживала за плечо старшего Оружейника, который, казалось, вот-вот ринется вперед. Правее виднелась часть головы какого-то рыжеволосого человека, который тоже смотрел на носилки, но судя по росту и более темному оттенку волос, это был не покойный Ковровед. Лицо же того, кто лежал на носилках, было видно очень отчетливо, и, несмотря на то, что его левая половина была густо залита кровью, несмотря на заострившиеся черты и слипшиеся всклокоченные волосы, Шталь сразу же узнала это лицо. Не узнать его было невозможно. Вот уже двадцать четыре года подряд она видела это лицо в зеркале.
На носилках лежала она.
Эша Шталь.
Хрипло выдохнув, Шталь дернула рукой, рука задела пепельницу, и та грохнулась на пол, извергнув окурки и плюнув облачком пепла. Она вскочила, потом снова села, потерянно шаря взглядом вокруг. Ее рука деревянно потянулась к "мышке" и начала лихорадочно пролистывать присланные фотографии. Всего их было четыре, и Эша нашла себя еще на одной - ее, все также лежащую на носилках, уже загружали в старенькую машину "Скорой". Теперь возле нее не было никого - только все та же светловолосая женщина - уже в чьей-то просторной футболке и по-прежнему стоящая спиной. На двух других фотографиях Эша обнаружила человека, который, если ему изменить цвет волос и форму подбородка, вполне мог бы быть старшим Техником Гришей, непривычно тощего Марата с затравленным взглядом и крохотную испуганную девчушку пяти-шести лет - именно так шесть лет назад могла бы выглядеть старший Садовник Таня. Приглядевшись, она увидела на ее левой руке ярко-красный спиралевидный вздувшийся рубец, казавшийся очень свежим. Да, это действительно была Таня.
- Что это такое? - прошептала Эша. - Этого не может быть! Не может быть!
Она ринулась в спальню, судорожно вытрясла из своей одежды телефон и вызвала номер сотрудницы "Вечера". Та ответила через четыре гудка, и Эша тут же закричала, не дав ей сказать ни слова.
- Этим фотографиям шесть лет?! Ты хочешь сказать, что им шесть лет?! Им не может быть шесть лет!
- Кто это? - озадаченно спросила трубка. - А-а... Ну да, они две тысячи третьего... А разве тебе были нужны какие-то другие?
- Июль две тысячи третьего?! Сняты у вас в Веселом?!
- Ну да.
- Это невозможно, - просипела Шталь, роняя телефон. - Что это за бред?! Меня никогда не было в Веселом! В июле две тысячи третьего я попала в аварию на ялтинской трассе. Я лежала в ялтинской больнице! Там нет никаких железных дорог! Там нет никаких электричек! Что за ерунда?!
Ерунда-то ерунда, только она попала в ялтинскую больницу с травмой головы. А на фотографии у Эши Шталь определенно пробита голова. Ее пальцы сами собой потянулись к темени, нашаривая под волосами старый шрам. Шрам на месте. И Шталь на месте. Она не сошла с ума! Она не была в Веселом. Она была в Ялте. Полина постоянно сидела с ней в больнице! Полина знает! Что проще - позвонить Поле, и она подтвердит, что все это чушь! Какой-то фотомонтаж! Злая шутка, лишенная всякого смысла! Кто-то из коллег на нее озлился! Скорее всего, Михаил! Чего стоит недавний разговор!
Эша подхватила телефон и дрожащими пальцами вызвала номер сестры, но безмятежный женский голос немедленно сообщил ей, что в данный момент абонент недоступен. Шталь едва сдержалась, чтобы не запустить телефоном в стену, кинулась обратно в гостиную и уставилась на фотографию в надежде, что за время ее отсутствия сфотографированная Эша Шталь волшебным образом превратилась в кого-нибудь другого либо вовсе пропала. Но это оказалось не так.
- В общем, я загрузил все в холодильник... Слушай, Шталь, я хотел извиниться. Я и вправду наверное, переутомился - сам не знаю, что говорю.
Эша медленно повернула голову и посмотрела на стоящего в дверном проеме старшего Оружейника, не сразу поняв, кто это такой и что он здесь делает. Потом перевела взгляд на Оружейника на фотографии и вяло махнула рукой.
- Ты не мог бы подойти?
- Зачем? - настороженно спросил Михаил, но все же пошел через гостиную к ней. - Ты хочешь мне врезать? Это нечестно, Шталь, я же не могу дать сдачи девушке...
- Объясни мне, пожалуйста, вот это, - Эша развернула ноутбук экраном к нему.
Ее сердце болезненно дернулось. Это был не фотомонтаж. Это не было шуткой. И девушка на носилках не была ее удивительно точной копией или потерянной во младенчестве сестрой-близнецом. Окаменевшее лицо Михаила и его смятенный взгляд сказали об этом лучше всяких слов. Нервно облизнув губы, он сразу же выпустил на лицо выражение предельной озадаченности - выражение, надо сказать, сотворенное весьма мастерски - но было уже поздно.
- Что именно объяснить?
- Вот это, - Эша ткнула пальцем в искаженное злобой лицо Михаила на фотографии. - И вот это, - ее палец скользнул на собственное, залитое кровью лицо.
- Мужик похож на меня, - с интересом заметил Оружейник. - Забавно.
