Последствия больших разговоров (СИ) - Барышева Мария Александровна (читать книги регистрация .TXT) 📗
Еще одно дополнение к отчету.
Чем занимались известные мне старшие Говорящие шесть лет назад?
Мишка - бывший токарь. Валера - бывший школьный учитель. Нина Владимировна - бывшая связистка украинской военной части. Сева - очень больной ребенок матери-одиночки. Гриша - продавец бытовой техники. Тетя Тоня - бывший почтовый оператор и бывшая уборщица. Галина Алексеевна - библиотекарь. Спиритуалист и Нумизмат - уже не первый десяток на пенсии. Глеб - человек без определенного рода занятий, нигде долго не задерживавшийся. Юля-Энтомолог - третий курс историко-филологического. Модистка, старший Садовник и старшая Швея не в счет, ибо шесть лет назад были совсем еще сопливыми школьницами и детсадницами. Яне-Домовой было, вероятно, лет семнадцать - тоже, возможно, где-то училась, как и покойный Юра-Часовщик... Две тысячи третий год... Совершенно разные люди совершенно разных профессий. Непохоже, чтоб у них могли быть какие-то общие интересы. Что может объединять таких людей?
Материальное положение.
Достаток студента чаще всего зависит от родителей, и бедных студентов полным-полно. Много ли заработаешь на должности почтового оператора или учителя государственной школы? Сколько платили связисткам украинских вэчэ? Мишка, по его же высказываниям, шесть лет назад постоянно сидел без работы, как и Глеб. Пенсионеры - что с них взять? У матери Севы все деньги уходили на больного сына.
А если все остальные представители первого поколения шесть лет назад тоже были людьми весьма небогатыми?
Ейщаров, правда, в эту схему не вписывается, но кто знает, чем он занимался шесть лет назад? Кто знает, кем он был? Он ведь появился из ниоткуда. Разное в жизни бывает. Может, он поднялся только в последние годы?
Где могут оказаться все вместе люди небольшого достатка?
В очереди.
Нет-нет, какая очередь? В паспортный стол? К кассе какого-то недорогого маркета? Леденящее душу происшествие в отделе кисломолочных продуктов...
В общественном транспорте.
Троллейбус? Трамвай? Маршрутка... нет, слишком много народу для маршрутки. Это, скорей, караван маршруток...
Поезд.
Мы все где-то были...
Я вижу поезд... Много людей...
...был поезд, и там были люди - очень много людей! Помню, что там было страшно!..
Электричка, старая электричка, которая снится ей так часто...
Это, конечно, тут не при чем.
Но электричка подходит даже лучше, чем поезд. Она еще более общественная. Не говоря уж о цене билета.
Только в Шае нет железной дороги. Есть лишь в отдалении от города, и там ходят только грузовые составы. Ветку до Шаи собирались тянуть в будущем году.
Зато по всей Российской Федерации удручающе много мест, где железная дорога есть.
Также таких мест много в Белоруссии и Украине.
Ну и еще есть всякие другие страны.
Хотя, основную ставку стоит делать на Россию и Украину.
Эша переместилась из ванной в спальню, где долгое время лежала на кровати на животе, бездумно покачивая согнутыми ногами, умостив перед собой ноутбук и наблюдая, как Бонни прогуливается по клавишам, создавая на экране удивительные слова. Знать бы, откуда родом Говорящие... Да только вряд ли они скажут. Если у них теперь даже лица другие. Стоит ли вообще это все ворошить? На носу полно других проблем - карающий рейд Местных.
Голубой вампир-журналист-атеист.
Лжец, который, возможно, организовал сегодняшнее покушение и наверняка организует что-нибудь еще, Говорящий-начальник, творивший в автобусе нечто странное, собственные способности, не поддающиеся никакому контролю, завтрашнее отскребание института исследования сетевязальной промышленности... Тут не то, что исследованиями - личной жизнью заняться некогда. А личной жизни хочется. Очень даже.
- Бонни, детка, - Шталь подперла подбородок кулаком, - ты же ведь тоже девушка взрослая... Как ты относишься к спариванию?
Паучиха резко остановилась, будто и впрямь уловила суть вопроса, потом стремительно пересеменила на подушку и вдруг сиганула оттуда на штору, тем самым разрушив убеждение Эши в том, что прыгать Бонни практически не умеет. Опасно раскачиваясь и бесподобно смотрясь в закатных солнечных лучах, птицеед устремился к карнизу. Пришлось вставать, отцеплять его от шторы и обещать больше никогда не задавать столь жестких личных вопросов. Бонни была переправлена обратно на кровать, по которой и принялась свирепо бегать взад-вперед, словно негодующая матрона в ожидании запаздывающего автобуса. Эша еще немного поворошила имеющуюся в голове информацию, водя глазами вслед мельтешению пушистых лап, потом потянулась за телефоном и вновь позвонила Севе.
- Чего еще? - неприветливо сказал старший Мебельщик.
- Знаешь, Сев, я тут думала...
Абонент на сей раз явно был не в духе, потому что тут же поздравил Эшу с этим знаменательным событием и предложил отметить его всем городом, после чего отключился. Но смутить эш шталь не так-то просто, и она тут же позвонила снова. На сей раз, когда Сева отозвался, Эша сразу выпалила:
- Если б ты не хотел со мной говорить, то не стал бы отвечать!
- Просто пытаюсь хоть немного научить тебя вежливости, - пояснил Сева. - Ты знаешь, Эша, людям обычно неприятно, если трубку бросают посередине разговора и без всяких объяснений. А ты так делаешь постоянно!
- Ты стал таким рассудительным, Сева, - вкрадчиво проворковала Шталь. - Я тебя не узнаю. Где тот милый мальчик, которому я так невежливо спасала жизнь?..
- Ты мне теперь до пенсии будешь этим в нос тыкать? - кисло вопросил старший Мебельщик. - Ладно, чего тебе надо?
- Я хочу задать один вопрос, который тебе, вероятно, будет неприятен.
- Только один? Девушка, вы кто?
- Помнишь, ты мне рассказывал, как... пропала твоя мама, а ты... изменился...
- В смысле, перешел из дебильного состояния в осмысленное? - с холодком произнес Сева. - Разумеется помню.
- Севочка, не обижайся, пожалуйста. Я не из любопытства об этом спрашиваю...
- Тогда зачем ты это делаешь?
- Ты сказал, что не сомневаешься в том, что твоя способность к беседам с мебелью и твое... э-э...
- Называть это "изменением интеллекта" вполне вежливо, - сообщил Сева.
- Точно?
- Ага.
- Ладно. В общем, ты не сомневаешься, что эти вещи взаимосвязаны. Я тоже в этом не сомневаюсь, потому что это...
- Чудо, - закончил за нее Сева. - Да, я так думаю. Олигофрения - не грипп, ее не вылечишь. Научный эксперимент? Возможно, но вряд ли кому-то вздумалось сделать из меня Чарли Гордона.
- Насколько я помню, повесть "Цветы для Элджернона" закончилась очень грустно, а у тебя пока все...
- Почему ты меня об этом спрашиваешь?
- Ты сказал, что вдруг оказался в какой-то комнате с какими-то людьми, и ты понимал их иначе, чем раньше. Тогда же ты начал слышать мебель.
- Если нужны детали, то должен тебя огорчить - тогда у меня было довольно размытое представление об окружающем мире, все было ново, целый водопад впечатлений, к тому же, это было шесть лет назад.
- Мне не нужны детали. Ты сказал, что оказался в комнате. Где была эта комната?
После длинной паузы Сева сказал:
- Это была комната в здании вокзала. Очень-очень маленького вокзала.
- Какого города?
- Я не помню. Я же говорю, все было как в тумане. Я толком в себя пришел только в Дальнеозерске.
- Но разве дядя тебе ничего не говорил. Он ведь забирал тебя...
- Шталь, я знаю, что ты хочешь сделать.
- Я...
- Не делай этого.
- Неужели ты не хочешь знать...
- Может, и хочу. А может, и нет! Я не знаю! - голос Севы резко изменился, сел, стал сиплым и сварливым, словно трубку у старшего Мебельщика отнял какой-то чрезвычайно раздраженный старец. - Да, я хочу знать, что случилось с моей матерью, но мне не больно-то хочется знать, что там случилось со всеми нами, если мы там все были, а мне кажется, мы там все были, потому что иначе как можно объяснить...
