Ищейки: Часть первая (СИ) - Кессель Александра "Sol Bianco" (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью .TXT) 📗
— Замечательно, — оценил старания Вадэ Баккари полковник. — Пора сообщать магистрату, что его несчастный сын найден.
Причина, по которой раздетый труп Читела Ойзо валялся около развалин старой резиденции оказалась проста — так Тэфе с Белых гор пытался изобразить ограбление на ночной дороге.
Вообще, выслушав его историю, Йон не знал, плакать ему или смеяться. А, может, плюнуть на волю Целительницы и пристрелить бедолагу, чтобы больше не мучился и других не заставлял. Мальчишка, чуть с ума не сошедший от свалившейся на него ответственности за сестер, а также всего ужаса ситуации, ничего не утаивал и был только рад поделиться хоть с кем-нибудь. Сидя на полу в комнате Йона, он смотрел в одну точку и рассказывал, спокойно, сухо, без лишних эмоций.
О том, что сестер продали он узнал в ту же ночь. Он тогда не выступал и потому на вечер уходил в Лааль, а когда вернулся, увидел, как разодетую в шёлковое платье Нору усаживает в коляску молодой человек в дорогом костюме и шляпе, и везет прочь. Тэфе побежал следом и в дом на Розовой улице ворвался как раз тогда, когда сестра, пришедшая в себя, сопротивлялась насильнику, как пойманный волчонок схватившему его охотнику. И тогда Тэфе впервые убил человека — как учили отец и дед, сплошным ударом слева-направо-налево. Опыта у него не было и потому Ойзо успел уделать кровью всю гостиную.
После этого Тэфе, замотавшись в какой-то плащ, загрузил во все еще стоявшую у дома коляску труп и сестру, вывез все это из столицы и оставил Ойзо недалеко от дороги на Товайхо, в надежде, что, когда труп найдут, подумают, что он стал жертвой разбоя. Он понятия не имел, с кем свела его Судьба и, естественно, даже в самых страшных кошмарах не мог предположить, что зарезал сына магистрата Альмейры.
Ниму, вторую сестру, он встретил у ворот. Судья Карре, в отличие от Ойзо, оказался сволочью трусливой, и потому не стал преследовать вырвавшегося от него ребенка. Зато отсутствие смелости он явно компенсировал жадностью. Нуна запомнила место, куда ее привезли и когда на следующую ночь Тэфе отправился туда в поисках хоть каких-то следов незнакомца, он сам заявился и стал требовать, чтобы ему вернули уплаченные деньги. Две тысячи лян, уплаченные за возможность изнасиловать семилетнюю девочку. Во второй раз Тэфе не колебался и судья даже толком не понял, когда его убили.
— Да уж, — только и смог сказать Рейке, дослушав до конца всю историю. — Повезло тебе, парень.
Парень, вернее оба мальчишки, вскинулись, не понимая, как это и о каком везении речь, а Йон продолжать не стал. Подпер голову рукой, с тоской думая, что костюму конец, ботинки тоже, скорее всего, придется выбросить, а награда в пятьсот лян, на которую он так надеялся, точно не окупит всех моральных затрат. Мало того, что убиенный магистратов сынок превратился из перспективного студента из приличной семьи в мразь, движимую лишь жаждой новый ощущений, так еще и кровавый севрасский кот на деле оказался перепуганным пацаном с двумя девчонками на шее и перспективой веревки. За судью, любителя детей, его бы никто и пальцем не тронул, а вот магистрат за сына...
И, все же, повезло ему. Повезло, что в ту ночь еще один идиот тащился через лес и не придумал ничего лучше, как украсть брошенный там труп для опытов, чем помешал свести воедино убийство Ойзо с убийством Карре. Студент недоделанный! Вон, сидит теперь с возмущенной рожей на стуле, придурок лопоухий. Эх, взять бы его за эти ушки, да на солнышко! А решать все теперь должен немолодой и, не сказать чтобы зажиточный, сыщик с туманными перспективами на будущее. За, фактически, двадцать восемь лян гонорара мелочью.
— А прыгать ты с чего собрался? — Йон вернулся к нерешенному вопросу, заключавшемуся в сосредоточенном лице и пристальном взгляде в одну точку.
Тэфе не ответил. Некоторое время сосредоточенно смотрел в одну точку, привычными движениями вертя в пальцах коготь. Изогнутое лезвие бросало солнечные блики на стены комнаты.
— Я не помню, — в итоге недоуменно признался он. Нахмурился, между длинными бровями пролегла морщинка. — Я помню как встретил апэ Эреха... потом забрал сестру и пошел готовиться к выступлению... там кто-то был, я помню, что кого-то встретил... А дальше... все.
Он изумленно оглядел Рейке и Эреха.
— То есть ты не хотел кончать жизнь самоубийством, я правильно тебя понял? — Йон подался вперед. — Ты просто не помнишь, почему это сделал? Точно не помнишь?
Фразу «не врешь» он опустил. Читать Тэфе можно было как открытую книгу и врать он, похоже, не умел вовсе, в отличие от танцев с ножами. Сейчас он был испуган и растерян.
— Нет. — он тряхнул хвостом, как лошадь. Поглядел с отчаянием. — Совершенно!
Мелкий выглядел изумленным. Сам Йон, раскачиваясь на стуле, прикидывал возможные причины такой потери памяти. Вариантов было несколько, все очень неприятные, но ему отчего-то казалось, что за этим всем стоит что-то еще. Что-то, что зацепилось на границе памяти и вызывает сейчас назойливый зуд, как всегда бывает, когда знаешь, но вспомнить не можешь.
Слишком много событий сменяли друг друга за эти дни. Слишком много информации.
— Ладно, — он поднялся на ноги. — Вставай, док, пошли, заберем из цирка девочек и нашу лошадь.
Которая, между прочим, сейчас будет стоить вдвое дольше, к утру они ее не вернули, а сама она точно отвязаться не могла.
— А я? — вскинулся севрассец.
Ишь, опять хвостом тряхнул. Ну, чисто боевой скакун при звуках трубы.
— А ты будешь сидеть тут и не высовываться. Наворотил уже, хватит. Ты уясни, что если бы не этот вот любитель анатомии, — Эрех от этих слов обиженно надулся, — то военные, какими бы тупыми они ни были, в два счета сложили б и твою манеру резать людей, и то, где ты их бросал. Найди они два трупа подряд, ты бы уже болтался на виселице в тюремном дворе.
Мальчишка протестующе вскинулся, но Йон остановил его одним взглядом.
— И нечего сверлить меня глазами, парень. Не приведи Боги, эрл Ойзо тебя найдет — ничто, никакие грешки его ублюдочного отпрыска не спасут твою шею. И наши заодно. Ладно, мне ты ничего не должен, согласен. Но есть еще и док, который несколько часов назад вытащил тебя из рук Смерти. Уважай свой второй шанс и его усилия. Усек, э?
Судя по потухшему взору, да.
— Так что, отдыхай и ничего не делай. А ты, док, хватит губы дуть. Собирайся, у нас еще уйма дел.
— Это каких? — задать ему вопрос мелкий решился только на улице.
— Для начала, денежных. Или у тебя в кармане источник монет забил? Учитывая, что зарплату свою ты мне еще в первую ночь отдал, сомневаюсь.
Одна надежда, что главный редактор, тот еще жмот, раскошелится на аванс, если помахать перед его носом аппетитным скандалом. Помнится, он и магистрат состоят в разных партиях, более того, свояк редактора в свое время пытался даже какую-то интригу провернуть по смещению Ойзо с насиженного места. Йон просто спиной чувствовал, всей своей неоднократно битой шкурой, что без страховки, на одном праве свидетельствовать в суде, он не выедет. Вряд ли магистрат не знал, пусть и частично, о подвигах сынишки. Знал, конечно, старый хмырь. И прикрывал отпрыска, чего уж стесняться. И дальше прикроет, тем более, что дети живы. Так что выход один — сначала поднять волну народного гнева, а потом на этой волне въехать в Дворец Правосудия. А что лучше всего помогает в таком деле? Длинные языки газетчиков, что же еще.
В редакции, как всегда, царил дурдом, который главный редактор, мастер Онойка, называл неподходящим термином «информационный голод». Сновали репортеры, газетные мальчишки, редакторы, корректоры, рекламодатели и бухгалтеры, а также посетители, желающие продать сенсацию или, наоборот, купить ее, да так, чтобы она никогда не появилась на страницах. «Эхо Альмейры», вторая по влиятельности газета в королевстве, да еще и оппозиционная всему на свете, за исключением денег и концепции свободы слова в понимании Марва Онойки, была сосредоточением независимой информации. Ее основной конкурент, «Альмеррайдский гудок», представлял из себя листок куда как более консервативный и рассчитанный, прежде всего, на публикацию официальной позиции Двора и поддержку правящей коалиции. «Эхо» же питало жажду знаний широких слоев общества. Благо Его Величество, Кароль Седьмой, считал, что свобода слова необходима нынешнему Альмеррайду, как всегда были ему необходимы воздух, вода и расположение Судьбы, и даже поощрял не всегда здоровый энтузиазм газетчиков, особенно в публикации правды и компромата на чиновников всех мастей. Репортеры, в ответ, самого короля и все семейство Фаттихидов не трогали.
